• партнеры вначале расходятся, некоторое время встречаются с другими мужчинами и женщинами, а потом снова сходятся;

• амбивалентный партнер какое-то время колеблется и по итогу принимает решение о том, с кем остаться и др.

Измена может возникнуть на любом этапе брака / отношений. Предсказать ее не всегда возможно:

• она может являться следствием конфликтов и противоречий в паре – но не обязательно;

• она может возникнуть в связи с нарушением сексуальных отношений в браке – но далеко не всегда;

• она может быть вызвана неудовлетворением психологических потребностей в любви, близости, принятии, уважении – но может встречаться и в достаточно гармоничных семьях / парах с благополучными и устойчивыми отношениями.

Доктор Кокс из «Клиники» сказал замечательную фразу: «Пары, которые предназначены друг для друга, проходят через все то же дерьмо, что и остальные пары… Разница лишь в том, что они не сдаются… И эти пары обязательно сражаются за свои отношения».

Поэтому мы попробуем разобраться:

• всегда ли измена – смерть для отношений;

• можно ли верить «предателям»;

• есть ли шанс на ранних стадиях увидеть симптомы и подключить «защиту от измены»;

• что мотивирует людей искать «третий угол» в любовном треугольнике;

• какова во всем этом роль сексуальности.

У меня есть твердое убеждение: у каждой пары есть второй шанс. И если люди готовы попробовать, у них все может сложиться, потому что, преодолев кризис, они зачастую обнаруживают альтернативную вселенную, где можно уважать друг друга, напрямую говорить о проблемах и просить о помощи, стоять плечом к плечу перед многочисленными вызовами современной жизни.

И не пускать в свою пару третьего.

Мы живем в тревожное, неспокойное время.

Новостные каналы, СМИ, социальные сети – все бурлит и кипит из-за ежедневных, ежечасных, ежеминутных перемен в мире. Что с нами будет? Как жить дальше? Что нас ожидает? Меняются привычные способы жизни, и пока неясно, что придет взамен. Искусственный интеллект? Тотальный контроль? Жесткие границы между странами?

И когда мир нестабилен, когда нам так важны опоры, мы ищем тех, кто станет островом надежды в бушующем море страстей.

И в первую очередь обращаемся за поддержкой к своему партнеру.

К своей семье.

К самым близким людям.

И если к внешней нестабильности добавляется такой кризис, как измена, у многих опускаются руки.

Потому что тогда рушатся опоры.

Потому что тогда теряются смыслы.

Потому что боль затапливает сердце и душу.

Потому что возникает непонимание, как жить дальше и что делать.

Измена – это всегда кризис. Иногда – только для пары. Иногда, если у пары есть дети, – всей семейной системы.

И, как и все кризисы, измена сопровождается бурями и штормами, сломанными судьбами и депрессиями, ощущением непонимания и отчаяния, снижением качества жизни и возрастанием напряжения.

Почему? Почему так произошло и происходит? Почему в близких отношениях измена до сих пор так травмирует, калечит, дезорганизует людей, толкает их на безумные и неадекватные поступки?

Ответ прост. Мы все хотим быть для кого-то уникальными.

Для мамы.

Для папы.

Для девочки или мальчика из детского сада.

Для первой учительницы.

Для подруги.

Для возлюбленного.

Но почти всегда в диаде появляется третий – брат или сестра, другой мальчик или девочка, другой мужчина или женщина… И всю жизнь мы хотим, мы просим, мы умоляем о том, чтобы в чем-то быть уникальными или единственными для важного нам человека – и для этого очень много делаем.

Хорошо себя ведем.

Хорошо учимся.

Стараемся зарабатывать деньги, варить борщи, качать бицепсы, худеть, модно одеваться, завоевывать всевозможные призы и награды – только чтобы нас не отвергали, не бросали, не оставляли в горьком и безнадежном одиночестве.

Боль отвержения переживали все – известные и безродные, богатые и бедные, молодые и не очень. Как точно в далеком 1920‑м году это подметила Марина Цветаева:

Как только нас предпочитают кому-то – мы сталкиваемся с тем, что теряем часть своего Я. Ту часть, которая возникла и развивалась именно в этих отношениях. То, что мы выстраивали как пара. То, что возникло между нами в результате многочисленных обменов теплом, нежностью, сексуальностью, страстью, подтверждением того, что другой важен, значим, любим.

И это то, что невозможно забрать обратно.

Как сиамский близнец, сросшийся с другим в утробе матери и позже разделенный скальпелем хирурга, переживающий измену человек ощущает утрату на телесном уровне. Он чувствует себя так, будто потерял часть своего Я.

Очень часто обманутый партнер чувствует опустошение. Будто бы с изменой исчезла часть его души, его доверия к людям и к миру, его наивности и оптимизма, его детской веры в то, что «все будет хорошо».

Интересно, что словосочетание «быть преданным» имеет два смысла.

1. «Быть преданным» – это значит быть верным.

2. «Быть преданным» – это когда тебя кто-то предал.

Одни и те же слова – и такие разные смыслы. Предательство имеет широкий контекст и всегда связано с разочарованием, нарушением верности, неисполнением обязательств. Оно разрушает мир, выстроенный месяцами и годами отношений. Оно наносит глубокие раны, которые никогда не заживают.

И в начале книги я приведу пример клиентской истории с описанием как состояния всех участников «рокового треугольника», чувств «преданных» и «предавших», так и собственных переживаний и реакций наблюдателя, который, как мы знаем из курса физики, всегда влияет на систему.

Клиентская история. Две замочных скважины

– С ним что-то происходит… С ним явно что-то не то, – уже в который раз тоскливо повторяла Аня.

Речь шла о ее муже. Аня всегда с нежностью и теплом говорила о своем Шуре_́ – причем с ударением на последний слог. Редкая в наши дни пара – они учились в одном классе, хорошо помнили вкус школьных котлет и летних походов, слушали одну и ту же музыку и в какой-то период даже носили одинаковые прически. Их родители сидели рядом на родительских собраниях. Их дома находились на одной улице. Когда Аня вспоминала прошлое, возникало ощущение, что мне поручается роль хранителя и свидетеля времени – прошедшего времени, которое ткало свои узоры и ежечасно, ежедневно, ежегодно связывало невидимыми нитями Аню и Шуру_́.

Но в последние несколько месяцев связь начала истончаться. Когда Аня рассказывала об этом, я на физическом уровне чувствовала тоску. Именно тоску. У меня сдавливало грудь. Я начинала по-другому дышать: неглубоко и редко. Я чувствовала вину из-за того, что она смотрит на меня – а я будто не могу ей что-то дать или помочь чем-то ощутимым. Я работала с образами, ощущениями – и воспоминаниями. Как из гаррипоттеровского омута памяти, каждую нашу встречу на свет выходили несколько воспоминаний – нежных, трепетных, пахнущих подростковой невинностью, юношеской страстной безапелляционностью, студенческими безумствами. Ее было интересно слушать – и за всю сессию я задавала 2–3 вопроса и делала 2–3 интерпретации. Однако я продолжала ощущать надвигающуюся катастрофу. Мне было сложно понять собственные контрпереносные реакции: это я «резонирую» с Аней или именно так – тоскливо и безнадежно – чувствует себя Шура_́? Я несколько раз пыталась встроить свои реакции в интервенцию типа «Похоже, Вы грустите по тому времени, когда были молодыми и беззаботными» или более прямую «Может ли быть так, что Вы сейчас испытываете необъяснимую тоску…» – но Аня делала паузу и продолжала говорить.