– Если верить легендам, они умели летать. Хотелось бы посмотреть на это.

Шелдар, флэтерины, уэлы. В каждом уголке Эвдеанской республики по-своему называли девушек, обладающих самой сильной магией. Но Матильде больше всего нравились Огненные птицы. С древнеэвдеанского fyre переводится не только как «огонь», но и «дикий». Дикие птицы. Яростные и свободные. Не связанные обещаниями. В какой-то момент каждая Ночная птица представляет себя такой. Но мечтать о подобном – все равно что бросать монетки в канал, чтобы загадать желание: бессмысленное расточительство.

– В последнее время я часто думаю, исчезла ли древняя магия, – продолжает Крастан, – или лишь уснула. И однажды вернется.

Матильда вздыхает:

– Вы же знаете, что я не могу управлять своей магией.

– Пока нет, Stella. Пока нет.

Вновь в его словах ей слышится скрытый смысл.

– Что вы пытаетесь мне сказать?

К ее удивлению, Крастан оборачивает испачканную соком ладонь платком и прижимает к ее щеке.

– Лишь надеюсь, что ты придешь ко мне, если вдруг почувствуешь изменения в себе, Stella. Знай, что даже в самый сильный шторм мы будем твоим безопасным портом.

Однако Матильду не покидает чувство, что он что-то скрывает от нее.

Спустя некоторое время она возвращается в лавку и, не говоря ни слова, проходит мимо Алека. Кажется, он еще не готов с ней разговаривать.

– Тебя не беспокоит, что все твои клиенты из самых привилегированных семей Симты? Они уже богаты и станут только богаче.

Матильда поворачивается к нему:

– А ты бы хотел, чтобы я стояла на углу и целовала любого, кто захочет?

Алек подается вперед:

– Я бы хотел, чтобы ты выглянула из-за стены своего сада и увидела, что за ней происходит.

Его взгляд пронзает, Алек словно видит ее насквозь. К своему ужасу, Матильда чувствует, как глаза начинает жечь от слез.

– Ты думаешь, я лишь ем пирожные и хожу на вечеринки, – говорит она. – Но хочешь верь, хочешь нет, и у меня есть проблемы.

Когда она начинает отворачиваться, Алек останавливает ее. Его рука мозолистая, но осторожная – рука алхимика. Она чувствует, как бьется его пульс под тонкой кожей.

– Тильда, постой.

Ее сердце сбивается с ритма, когда она слышит это ласковое обращение, но Матильда не собирается уступать. Она с подчеркнутой иронией спрашивает:

– Ты все-таки решил взглянуть на то, что под моим платьем?

– Я просто… – Он проводит большим пальцем по ее коже, но так быстро, что Матильда думает, не показалось ли ей. – Я не хотел тебя расстраивать.

Его щеки горят от румянца. Проклятие, почему от этого он выглядит еще привлекательнее?

– Я не расстроена, – отвечает она, – а… раздосадована. Это другое.

Алек отпускает ее руку.

– Хочу дать тебе кое-что. – Он достает из кармана пузырек. – Это от… женских болей, про которые ты говорила, – произносит он так громко, чтобы его мог услышать Крастан. – Только не забудь перед использованием прочитать инструкцию.

Перевернув бутылек, Матильда читает приклеенную к донышку записку:

Едва она открывает рот, Алек прижимает палец к губам, прося ничего не спрашивать.

Матильда знает, что он иногда делает зелья втайне от Крастана. Прошлым летом она использовала его экспериментальный порошок, от которого кожа Самсона приобрела пугающе зеленый оттенок. Но это зелье серьезней – можно сказать, это почти оружие. Оно может стать популярным у не самых честных жителей Симты и привести к виселице, если тебя поймают с ним.

Ей не стоит рисковать и держать у себя это зелье, но она все же прячет бутылек в потайной карман сумки.

– Алеканд Падано, никогда не думала, что у тебя хватит духу на подобное.

На его лице расцветает улыбка.

– Только не совершай ничего опрометчивого до нашей следующей встречи.

Колокольчик звенит, когда она покидает лавку. Эстер-стрит выглядит как обычно, но Матильду не покидает ощущение, будто что-то изменилось. Крастан считает, что ей следует быть осторожнее. Алек дал ей зелье, способное защитить в минуту опасности. Это заставляет нервничать, а ведь они даже не знают о том, что произошло с Ночными птицами две ночи назад. Она надеялась, что небольшая прогулка поможет ей успокоиться, но сейчас чувствует себя тревожнее, чем раньше.

Задержания в городе, предупреждение Деннана – а теперь и Крастана, – клиент Сейер, друг Эйсы, секрет бабушки и Леты. Все это кусочки головоломки, которая пока не складывается. Не хватает многих деталей.

Потянувшись к сумочке, Матильда сжимает карточку, которую дал ей Деннан. Она незащищенная птичка, что бы там ни говорил Алек. Возможно, ей стоит поискать ответы на некоторые вопросы.

Сейер поправляет плоскую шапочку, пока лодка скользит по воде. Она рада, что у нее короткие волосы и их не нужно закреплять шпильками, а еще что ей удалось найти в шкафу Леты рабочую одежду, которую та, похоже, когда-то носила.

Сейер не хочется сегодня выглядеть как девушка из Великого Дома.

Последние два дня, прошедших с той ночи, Лета душила ее опекой. Сейер не разрешалось выходить на улицу одной даже днем. И, конечно, ночью. Но она пересекла каналы не для того, чтобы с ней нянчились и заставляли сидеть сложа руки, пока другие позаботятся о ее безопасности. Если хочешь чего-то добиться, нужно делать все самому.

Лодочник молча ведет лодку через Углы. Отражение луны в воде легко покачивается в такт приливу. Обычная летняя ночь в Симте: жарко, ни дуновения ветерка, воздух такой густой, что его можно пить, пахнет солью и челюстными водорослями, которые облепляют стены каналов. Последний раз она плыла в такой лодке несколько месяцев назад, после смерти матери. И с тех пор не появлялась в квартале Грифона.

Сейер оглядывается через плечо. Иногда она стояла на границе Грифона и смотрела на квартал Пегаса, думая, на что похожа жизнь на другом, казавшемся недосягаемым берегу. И вот она наконец увидела богатые, пышные сады с фонарями, в которых горят пламеницы и где гуляют девушки, подобные Матильде. Когда растешь в тени таких садов, легко поверить, что жизнь справедлива и шансы у всех равны.

Когда лодка причаливает к пирсу в квартале Грифона, Сейер выбирается на берег. Здесь пахнет так, как она помнит: хлебом, краской и засохшей кровью. В Виселичной линии пусто, но атмосфера такая же гнетущая – тут расположены виселицы, предупреждающие, что может ждать нарушителя закона, особенно нелегальных торговцев магией. Хотя самые злостные из них не беспокоятся об этом. Сейер медленно идет по проспекту Грифона в глубь квартала. Здесь нет фонарей с пламеницами, поэтому тени кажутся глубже. Выстроившиеся в ряд дома выкрашены в яркие цвета, но чем дальше идешь, тем здания становятся меньше и мрачнее. По некоторым фасадам расползаются трещины, которые жильцы стараются заделать пастой из травы и грязи. Между окнами протянуты веревки для сушки белья, в темноте они кажутся зависшими в воздухе призраками. Сейер замечает растрепанных мальчишек, топчущихся под лестницей. Она угощала таких детей вчерашними кексами, пока хозяин «Двух светляков» не видел. Интересно, подкармливает ли их кто-то сейчас?