– Брат, давай отведём их обоих к конунгу, и он решит, что с ними делать, – негромко произнёс Горм, оглаживая свою бороду.

– Отведите, – подтвердил Холь, переводя взгляд с одного альва на другого.

Орм свысока посмотрел на Ситрика, пусть и был ниже него.

– Я не пущу, – продолжал настаивать альв. – Ему здесь не место!

– Хорошо, – фыркнул Холь. – Тогда мы уйдём вместе, а после я расскажу конунгу-кузнецу, что это ты не пустил меня в его чертоги.

Орм сверкнул глазами теперь уж в сторону Холя. Тот достойно выдержал его взгляд.

– Тебя-то я пускаю, но не его, – проскрежетал альв.

– В самом деле, ты хочешь, чтобы я оставил его одного в лесу, а сам остался в гостях пировать? Да этот мальчик без меня пропадёт, только отвернись от него.

– Здоровый лоб этот твой мальчик.

– Здоровый, да ума в нём нет. Давай-ка веди нас к конунгу!

– Орм. – Горм окликнул готового дальше перепираться брата. – Кончай это. Вы так до кукушкиного крика спорить будете. Давай уже отведём их к конунгу, а тот уж разберётся, что с ними делать.

Альв перевёл взгляд с Холя на Горма, а после на Ситрика. Орм шумно вздохнул и, сложив руки на груди, произнёс:

– Ладно уж… Пускай идут. Только глаз с них не спускай.

Ситрик втянул воздух носом и покосился на Холя. Тот коротко кивнул ему.

– Орм, я отведу, – заверил брата альв и повернулся к гостям: – Ну что же, следуйте за мной. Только чур с тропы не сворачивать и от меня не отходить.

Холь сдержанно поблагодарил альва, и они отправились в путь. Здоровяк оказался куда сговорчивее своего брата. Ситрик украдкой посмотрел на Орма, оставшегося за их спинами, и понял, что альв по-прежнему не сводил с него взгляда. По коже пробежали мурашки – ничего хорошего эти глаза не сулили. А ну как сглазит ещё… Даром, что ли, внезапную боль в теле называют стрелами альвов. Ощущая недоброе, Ситрик коснулся своего оберега.

Горм пошёл вперёд по широкой тропе, Ситрик и Холь шагали следом. Несмотря на небольшой размер ступней и обширный живот, альв был быстр и проворен, и путники всё же вскоре отстали от него.

– Ох, Ситка, ты уж меня прости, что такой нерадивый приём устроили тебе альвы, – вполголоса произнёс Холь, поглядывая на Ситрика. – Они народ добродушный и честный. В голову никак взять не могу, чего это Орм на тебя так взъелся.

– Он прав. Я раб Смерти, – прошептал тот.

– В самом деле? А чего раньше не сказал?

– Ты не спрашивал, – глухо отозвался Ситрик.

Холь нахмурился, приумолк ненадолго.

– Конунг-кузнец будет добр к тебе, вот увидишь, – произнёс он и похлопал Ситрика по плечу. – Но как же тебя угораздило так?

– Я пообещал ей принести Зелёный покров.

– Самой Смерти?

– Да. Я сам этого не знал. Точнее, я не знал, что она стала Смертью из мести. И человека я… убил из-за неё.

– Вот как. Я думал, что это у тебя просто рисунки, а вот в чём дело, оказывается. – Холь почесал затылок, скривив рот. – Гальды, или как их… Ну ничего. Всякое бывает.

Ситрик невольно хохотнул. Вот уж точно, всякое!

– Я сам не вижу их. Видимо, это метка для веттиров, а не для людей.

– Не бери в голову, – отмахнулся Холь. – Многие веттиры не умеют читать.

– Например, ты?

– Но-но-но! Я знаю множество языков и обучен грамоте. Но вот читать ваши эти гальды, руны мне взаправду не доводилось – надписи с могильных камней переводить предложишь? Так там всё одно и то же: жил де Олаф Моржовый Хер да и помер Олаф Моржовый Хер, Рулевой резал руны эти.

Ситрик усмехнулся. Это и в самом деле было похоже на правду.

– Я бы хотел писать книги на датском, – негромко произнёс он.

– О, я ради такого, может, и грамоту вашу выучил бы!

– Спасибо, – совсем тихо прошептал Ситрик.

– Да, Ситка, тебе-то уж точно будет о чём написать. Быть рабом слов тебе бы подошло больше, чем рабом Смерти…

– Я был слишком глуп и вспыльчив. – Голос Ситрика поник.

– Ничего, ничего. Найдёшь покров и дело с концом.

– Вот только мёртвых не воскресить.

– Оставь их прошлому.

Парень шумно втянул носом воздух. Этот разговор давался ему всё труднее, утекая в неведомые берега слов, тогда как сам Ситрик был бы рад дальше обсуждать руны.

– Ты говорил, что был воином, – напомнил он. – Неужели лица тех, кого ты убил, не являются тебе в кошмарах?

– Отчего же им не являться. Являются, но я понимаю, что это прошлое, что это мои мысли, которые я вынужден нести с собой всегда, не имея возможности бросить. Но я не даю им оказывать влияние на меня настоящего. Я помню. Я мыслю. И мысль моя цепляется за настоящее, а не за прошлое. Я меняюсь, и мир вокруг меня постоянно меняется.

Ситрик покосился на мелькающую впереди спину Горма, надеясь, что тот не слышит их с Холем разговора.

– Я меняюсь, но прошлое остаётся со мной. Знаешь, оно тоже меняется, когда я узнаю что-то, чего не знал прежде. И оно не отпускает меня, как бы я ни хотел от него сбежать.

– Расскажи мне.

– Что рассказать?

– Как и кого ты лишил жизни, – спокойно произнёс Холь, тогда как в Ситрике от этих слов вскипело целое море.

Руки похолодели, сердце забилось, как заяц, вспрыгнувший из-под копыт. Видимо, пришла пора. И рассказать лучше всё-таки другу…

Ночь по-летнему светлела, когда они проходили мимо ферм и богатых садов, благоухающих яблоками, мимо необычайно высоких домов, украшенных цветной резьбой. Откуда-то у Ситрика появились новые силы, и он шёл, чувствуя, что есть ещё у него власть над ногами. Холь бодро вышагивал рядом. Они оба молчали, как и молчал спешащий Горм.

Деревья становились выше, а дома – причудливее. Ситрик с интересом поглядывал кругом. Каждая часть дома, каждое брёвнышко стены было украшено, а на дверях торчали засовы в виде витых звериных голов. Под коньками крыш висели щиты, расписанные жёлтым и белым, и в узорах краски угадывались очертания огня.

Так долго они шли, что море, бушевавшее внутри Ситрика, успело успокоиться. Это ещё не штиль, но в волнах уже нельзя было погибнуть.

Он привычно переставлял ноги, подоткнув ладони под верёвки, какими был перевязан груз на его спине, и теперь думал лишь о том, что его ждёт в чертогах альвов. Ситрик предвкушал встречу с конунгом-кузнецом, всё ещё находясь в неведении. Кто это? Снова какое-то существо из саг, о ком прежде он слышал у очага или костра?..

Интересно, как конунг-кузнец встретит его? Прогонит? Оставит? Неужели так сильны и опасны чары Ингрид, что смогли напугать даже альвов?

Холь шёл рядом, необычайно притихнув, и глядел себе под ноги.

Наконец впереди показалась сплошная стена из сросшихся древ и вырубленные в ней ворота, увитые синими лозами. У распахнутых дверей стояли Горм и стражник, несколько скрытый тенью густой листвы. Ситрик решил, что земля здесь настолько чудесная, что любое бревно, какое ни воткни, прирастёт и даст побеги. Потому частокол и выглядел как сплетённые в одно живые деревья. А за частоколом, верно, стояла усадьба конунга-кузнеца.

Путники нагнали Горма, и вместе они прошли через ворота. Ситрик украдкой сорвал небольшой виноградный листик, который задел головой. Сорвал и положил за пазуху. Очень уж хотелось унести с собой хоть что-то из этого странного места.

– Я смотрю, мы вовремя. – Холь присвистнул, оглядев двор.

– Готовимся к празднованию Кровавого месяца, – пояснил Горм. – Завтра уже первая зимняя ночь.

– Завтра? – негромко спросил Ситрик. – Мы так долго жили в Оствике?

– Я бы спросил, как долго мы шли от леса до усадьбы, – хмыкнул Холь. – Время в Альвхейме течёт иначе. Солнце и то не заходит полностью.

– Откуда ж тогда тут зима?

– Через приоткрытую дверь надувает, – проворчал со смехом Горм, и Холь охотно хохотнул. – Вот увидишь, завтра солнце всё же скроется, и зима начнётся. Так, а теперь подождите-ка меня тут. Алвис за вами присмотрит.

Горм кивнул стражнику у ворот и пошёл к самому высокому дому, чья крыша, украшенная башенкой, точно церковь, терялась в листве деревьев. Ситрик осмотрелся: двор был чистый, поросший невысокой травой. Видимо, шаг у альвов был так лёгок, что не стаптывали они травы, как стаптывают ноги людей. Дома были высоки, в несколько этажей, и все украшены резьбой. Меж постройками была большая поляна, и альвы трудились на ней, расставляя столы и скамейки. За одним из домов виднелись загоны, в каждом из которых стояло по девять животных – быки, овцы, козы, лошади и свиньи. Весь скот был рыжий, точно огненный.