Что тотем на них обрушит мщение.

И они, запутавшись в богах,

Обрекли себя на поражение.

Били правоверные сыны

Тех филистимлян без сожаления.

Были впредь враги усмирены

Самуила во все дни правления.

Слава разнеслась на сотни миль,

Отразилась горными отрогами.

Видя, как вознёсся Израиль,

Аморреи Израиль не трогали.

Самуил в судействе не блудил,

Не искал, теплее где по Цельсию,

А по разным городам ходил

С выездной своей судебной сессией.

Взяток он не брал ни тут, ни там.

Жертвенник воздвигнул Богу в Раме он.

С подаяний ведь не то что храм,

Не построить даже палат каменных.

(То не наш а-ля Верховный Суд,

А про Арбитражный и не вякаю,

Там такую мзду порой несут,

Что не снилась праотцу Иакову).

Если жизнь переселяет всех

Из лачуг в дома многоэтажные,

Почему в тот первобытный век

Отношенья были непродажные?

Иль в столицах не было квартир,

Чтобы их прибрать в порядке явочном?

Видно, тот ветхозаветный клир

Победней был наших и порядочней.

Как природа, сложный выполнив заказ,

Расслабляется на детях гениев

И штампует словно ширпотреб всех нас,

Так и Господу всё делать всякий раз

Руки не доходят или лень ему.

Взгляд свой бросив на людскую кутерьму,

Выберет Он самого достойного,

От себя пошлёт кого-нибудь к нему

С разъяснением, как жить нам по уму,

А не просто всё лепить от вольного.

Божий человек, услышав свыше глас,

Обнаружит редкое старание

Послушанья крест нести не напоказ,

А с детьми ему, как большинству из нас,

Некогда заняться воспитанием.

Так и Самуил. Своих двух сыновей

Судьями по возрасту поставил он

(Чем роднее человечек, тем верней)…

Дети только жреческих кровей

Назначались судьями в Вирсавии.

Но Господь на этих детях отдыхал,

К ним не проявил благоволения.

Без пригляда свыше всяк не без греха,

Ну, а эти – просто сучьи потроха

По служебным злоупотреблениям.

Уклонились в корысть (иль в корысть?).

По своей законченной паскудности

За подарки, деньги, брынзу и кумыс

Мразь любую оправдать они брались

То условно, то по неподсудности.

За одно лишь ковыряние в носу

Девственность могли лишить невинности,

Брали всё, что только им ни поднесут.

Рядом с ними мог бы слыть Басманный суд

Образцом добра и объективности.

Все старейшины Израиля пришли

К Самуилу. Мол, в преклонном возрасте

Ты устал судить, а мантию решил

Передать сынам, но с этим поспешил

По причине их профнепригодности.

Обирают сыновья твои мирян,

Гнут их, словно те беспозвоночные

(Есть среди людей такой подвид, отряд).

Так поставь, Судья, над нами ты царя,

Чтоб мы жили как народы прочие.

Не понравились пророку те слова,

Господа спросил, сошлись во мнении –

Корпус впрямь Судейский слаб, жуликоват,

А старейшин сонм не просто хитроват,

Наглый он по Богу отторжению.

Бог с Египетской их выводил земли,

А они с Астортами якшаются.

И как Господом они пренебрегли

(Позабыв, что без Него они нули),

Так и с Самуилом не считаются.

Но не сбросить со счетов сужденье их

С глупостью их просто беспардонною.

Всех не вылечить на голову больных,

Можно лишь для не особенно тупых

Разъяснить права царя законного.

«Вот какие будут у царя права –

Самуил старейшинам поведал всем –

Брать в солдаты оперившихся едва.

К голове они вернутся голова,

А над ними – наградная ведомость.

Всем кто в теле и кто с голода худы,

Тысяченачальники, рабочие,

Вам на жгучем солнце греть свои зады –

Виноградные, масличные сады

Вам возделывать на царской вотчине.

Под открытым небом в поле ночевать,

Пласт земли вздымать тяжёлым лемехом,

Хлеб вам сеять, жать, мечи царю ковать,

Часть десятую прибытка отдавать

На гарем, на слуг, на шлюх и евнухов.

Лучших ваших юношей, ослов, рабынь

Царь возьмёт под нужды оборонные.

Вкапывать ежи, бетонные столбы

Вам тащить до грыж и от такой судьбы

Восстенаете, лбы толоконные».

Но народ послушать глас тот не хотел

(Не ходил масон в его приятелях),

Мнение о нём особое имел,

Жрец Верховный одряхлел и не у дел –

На хрена такая теократия?

«Ставь царя над нами срочно, Самуил,

Власти вертикаль нам не расшатывай.

Пусть на войны нас зовёт не дым кадил

Тот, что опиумом все глаза застил,

А царя горластые глашатаи».

Жрец тот бред монарший, мягко говоря,

С алтаря в эфир послал без рации.

Разрешил в ответ Господь им дать царя,

Как не ведающим, что они творят –

То-то неразумным было радости.

Некто из сынов Вениамина,

Имя его Кис, в округе жил.

Знатный человек, имел скотину

Он в достатке и красавца сына.

Вот уж кого Бог не обделил

Ни лицом, сложением, ни ростом.

С ним сравниться чтобы – лезь на стул.

Закурить попросит папиросу –

Отдадут всю пачку без вопросов.

Вот таким был Кисин сын Саул.

Как-то раз ослицы у папаши

Загуляли, не вернулись в хлев.

Сына шлёт отец искать пропавших

Тех ослиц, слугу Саулу давши,

Пастухов за ту пропажу взгрев.

И пошёл сын на гору Ефрема,

Землю Шаалим всю обошёл,

Исходил сто вёрст и днём, и в темень,

Но искал скотину бессистемно,

Потому ослиц он не нашёл

И сказал слуге: «Давай вернёмся.

Как в стогу застёжки от штиблет,

Не найти пропажи, мне сдаётся.

А отец наш с горя изведётся,

Думая, что мы пропали вслед».

А слуга, видать, с солидным стажем,

Отвечал: «Нет, нам назад нельзя.

Кис тебя, возможно, не накажет

И простит сынку ослиц пропажу,

А меня он взгреет почём зря

Так, что жир растопится подкожный…

С высоты на бренный мир взглянуть

Нам Господь без ДжиПиЭс поможет.

В городе здесь человек есть Божий.

Он укажет нам к ослицам путь».

«Только что нам дать тому провидцу? –

Говорил Саул слуге в ответ –

Издержались мы, как говорится,

Даже лезвий нет, чтоб нам побриться,

Навести хотя бы марафет».

Здесь слуга, калачик тёртый, в тиглях

Побывавший по его годам,

Серебра вдруг вынул четверть сикля

И сказал, преобразившись ликом:

«За ослов последнее отдам».