– Но это будет иметь смысл. Милая, развод – это не так просто, поверь мне.

– Мам, – шепчу еле слышно, – я за Ваню боюсь. Что я скажу ему?

– Правду, Насть. Ты не сможешь красиво преподнести второго ребенка мужа от другой женщины. Ну никак ты не обезопасишь его от этого. Ты ему расскажешь обо всем, а как он воспримет, от тебя это не зависит.

– Какой-то кошмар, вот честно. Это и бесит больше всего. Я недоумеваю, мам. Пошел, гульнул с кем-то, а последствий на всю жизнь. Он не подумал ни обо мне, да и ладно, но Ваня.

Со стороны входа слышится стук, и входит Юля. Потому что тут же начинает говорить Лиза.

– Бабуля, я приехала. А Ваня тут?

Мы обе встаем, с улыбками выходим к ним.

Сестра обнимает меня в ответ. Лизу целую в макушку.

Мама отправляет вторую внучку в гостиную, и мы втроем заходим на кухню.

– О, можно и мне кофе? – Юлька трет руки в попытке согреть и смотрит на меня. – Ты ревела, что ли?

– Юлия, – мама предостерегает от тона.

– Ну что, у нее глаза красные.

– Ревела, Юль.

– Случилось чего?

– Ага.

– Ну что мне по слову вытягивать из тебя?

– Да нет, – почти безразлично пожимаю плечами. – Я просто узнала, что у мужа второй ребенок есть, только его рожала не я. Выгнала его из дома. Поэтому полагаю у меня есть право, как следует пореветь.

Опускаю глаза на свой кофе и понимаю, что… не услышала, например, как от мамы тяжелый вздох. Все же я рассказала не о приобретении пылесоса, что можно, узнав, не обозначит никакой реакцией. А тут, тишина.

Я поведала о том, что мне изменил муж.

Поднимаю глаза снова на нее и… Ну а что тут скажешь. На лице все написано. Будто выгравировано:

«Я все знаю».

– Юль? – зовем с мамой в один голос, обе потрясенные.

– Не надо на меня так смотреть. Я случайно увидела, – заявляет Юля, так обыденно, будто мы уличили ее в том, что она купила что-то, что очень хотела я.

Или… да что угодно. Но это не поведение сестры, которая увидела мужа родного человека с другой и просто промолчала.

Мне хочется разом выпалить сотни вопросов и получить на них ответы залпом, но я остаюсь неподвижной и внезапно вспоминаю ее слова на Новый год о ее муже, о работе.

– Ты надо мной смеялась, – выдаю вслух потрясенно. – Насмехалась…

– Я скорее шутила, – отмахивается.

Шутка? Так вот что это было для нее? Моя супружеская жизнь, просто шутка в ее глазах.

– И когда? Как давно ты их видела. И как это было? И… Боже, просто расскажи мне все, что ты знаешь.

Мама садится на свое место, по-прежнему держа чашку кофе для Юли, кажется, боясь вспугнуть ее и та, передумает рассказывать обо всем.

– Да было как-то, – пожимает плечами. – Издалека увидела его и блондинку с ребенком.

Замолкает.

– Ты блин издеваешься? – рычу на ее поверхностный тон.

– Ты поори еще, – отвечает мне так же высокомерно.

– Тебе что сложно побыть нормальной сестрой и все разом рассказать?

– Ты еще на меня всех собак спусти и…

– Тихо, – прикрикивает мама, стукнув по столу.

Мы слышим две пары детских ног, несущихся к нам и тут же поворачиваемся к входу на кухню.

– Мам, – тянут Лиза и Ваня, выглядя подозрительно разглядывая нас троих.

– Все хорошо, мы тут спорим кое о чем, – быстро говорю, чтобы больше не было вопросов. – Бегите, играйте.

Они переглядываются и тут же уносятся.

Как только шум детской игры возобновляется, мы снова смотрим друг на друга.

– Мы семья, девочки, – строго говорит мама. – Юлия, если есть что сказать, говори.

Та недовольно ворчит себе под нос.

– Говорю же, встретила их случайно. С Темкой поехали на левый берег. Не помню, что мы там искали. Заблудились. А там твой Игорь в обнимку с блондинкой и ребенком лет пяти. Девочкой.

– Пя… Пяти? – мое горло перетянуло тугим жгутом и воздух со свистом исчез из моих легких.

Пять лет?

Лет! Не месяцев… Не разовая измена, в результате которой появился ребенок.

Господи. Сколько лжи… Годы вранья, и он посмел смотреть в глаза и говорить, что я единственная? Юлил с телефоном и смской.

Оттягиваю кофту от шеи, будто это избавит от жуткого удушья. Отворачиваюсь и встаю на ноги, двигаясь к окну.

Нужен кислород. Пот просачивается сквозь мелкие поры моей кожи и оставляет влагу на ней так быстро, будто меня выжимают как ткань.

– Настя? – голос мамы доносится из-за спины, и я выставляю руку назад, прося не подходить.

Годы.

Это не новорожденный ребенок. Это большая девочка… Дочка. Ошибка в смс, которая была правдой.

Я думала, что сойду с ума, пока не узнаю правду. Строила догадки. Но сводит в бездну безумия именно эта самая правда.

– Когда? – хрипло спрашиваю, без шанса обрести голос. – Перед Новым годом? К-когда ты видела, Юль?

Пытаюсь вспомнить его рабочие поездки… Господи, его работа. Идеальное прикрытие для того, кто имеет второго ребенка от другой женщины.

– Ну ты нашла что спросить. Думаешь, я помню? – возмущается сестра и я медленно оборачиваюсь.

– Ты… Стой, это было давно? – новый шок проносится по натянутым нервам, которые едва ли держатся, чтобы не разорваться.

– Летом. В августе, кажется, – так безразлично отвечает.

Это похоже на то, как вырывают сердце.

Таким видится мне это не менее отвратительное и больно жалящее предательство сестры.

– Пять месяцев назад?

Даже в голове цифра не казалась такой ужасающе большой, когда я посчитала, пока не озвучила ее вслух.

– Юлька, – с ужасом шепчет мама, прикладывая дрожащие пальцы ко рту. – Что ж ты наделала?

Из материнских глаз скатываются слезы, и боль пронзает все мое тело, разрывая и душу.

– Почему ты не сказала? Господи, Юля… пять месяцев молчала…

– И что? – она встает и смотрит на нас. – Ты все ходила и гордо представляла свою семью. Задрала свой нос и гордилась своим муженьком, – кривясь говорит. – А мне было любопытно наблюдать за тем, как перед твоим гордым носом «идеальный», – изображает кавычки, – Игореша делает тебя рогатой который год.

С ее губ срывается злорадный смешок.

– Нет, ну правда, это было уморительно.

– Ты сказала гордость?

– Ага.

– Гордость за свою семью? Так это мой порок? Любовь к семье? – голос становится выше.

– Ой не надо драмы, начинаешь тут все перекручивать.

– А почему я не могу этого делать? Разве ты не гордишься тем какая твоя семья? Разве не считаешь ее для себя, для твоего мировоззрения идеальной и самой крепкой?

– А че ты обо мне? Ты считала ее таковой, и что в итоге?

– Считала, Юля и ни разу не увидела в этом ничего плохого. Это моя семья. Часть меня. И я имела право гордиться тем какая она.

– И к чему тебя это привело?

– Неважно чем обернулось для меня предательство мужа. Важно то, что за свою семью я была готова на все пойти. Ради мужа и сына. Зато ты, закопаешь своего близкого и глазом не моргнешь.

– Ну, зато не я сейчас на моль похожа с разбитым корытом.

– Юлия, – кричит мама.

– Что, мама? Я виновата в том, что ее муж ее обманывал бог знает сколько времени? Она прекрасно жила и нормально себя чувствовала.

Я подхожу к ней вплотную и смотрю в глаза.

– Знаешь Юль, несмотря ни на что, я желаю тебе, чтобы ты никогда не оказалась в роли обманутой жены.

– А ты моего мужа не сравнивай со своим.

– Не сравниваю. Просто не желаю тебе этой боли. Поверь, в ней нет гордости, нет злорадства и места полуправде. Это просто боль и дыра в груди.

Закончив свою мысль, я подхожу к маме и целую ее.

– Оставлю Ваню у тебя сегодня. Завтра заберу.

– Насть…

– Все в порядке. Мне нужно поехать домой и кое-что сделать.

– Не заставляй меня переживать еще больше.

– Хорошо. Я позвоню.

Она обнимает меня, и я прохожу мимо сестры, сворачиваю в гостиную.

– Привет, бабуль, – обнимаю сидящую в кресле любимую старушку.