— А что делать тем, кто не жаждет? — тихо спросил его я.

Если за мной кто-то подсматривал, то скепсис будет непременно отмечен. Для чужака это нормально, а вот моему новому другу, видимо, бы уже не простили. Вот и вызубрил методичку. Наигранная и высокопарная интонация обычна для недалеких сектантов и торговых агентов, прячущих неуверенность за маской надменности. Но мне он ничего не продаст. Эту духовность я взял бы деньгами.

— Как это? — от моего кощунства Эддичка побледнел так, что пропали веснушки. Похоже, подобная мысль никогда не посещала эту юную голову. — Кто же не хочет себе самого лучшего?

— Предположу, что у всех разные вкусы. К примеру, я не разделяю ценностей мух. Вероятно, они мои тоже.

— Потому и учения здесь разные. Дорог всегда много. Даже петляя, путник рано или поздно дойдет.

— Верно. Только куда? — парировал я.

— К тому, что за границей различающей мысли. Наш ум же не является идеальным и абсолютным? — нашелся Эдди.

— Наверное, нет… вынужденно я согласился.

— Тогда вектор движения не так уж и важен. Главное, чтобы вообще оно было. Надо дойти до предела с любой стороны, а всё, что за ним, уже лишено понятных нам смыслов.

— Но чтобы пойти, он всё же нужен, — не сдавался я.

— Вот потому-то и здесь. За дверями тебя ждет кармограф.

— Кармограф?

— Это так называют. Накопленную карму, благие и неблагие заслуги там тщательно взвесят и только потом выберут подходящий в твоем случае путь. Своего рода тест! — здесь его голос сломался, и последние слова пропищались фальцетом.

Я представил нечто вроде старой шарманки с потасканным судьбой попугаем. Щербатый клюв вытянет замусоленный билетик с диагнозом — «ты безнадежен». Менялы сегодня развели как лоха, значит, и здесь разведут.

Двери вздрогнули, стали медленно открываться, и диспут пришлось отложить.

Нашим взорам открылся небольшой тамбур, а за ним еще одни двери. Я осторожно шагнул вперед, а Эдди остался на месте.

— Нам туда? — спросил его оглянувшись.

— Нет, — мотнул головой, — только тебе. Все «приходящие» через это проходят.

Я насторожился. Судя по тому, как он потупился и вжал в голову в плечи, едва ли за дверьми что-то хорошее. Но будь так, не потратили ли бы на меня столько сил. Зачем обреченному заговаривать зубы? Времени и сил Эдди потратил немало.

Спрашивать еще что-то бессмысленно. То, что я должен был знать, видимо, уже рассказали. Протестовать, упираться или пытаться бежать — глупо. Остается только смириться и увидеть, что скажет пресловутый кармограф. Похоже, он и решит участь Кайя.

Не особенно беспокоясь, я сделал еще один шаг, и массивные двери за мной бесшумно закрылись, и стало темно. Чувствую себя космонавтом в задраенном шлюзе перед выходом в космос.

В принципе, почти так и было. Это чужое для меня измерение всё еще воспринималось, как сон. А скорей, кинозал, из которого в любую секунду попросят на выход. И потому его трудно принять, как реальность.

Двери передо мной медленно открылись, приглашая войти. Здесь тоже темно, размеров зала не видно. Да и вряд ли это был зал. Скорее, необъятное и пустое пространство, в котором ощущение тела исчезло. Непонятно что с ним, в каком положении руки и ноги, и есть ли они у меня вообще.

Но я почувствовал озноб и тяжесть, будто наливался свинцом. А еще влажность, холод, а потом сразу жар. В темноте вспыхивали и быстро гасли красные искры. Дыхания нет или не слышу его. Зато есть ощущение простора — безбрежного, подобного океану без волн. В нем я осознал себя одиноким, но не было тоски или страха. Ум пуст от впечатлений, звуков, запахов и каких-либо картинок. Его будто выпотрошили, избавив от тяжелого и лишнего груза. Только пустая, сияющая и самосознающая ясность. Извечная и нерожденная. Игра света и бликов. То, что всегда было, будет и есть.

Но вот это понимание уже стало мыслью, что подобно стремительно расползавшейся трещине обрушила, чудом сдерживавшую поток таких же, плотину. Равновесие нарушено, и ум затопило привычным для него хаосом суждений, иллюзий, эмоций. Словом, всем, чем занят обычно. И конечно же, появилось много вопросов, на которые ответить не мог. Изумление и непонимание вызвало страх.

Где я? Что, черт возьми, происходит? Почему всё именно так?

Такой экстатический опыт слишком силен для того, чтобы его удержать, но я и не собирался этого делать. Это переживание испугало до смерти. Или сама смерть и есть? Да ну нахер, надо как-то проснуться!

Передо мной теперь слепящий и жуткий свет. Я слышу пугающие звуки, подобные грому. Вижу в радужном ореоле шесть страшных фигур. Поначалу голубое сияние разделилось на белое, желтое, красное и ярко-зеленое, а в центре появились две золотые чаши. В одну из них падали черные, а в другую только белые камни.

Весы Осириса? Нечто подобное читал еще где-то, но в охватившей панике это не вспомнить. Смысл ясен и так, только кого же тут судят — меня или Кайя?

Черных явно больше, значит, надо валить. Не имеют же права, я ведь не мертвый!

Появились еще шесть огней, только более тусклых — белый, зеленый, желтый, голубой, красный и дымно-черный. Устрашающие демоны и люди с головами животных образовали круг, калеча и сжирая друг друга. Кровь, кишки из вспоротых брюх, мозги из раздробленных всмятку голов — всё это рвали, жевали и жадно глотали. И посреди вакханалии в ужасе метался и я, не силах найти хоть где-то спасения.

Невидимый, подобный ветру, поток толкал меня в спину, а я отчаянно сопротивлялся, буквально хватаясь за воздух. Рано или поздно к кому снесет. В один из ужасающих разум огней или в объятия этих чудовищ. Видимо, это и надо мне выбрать.

Отчаявшись и почти сдавшись, уже на пороге безумия я вдруг увидел собаку. Черно-белую, с той самой скалы. Она спокойно стояла, не обращая внимания на адскую бойню, словно ничто из этого не могло повредить или хоть как-то затронуть. Чуть виляя хвостом, дружелюбно и умно на меня посмотрела, а потом пошла прямо желтое пламя.

Я развернулся и, толкаемый в спину невидимым ветром, устремился за ней, доверяя тому, что мне предложили. А позади в чашу всё еще продолжали сыпаться черные камни…

— Мить, ау! Эй, с тобой чо⁈

Открыв глаза, как же рад был услышать этот испуганный голос! Так всё это приснилось! Хрен вам, я еще жив! Реальность-то вот! И пофиг на менял, баксы, бандитов и всё остальное!

— Мить, ты больной? Вопил, будто резали, а сейчас уже лыбишься, как дурачок?

— Да блин, гребаный этот кармограф! — пробормотал я, сияя от счастья. «Собачка» отплатила добром за добро.

Глава 11

Штанга зазвенела на стойке, и я, поморщившись, встал с лавки. На восемь вместо обычных двенадцати. Аукнулся месяц без тренировок. Зато деньги есть. Не так чтобы много, но вылез в плюсы, хоть и с трудом.

Пилы в тот раз с горем пополам мы вернули. Помогла администраторша. Красавица уговорила отца отправиться в полицию и заявить, что там его были пилы. Попросил, дескать, руснака постоять, пока за пивом ходил. Там, естественно, ему не поверили, но учитывая былые заслуги, простили. Он на пенсии, раньше учителем был, а это ценили.

После злополучного полицейского рейда торговать в Бургасе мы уже не решались. Но закупаться там было удобно. У групп из автобусов брали часы, инструмент, оптику, запчасти к велосипедам и всё, что могли сбыть дороже на пятничных и воскресных базарах в других городах. Болгария не Россия, на электричке проедешь за шесть часов всю.

Спекулировали в Старой Загоре, Шумене, Сливене, Пловдиве, но больше всего в душу запал Велинград. Такой Болгарии еще не видел. Узкоколейка через живописные Родопские горы, чистейший воздух, открытые бассейны с минеральной, термальной водой. Жаль рэкет злой, пришлось уехать. Столько платить там уже не могли. Нашу комнатку в Пловдиве перед тем бомбанули и вынесли всё. Хорошо, хоть деньги и часть товара были с собой. От такого удара мы бы уже не поднялись.