Поэты XXI века Выпуск 3 © Издательский дом «BookBox», 2024 Поэты Серебряного века Николай Асеев Николай Николаевич Асеев родился 28 июня (10 июля) 1889 года в Льгове Курской губернии. Окончил Курское реальное училище (1907), учился в Московском коммерческом институте (1908–1910), был вольнослушателем Московского университета (историко-филологический факультет). Первый сборник стихов – «Ночная флейта» (1914). С 1914 года вместе с Б. Пастернаком и С. Бобровым являлся одним из ведущих представителей группы, которая исповедовала футуризм. После большевистского переворота ненадолго попадает на Дальний Восток (культурно-политическая деятельность вместе с С. Третьяковым, Д. Бурлюком, Н. Чужаком). В 1922 году – возвращение в Москву, вступление в ЛЕФ, дружба и сотрудничество с В. Маяковским. Николай Асеев написал много поэм. Например, «Будённый» (1923), «Лирическое отступление» (1924), «Поэма о двадцати шести бакинских комиссарах» (1925). За обширную поэму «Маяковский начинается» (1940) получил Сталинскую премию первой степени (1941). В послесталинский период стихи затрагивают широкий круг тем, от злободневной публицистики («Безумие над Рейном», «За Кубу») до философской лирики общегуманистического содержания. Умер от воспаления лёгких (осложнение застарелого туберкулёза) 16 июля 1963 года. Похоронен в Москве. Глядя в небеса Как лёд облака, как лёд облака, как битый лёд облака, и синь далека, и синь высока, за ними – синь глубока; Летят облака, как битый лёд, весенний колотый лёд, и синь сквозит, высока, далека, сквозь медленный их полёт; Летят облака, летят облака, как в мелких осколках лёд, и синь холодна, и синь далека, сквозит и холодом льнёт; И вот облака превращаются в лён, и лёд истончается в лён, и лёд и лён уже отдалён, и снова синь небосклон! Двое идут Кружится, мчится Земшар — в зоне огня. Возле меня бег пар, возле меня, возле меня блеск глаз, губ зов, жизнь начинает свой сказ с азов. Двое идут – шаг в шаг, дух в дух; трепет в сердцах, лепет в ушах их двух. Этот мальчонка был год назад безус; нынче глаза его жаром горят безумств. Эта девчурка играла вчера с мячом; нынче плечо ей равнять пора с плечом. Первый снежок, первый дружок — двойник. Как он взглянул – будто ожог проник! Снег, а вокруг них – соловьи, перепела; пальцы его в пальцы свои переплела. Стелют не сумерки, а васильки им путь, и не снежинки, а мотыльки — на грудь. «Не зазнобила бы без привычки ты рук!» Их, согревая без рукавички, сжал друг. «Ну и тихоня, ну и чудила, тем – люб! Как бы с тобою не застудила я губ!» Кружится, вьётся Земшар, всё изменя. Возле меня щёк жар, возле меня, возле меня блеск глаз, губ зов, жизнь повторяет давний рассказ с азов! Заржавленная лира
1 Осень семенами мыла мили, облако лукавое блукало, рощи черноручье заломили, вдалеке заслушавшись звукала. Солнце шлялось целый день без дела. Было ль солнца что светлей и краше?.. А теперь – скулой едва прордело, и – закат покрылся в красный кашель. Синий глаз бессонного залива впился в небо полумёртвым взглядом. Сивый берег, усмехнувшись криво, с ним улёгся неподвижно рядом… Исхудавший, тонкий облик мира! Ты, как тень, безмочен и беззвучен, ты, как та заржавленная лира, что гремит в руках морских излучин. И вот — завод стальных гибчайших песен, и вот — зевот осенних мир так пресен, и вот — ревёт ветров крепчайших рёв… И вот — гавот на струнах всех дерёв! 2 Не верю ни тленью, ни старости, ни воплю, ни стону, ни плену: вон – ветер запутался в парусе, вон – волны закутались в пену. Пусть валится чаек отчаянье, пусть хлюпает хлябями холод — в седое пучины качанье бросаю тяжёлый стихов лот. А мы на волне покачаемся, посмотрим, что будет, что станет. Ведь мы никогда не кончаемся, мы – воль напряжённых блистанья! А если минутною робостью скуют нас сердца с берегами — вскипим! И над синею пропастью запляшем сухими ногами. 3 И, в жизнь окунувшийся разом, во тьму жемчуговых глубин, под шлемом стальным водолаза дыши, и ищи, и люби. Оксана! Жемчужина мира! Я, воздух на волны дробя, на дне Малороссии вырыл и в песню оправил тебя. Пусть по дну походка с развальцем, пусть сумрак подводный так сыр, но солнце опалом на пальце сияет на синий мир. А если не солнцем – медузой ты станешь во тьме голубой, — я все корабли поведу за бледным сияньем – тобой. |
