– Н-надежда Филипповна, мне кажется, автор еще хотел обратить внимание на то, что становление поэта крайне болезненно… это видно из строк про язык и сердце…

– Конечно, Лена. Хорошее замечание. Ведь искусство требует жертв! – ответил преподаватель – хорошо, это было легко. Теперь перейдем к более интересному произведению, такому же небольшому, «Моцарт и Сальери». У всех вас есть интернет?

Большинство кивнуло.

– Тогда открываем текст. Надеюсь, вы его помните.

Сергей сетовал на тот факт, что в школе эту пьесу он не проходил.

– Итак, есть соображения по поводу образов Моцарта и Сальери?

– Пьеса начинается монологом Сальери – взялась отвечать Маргарита – Он рассуждает об искусстве, музыке… но видно, что он… какой-то…

– Ну же, помогите кто-нибудь Рите!

1 парта, 2 ряд: Ненастоящий!

3 парта, 1 ряд: Скучный…

Последняя парта, 3 ряд: Высокомерен!

– Хорошо. Но прочитайте внимательно, как он относится к искусству? – потребовала Поднебесная.

– Он сравнивает музыку с трупом, для него это все мертво… – сказал кто-то.

– Правильно идете – подхватила преподаватель – а что у нас мертво, что неподвижно?

– Прошлое? – предположила Лена.

Сергей искал в памяти сложные мысли, пока все отвечали, он хотел угадать с первого раза.

– А еще?

Вдруг Сергей зацепился взглядом за слово «Ремесло».

– Возможно, речь идет об отношении к искусству как к ремеслу? – спросил он и тут же добавил – ведь в ремесле четкие правила, которые нельзя нарушать, неподвижные как раз…

Концептуализация: Выходит, что Сальери – посредственность… вот тебе на, работаешь, учишься всю жизнь и…

Драма: и все это напрасно…

Логика: Лучше уж не работать тогда…

Электрохимия: Я давно знала, что работа для неудачников!

Авторитет: Только маме не говори об этом…

Легкая и неприятная дрожь прошла по спине Лены.

– Да! – отметила Надежда Филипповна – Сальери – это ремесленник, который своими силами достиг высот в музыке и делал это, следуя правилам, а любые правила статичны, они не терпят каких-либо движений, перемен.

– А еще Сальери восхищается своим кумиром – добавила Лена, не разделяя пиетета Сальери перед авторитетами – он следует за Г-Глюком…

– Конечно, Лена, молодец. Это еще один важный момент: Сальери – человек традиции. Традиции и правил. Вы еще не знакомы с теорией классицизма, но забегая вперед, скажу: Глюк – это буквально певец классицизма. Причем, ребята, посмотрите на композицию первых строк.

Электрохимия: «Классицизм», «Композиция» – да что это за слова такие?! Духотаааааа!

– Монолог Сальери намного больше слов Моцарта – заметила Рита – возможно, этим автор показывает его пустословие?

– Да, а о чем Моцарт говорит, как только приходит к нему? – улыбаясь, Надежда Филипповна ведет студентов по вытоптанной герменевтами дорожке.

– О шутке? – замечает Андрей – Моцарт показан здесь веселым, в то время как Сальери не может посмеяться не над собой не над искусством прошлого… Получается, чтобы быть гением, необязательно следовать правилам…

– Не только необязательно, н-н-но и не нужно – добавила Лена – мне кажется, здесь вообще Пушкин говорит о том, что не только гений и злодейство не совместны, но и гений и правила…

Электрохимия: Ай да молодец!

– Абсолютно! – Поднебесная что-то чиркнула в тетрадке на столе. Она довольно наблюдала за бурным обсуждением студентов. Как опытный педагог, она умеет создать проблемную ситуацию, в которой ученики сами раскроют свой потенциал с еще большим рвением, ведь когда мы делаем что-то сами, без принуждения, нами осознается важность этого… Именно так заботливая Alma mater кормит с педагогической ложечки своих детей плодами культуры, разжевывая их с аккуратностью герменевта.

Студенты же, обсуждая сюжетные детали пушкинской пьесы, чувствовали свою общность с миром высокой культуры, культуры великих. Анализируя образ Моцарта, Сергей все больше находил общего между ним и собой: ему импонировал его веселый нрав на контрасте с Сальери, который все больше напоминал ему, Сергею, его придирчивую бабушку.

Лена тоже чувствовала симпатию к пушкинскому Моцарту, для того, чтобы быть которым, не требовалось ничего кроме юмора, этого юмора у нее было полные штаны.

– Как вы думаете, почему же Сальери плачет в конце пьесы? – Поднебесная закругляла семинар этим вопросом.

– Очевидно, потому что он понял, что не является гением, ведь «гений и злодейство – вещи не совместные» – ответил Виталий – хотя кроме этого Пушкин еще и показывает, что гений творит по наитию что-ли…

– Вот именно, еще романтики, с которыми вы познакомитесь на третьем курсе, говорили о музыке, как о языке, на котором господь говорит с поэтами – Надежда Филипповна подчеркнула свою эрудицию, к овладению которой все стремились после этого семинара.

Концептуализация: Красиво сказано… Если подумать, гениальные люди ведь и правда всегда нарушали устоявшиеся нормы и только тогда возникали шедевры…

Драма: Моцарт вообще красавчик! Душного Сальери превзошел даже на одре смертельном…

Логика: То есть вас вообще не смущает, что у Пушкина то гений и злодейство это вещи не совместные, то внезапно вырывать сердце и язык у человека в пустыне ради искусства это норм?!

Электрохимия: Ой не душни ты-то хоть…

Сергея терзали те же вопросы, вызываемые противоречиями в поэтике Пушкина, заключительное слово преподавателя развеяло все сомнения:

–Молодцы, ребята. Вообще я часто слышу от моих старших коллег о вашем поколении много нелестных отзывов: что ленивы, неопытны и тому подобное. Но я понимаю, что во все времена молодежь вела за собой в будущее всех остальных. Проблема отцов и детей мешает это увидеть. Вы все такие разные, но все мыслите прогрессивно и инициативно. С вами всегда интересно работать. И все же ваши мысли интересны. Я уже вижу, как вы становитесь потихоньку такими маленькими филологами.

Трепет: Скоро я буду знать все эти культурные штуки как Лана Дель Рэй!

Электрохимия: И стану гением! И не буду работать!

Риторика: Генийкой!

Легкие умилительные смешки прошли по аудитории. Каждый из этих личинок филолога ловил в ее словах созвучие их внутреннему «Я».

Примерно также прошел весь семестр. Одни предметы сменились другими, говорящие головы слегка пополняли свои ряды, а 12 группа поредела на пару человек, в числе которых все «подруги» Лены. Хотя распиздяйки на филфаке были не так однородны в своих проявлениях, многие из них старались заработать баллы посещением и минимумом работы на занятиях. Их было примерно 40 % от всей группы. Крепкие среднячки ( к которым относился и Сергей) регулярно отвечали на занятиях, но не участвовали в общественной жизни университета: научные сообщества и конференции, дебаты, творческие объединения, кружки и т.д. Сторонников же всего этого было от силы 20% от группы, зато они были громче всех. Например, Вероника Назарян или Аня Позднякова, взявшиеся помогать старшим курсам в кураторстве. Они после первого семестра поняли, что хотят быть учителями литературы. Сергей за это время познал много новых пошатнувших его христианскую картину мира вещей. Например, он познакомился с античным миром и узнал, что язычество и христианство – разные вещи, Медея научила как не надо воспитывать детей, Аристофан своими фаллическими сюжетами развеял все иллюзии о войне, но ближе всех ему приглянулся хитрый Улисс, окончательно подтвердивший, что врать не только можно, но и нужно…

В один морозный февральский день, когда светало поздно, вследствие чего на дорогах возникли пробки, Лена опаздывала на пару по Психологии. Снежинки агрессивно застилали ей глаза, и она боялась опоздать. Забежав в крохотную, еле вмещающую 30 человек, аудиторию она увидела, что свободно только рядом с Сергеем. Его молчаливое поведение вызывало сомнения в Лене, не знавшей чего ожидать от незнакомца.