— Немедленно покиньте наш дом.

— Ухожу, ухожу. — Лера, не торопясь, двинулась к выходу.

— Ключи отдайте.

— Да пожалуйста. Но это полумеры. Может, у меня дубликат имеется. Неровен час, проникну к вам ночью и стащу чего-нибудь. Вот, к примеру, эту картиночку, «Девушку с копьем». Это Володечка с меня рисовал. Пятнадцать лет назад, правда. Я ведь, знаете ли, в молодости спортом увлекалась — метала копье.

Вера сжала кулаки.

— Да уберетесь вы отсюда наконец?!

— Ухожу, ухожу, ухожу домой к себе. — Напевая, Лера стала медленно спускаться по лестнице.

Мать и дочь молчали. Огонь в камине, несмотря на то что Вера вылила на него воду, потихоньку разгорелся вновь. Поленья потрескивали.

— Вера, Верочка, Анна Федоровна, — задыхаясь, в распахнутом пальто Олег стремительно вошел в каминную, — что случилось?!

— Ты разве никого не встретил сейчас на лестнице?

— Нет. А кого я должен был встретить? Вера, объясни, в чем дело?

— Верочка, я буду в спальне. — Анна Федоровна посмотрела на дочь, и ее сердце сжалось от боли.

— Вера, там уже все собрались. Каблуков даже приехал, — сообщил Олег.

Вера пристально посмотрела на мужа.

— Оказывается, ты изменил мне, радость моя.

— С кем?

— Так, значит, их было много? — Она подошла к стене, сняла картину и показала Олегу. — Вот с этой, например, девушкой с копьем.

— Погоди, Вера, это работа твоего отца.

— Да, это работа моего отца. Это и твоя работа. На пару поработали, кобели проклятые! Значит, так: вещички соберешь сам, не маленький. Я подаю на развод!

— Но послушай!.. Дай я тебе объясню…

— Что ты мне объяснишь?! Как ты изменяешь мне с любовницей моего отца?! Прямо Кафка какой-то… пополам с Фрейдом!

Из-за мороза желающих позировать было немного. Галина Васильевна решила: «Еще пару портретов — и домой». Это был предпоследний.

— Вы не замерзли? — Ее визави, юная милая девушка, с сочувствием смотрела на нее.

— Мне-то ничего, я тепло одета, а вот вы без шапки. Но потерпите еще чуть-чуть… Осталась самая малость…

Кавалер девушки, такой же юный и милый, как и его спутница, стоял за спиной художницы и нахваливал:

— Здорово у вас получается. Прямо один в один. Даже лучше. Кот, — призвал он к порядку девушку, — не шевелись, сама сейчас все увидишь.

— Вот, пожалуйста! — Галина Васильевна протянула портрет девушке.

— Какая прелесть!

— А я всегда тебе говорил, Катюш, что ты у меня прелесть! А ты не верила. Ну что, теперь убедилась? — Он взял из рук Кати портрет. — Пойду в плавание — возьму с собой.

— Спасибо вам большое. — Девушка незаметно толкнула парня в бок. — Женя!

— Ах, ну да. — Он сунул руку в карман. — Загляделся. Давно мечтал заполучить ее портрет, и вот свершилось. Спасибо вам, — он протянул художнице деньги, — и пятнадцать рублей сверху. За мастерство.

Не считая, Галина Васильевна положила деньги в кошелек.

— Спасибо.

— До свидания, — почти хором сказали молодые люди.

— Счастливого плавания!

Взявшись за руки, они побежали в ближайшее кафе. Галина Васильевна достала из сумки термос, налила горячего чаю. Обхватила двумя руками кружку: «Господи, холод-то какой. Не околеть бы!» Высокий патлатый художник, печатая шаг мощными сапогами, целенаправленно двигался к месту ее дислокации:

— Галиночка Васильевна! — его мощный бас эхом отозвался под сводами галереи Вахтанговского театра. Стая голубей с шумом взметнулась ввысь. — Чаевничаете? Значит, я вовремя!

— Здравствуйте, Сереженька, вот решила погреться немного.

— А я вам пончиков принес. Горяченькие!

— Да что вы, Сереженька, вы своим лучше отнесите, голодные, поди, сидят.

— Им не пончиков, им чего-нибудь покрепче нужно. И вам, кстати сказать, не помешает. Кто ж чаем согревается? Тут вот что нужно, — он извлек из кармана шкалик коньяка, — держите.

— Я не по этому делу, дружочек.

— А кто по этому делу? Я?

Галина Васильевна смутилась.

— Голубчик, вы извините, я не это имела в виду. Не обижайтесь на меня.

— Я не из обидчивых. Сами знаете, на обиженных воду возят. А мне что, заняться больше нечем? Не отказывайтесь, берите. Вы его в чай буль-буль — и полный порядок Доктор Чехов прописывал: рюмку коньяку на завтрак, две — на обед, три — на ужин.

— Если не ошибаюсь, это он про водку, и то…

— Короче, берите. Если не поможет… Нет, обязательно поможет.

— Спасибо, Сереженька.

— Ладно, Галиночка Васильевна, побежал я, а то мои небось уже копытом бьют.

Сергей развернулся и, ускоряя шаг, пошел прочь. Обернулся и крикнул, махнув рукой:

— Я не прощаюсь!

«Какой милый мальчик, красивый, талантливый, добрый, — Галина Васильевна отвернула колпачок шкалика, — вот бы мне зятя такого. А что если его с Сашей познакомить? Хорошо сказала — познакомить, — усмехнулась она. — Но как? Привести домой… И что сказать?.. Господи, да она сразу все поймет. Шито белыми нитками. Еще обидится. Он ей, скорее всего, не понравится. Вот ведь судьба — влюбляться в каких-то мелких, тщедушных. А как хороший парень, так…»

— Здравствуйте, Галина Васильевна. — Незнакомая женщина села на стульчик перед художницей и улыбнулась. За ее спиной стоял Геннадий.

— Здравствуйте. Вы хотите, чтобы я вас нарисовала?

— Нет. То есть хочу, конечно, но не сейчас. У меня к вам другое. Я адвокат. — Геннадий, оттопырив палец, показал, что, мол, она — во! — И я хочу представлять ваши интересы в суде.

— Здравствуйте, Галина Васильевна, голубушка, — поздоровался и Геннадий.

— Здравствуйте, Гена. Но вы же нам мужчину в адвокаты сосватали.

— Галина Васильевночка, ситуация изменилась, и в лучшую сторону. Познакомьтесь, это Елена — восходящая звезда московской адвокатуры.

— Очень приятно, Лена. — Галину Васильевну застали врасплох. Она была не готова к разговору. — Но мужчина как-то надежнее.

— Мужчина надежнее, — согласилась Лена. — И это говорит женщина, которую бросил муж, уволил по статье начальник-взяточник и надул бывший зять, умудрившийся при разделе общей квартиры отправить вас троих в Очаково, в панельный скворечник. И заметьте, все эти трое — мужчины. И они надежны?

— Браво, Лена! Вы все обо мне знаете.

— Ну а я что говорил! — Геннадий вопросительно посмотрел на художницу. — Мы согласны на Леночку?

— Вовка, Иваницкий, атас! За тобой Юра приехал.

Володя стоял на подоконнике в вестибюле гимназии, пытаясь схватить веревочку шарика, улетевшего под потолок Юра подошел к подоконнику, легко вскочил на него, дотянулся до веревочки и протянул шарик мальчику. Затем спрыгнул и снял Володю с подоконника.

— Ну что, поедем домой или ко мне на работу?

— К тебе на работу. — Володя вприпрыжку добежал до вешалки и, на ходу надевая пальто, спросил: — А можно я на компьютере порисую?

— Можно, тебе все можно.

У Володи была бонна, но Юра сам забирал его из гимназии. Поначалу Лера возражала, понимая, что при его занятости — у Юры было небольшое агентство по недвижимости — выкроить час-другой непросто. Но, видя, как они привязаны друг к другу, согласилась. Лера с Юрой не были расписаны, жили гражданским браком, но отдельно: он — в Крылатском, она — в элитном квартале в центре Москвы.

Они вышли из гимназии. Это было красивое современное здание с зимним садом на крыше. Гимназия была престижным заведением. Среди преподавателей кандидаты и доктора наук, иностранным языкам обучали носители языка. Выбирать можно было любой. Володя предпочел японский. В их группе было пять человек. Его дружок Мишка, единственный на всю гимназию, учил греческий. В гимназии, как в Греции, где, как известно, все есть, были роскошные компьютерные залы, крутые тренажеры, бассейн, теннисные корты, в столовой — шведский стол. Во дворе соорудили большую горку. Девочки и мальчики, визжа и покрикивая, лихо скатывались вниз. У стены стояли три свободных снегохода.