Ситрик кивнул. Здесь и птицы пели иначе – будто не улетали никуда зяблики и жаворонки, и трели их звенели в воздухе. В летнем воздухе, прохладном, но медовом. Тучами вились комары, накинувшиеся на Ситрика и Холя сразу, как те остановились.

Поужинав, путники снова двинулись в путь. В лесу темнело. Скрипели ветви деревьев, качались, тёмные, шумя листвой. Ночь надвигалась на чащу медленно и неотвратимо.

Наконец впереди показался небольшой дом, сложенный прямо посреди леса. Жилище выглядело заброшенным, старым и хлипким. Крыша провалилась, и на ней выросли тонкие берёзки и трава. Дверь, заросшая мхом, покосилась, и из её щелей на лес смотрела густая темнота. Холь остановился у двери и, оставив свой посох у стены, громко постучал в дверь.

– Что ты делаешь? – отчего-то шёпотом спросил Ситрик.

– Невежливо входить без стука, – как маленькому пояснил Холь.

Близко вскрикнула ночная птица. Ситрик вздрогнул от неожиданности. Холь подождал ещё немного и снова постучал, на этот раз нетерпеливо и звонко.

Ситрик стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. Он так устал, что не хотелось задавать Холю никаких лишних вопросов. Он же ветте: пускай себе стучит в дверь заброшенного дома прямо посреди летнего леса, буйствующего зеленью в Кровавый месяц. Совершенно ничего необычного. Правда, жарковато немного в куртке. Но Ситрик так устал, что сейчас не смог бы даже локти из рукавов вытащить, не то что дивиться происходящему.

Вдруг дверь распахнулась сама собой, и Холь, радостно вскрикнув, тут же нырнул в низкий проём, потянув за собой Ситрика.

– Ну наконец-то! – проворчал Холь, запирая дверь.

Стало темно, однако глаза быстро привыкли, и Ситрик увидел под ногами земляной пол, поросший сорной травой и заваленный обломками крыши. Ни кровати, ни стола в доме не было, будто всё вынесли за порог. В противоположной от входа стене тоже показалась дверь, но куда более ладная и свежая, точно её совсем недавно покрыли маслом. Ручка её была вырезана из рога.

Холь уверенно прошёл ко второй двери и толкнул её от себя.

– Проходи, – произнёс он, пропуская Ситрика вперёд, и тот, привычно пригнувшись, ступил за порог.

Кругом по-прежнему был сумеречный лес, такой же, как и у другого порога заброшенного жилища, – застрявший между летом и зимой в каком-то неясном безвременье. Ситрик обернулся, заглянул за стену дома и обнаружил те же места, где они с Холем только что стояли. Пока седовласый странник плотно запирал дверь, Ситрик обошёл дом кругом. Ничего не изменилось, кроме одного – пропал прислонённый к стене посох Холя.

– Вот это да, – прошептал парень и поспешил вернуться к своему другу. – А куда делся посох? – уже громче спросил он.

– Остался в мире людей, – охотно пояснил Холь, проверяя, на месте ли все прочие его вещи. – Мы сейчас в чертогах альвов. Коли будешь помалкивать и вести себя как следует, нас примут, накормят и приютят на ночлег. Альвы – народец непростой, но уживаться с ним всяко приятнее, чем морозить задницу в лесу.

– Ладно. – Ситрик просто принял это за истину, пусть теперь его не покидало ощущение, что Холь решил его обдурить.

– Хотя тебя ли просить помалкивать. – Холь усмехнулся. – Открой рот, чтобы хотя бы поздороваться.

Седовласый странник снова шёл впереди, а Ситрик еле волочил за ним ноги. Он смотрел на тропу, не в силах поднять голову, и думал о том, как скоро поест, помоется в бане и ляжет спать.

– Ох и вот же они! – неожиданно воскликнул Холь и зашагал ещё быстрее. Он почти бежал, точно ноги его были легки, как ветер.

Впереди на тропе показалась пара невысоких людей. Один был тонок и безбород, другой же в ширину показался больше, чем в высоту, и борода его была так длинна, что пришлось заправить за пояс. Вскоре и Ситрик поравнялся с ними, так что теперь он смог подробно их рассмотреть.

Кожа мужчин источала слабый свет, отчего они оба в тёмном лесу походили на осколки хрусталя. Волосы, свисавшие из-под украшенных золотой тесьмой шапок, у обоих были заплетены в две рыхлые светлые косы, перевязанные серебряными лентами. Да и вся их одежда, кажется, была покрыта серебром и златом. У каждого был длинный лук, а за поясом из колчана торчали белые оперения стрел. Когда безбородый альв уставился на Ситрика, тот поразился их цвету. Глаза альва были подобны двум золотым лунам.

– Да что ж вы прятались, родные мои! – воскликнул Холь и радостно заключил их обоих в широкие объятия. – Чего не открывали так долго?

– Мы, честно говоря, не признали тебя, огненная птица, – произнёс смущённо худой альв, пытаясь выбраться из объятий Холя. – Ещё и незнакомец с тобой.

– Вот и вот! – поддакнул бородатый. – Ты к нам давненько не заглядывал! Прежде был ты и толще, и выше, и волосатей, и… рогатей!

Холь рассмеялся, толкнув локтем альва, и обернулся на Ситрика, стоящего чуть поодаль.

– Не стесняйся, Ситка. Давай знакомиться! Это альвы, и им лучше быть другом, чем врагом. – Холь по-отечески потрепал по голове худого альва, и тот возмущённо фыркнул, поправляя съехавшую на глаза шапку.

Вот как! Альвы!

Ситрик низко и с почтением поклонился мужчинам, негромко назвав своё имя.

– Да мы уже слыхали, как тебя звать, – произнёс бородатый альв, смутив Ситрика. – Я Горм, а это мой брат Орм. Мы тут это… проход сторожим. Ежели понадобимся, впредь по именам зовите – откликнемся. Если услышим, конечно.

– Откликнутся. Как же! – возмутился Холь. – Сколько ж ещё бы я там простоял у двери, прежде чем вы бы впустили меня?

– Ох, ну прекращай серчать, – протянул Горм. – Виноваты. Правда твоя.

Ситрик ощутил на своей коже пристальный взгляд Орма, пока Холь продолжал шутливо препираться с его братом. Подавив робость, парень исподлобья посмотрел в золотые глаза альва. Орм нахмурился в ответ.

– А чего это ты так одет? – спросил он. – У тебя куртка наизнанку.

– Так ведь Холь сказ… – Ситрик перевёл взгляд на седовласого странника и увидел, что тот успел уже переодеть верхнюю рубаху, совершенно незаметно от него.

Холь закашлялся, скрывая вырывающийся смех. Альвы улыбались, рассматривая нелепую одежду Ситрика. У Горма даже трясся живот – так его распирало.

– Он у меня дурачок, не обращайте внимания, – легкомысленно произнёс Холь, подливая масло в огонь.

Ситрик недобро сощурился и принялся стаскивать вещи с плеча, чтобы снова переодеться. Альвы хихикали уже не таясь, но стоило Ситрику снять куртку, как братья тут же замолчали.

– Что это такое? – настороженно спросил Орм, явно требуя немедленного ответа.

Ситрик замер, вперив взгляд в лицо альва. Холь удивлённо фыркнул.

– Его не стоило впускать сюда, – твёрдо произнёс Орм.

– Это ещё почему? – Холь нахмурился. – Это мой друг, и пришёл он со мной. Он гость конунга-кузнеца, такой же, как и я.

– Не такой же. – Янтарные глаза Орм блеснули в сумраке. Кожа его от негодования засияла ещё ярче. – Таким, как он, не место в обители альвов.

Ситрик, не понимая, о чём твердит Орм, коснулся груди, где под худом висел серебряный крест.

– Что мне твоя безделушка, – фыркнул альв. – Я про тебя самого говорю. Холь, ты видел отметины на его руках?

– Какие ещё отметины? – Тот нахмурил брови.

– Покажи, – велел Орм, и Ситрик послушно закатал рукава, показывая, как ему самому виделось, чистую кожу запястий. – Это метки Смерти. Он её раб. Мы не рады таким гостям. Ты что, не видел их раньше? Не видел, с кем связался?

Холь почесал подбородок.

– Ну… – протянул он. – И что ж теперь делать? Вы хотите прогнать его? Спросили бы сначала конунга-кузнеца. Мои друзья – и его друзья тоже.

– Пусть проваливает в обитель мёртвых. – Голос Орма был так жесток и твёрд, что от его звучания звенело в голове.

Ситрик молчал, напряжённо слушая их разговор. Он понял, что они говорили о рунах, что Ингрид оставила на его руках. Даже покинув его, троллья принцесса продолжала портить ему жизнь. Ему и впрямь хотелось сейчас провалиться сквозь землю и пролететь все миры, чтобы оказаться в чертогах Владычицы мёртвых, лишь бы быть подальше отсюда.