– Ладно, предположим, насчет неудач я погорячилась. Однако и ты не во всем прав. Поэтому прекрати придумывать свои дурацкие отговорки. Я жду вас в субботу к пяти вечера, – и, не оставив мне ни малейшего пути к отступлению, она грохнула трубку
«Так… И кто, спрашивается, меня за язык тянул? – растерянно крутил я в руках шнур от телефона, пытаясь сообразить, как выпутаться из глупого положения. – Ну, выслушал бы очередную порцию маминых причитаний по поводу своей неустроенной личной жизни – ничего, не впервой! Мог бы и потерпеть. А что теперь? Мало того, что наврал с три короба, так еще и впутал в свое вранье постороннего человека! Еще неизвестно, согласится ли Мила сыграть для меня эту роль. Собственно, с какой стати ей соглашаться – мы ведь даже не друзья, а так… бывшие сослуживцы. Да… Влип!».
Я окончательно расстроился и, чтобы хоть немного привести мысли в порядок, отправился на кухню заварить кофе. Несколько глотков ароматного напитка сделали свое дело – мое положение вдруг перестало казаться таким уж мрачным и безвыходным.
«С другой стороны, – рассуждал я, млея от проникающих на кухню солнечных лучей и шоколадного привкуса Irish Cream, – возможно, я неосознанно сделал сейчас вполне стоящий ход. Что, если Мила пойдет мне навстречу, я представлю ее маме, а потом… Да мало ли, что может случиться потом! Я всегда смогу потчевать маму байками о том, что наши отношения развиваются сложно, что я не вполне уверен в своем выборе, и все в таком духе. Зато приобрету неоспоримое преимущество – буду надолго избавлен и от упреков, и от попыток женить меня на каждом синем чулке, попавшемся маме на глаза!».
Эти мысли окончательно вернули мне бодрое настроение – я даже стал напевать себе под нос какой-то легкомысленный мотивчик.
Правда, несколько сложностей мне все же предстояло преодолеть, и преодолеть незамедлительно: во-первых, разыскать Милочку, а во-вторых – убедить ее помочь мне в столь щекотливом вопросе. Вторая проблема казалась мне вполне разрешимой – Мила принадлежала к тому типу девушек, которые всегда нравились моей маме, да и ко мне относилась очень тепло, так что я не без оснований полагал, что смогу уговорить ее на этот необременительный, но крайне важный для меня визит. Но вот первая… Черт, и куда же я подевал ее телефон! Я вспомнил нашу с ней последнюю встречу, вспомнил, как усадил в такси, она протянула мне салфетку с наскоро записанным на ней телефоном… И куда же я подевал сей автограф? Так… В тот день я получил в конторе окончательный расчет и собрал все свои вещи с рабочего места в полиэтиленовый пакет. С ним, кстати, я и в кафе отправился, так что вполне возможно, что салфетку с телефоном Милы я машинально положил именно туда …
Довольно скоро пакет обнаружился – валялся под письменным столом, тщетно ожидая, когда его незадачливый хозяин снизойдет до бесчисленного множества накопившегося за годы работы хлама, который, как это обычно бывает, и выбросить жалко, и разобрать недосуг. Я забрался под стол, вытряхнул из пакета содержимое и принялся торопливо перебирать его в поисках вожделенной салфетки. Вероятно, со стороны я представлял забавное зрелище: солидных размеров дяденька ползает на четвереньках среди каких-то папок, использованных дискет, бланков, бумаг, и вдруг с криком «Есть! Ура!» – выскальзывает из-под письменного стола, при этом довольно ощутимо ударившись затылком о столешницу, поэтому его «ура» переходит в стон.
Но, несмотря на ушибленный затылок, я был вполне доволен собой – телефон Милочки найден! Немного подождав, пока утихнет боль, я решил не откладывать дела в долгий ящик, и набрал номер.
– Гриша! – услышал я в трубке восторженный голос Милочки. – Это ты?! Как я рада! Где ты? Что ты делаешь?
«Вот именно – что я делаю?!» – спросил я себя. Ее радость была такой неподдельной, что я поневоле вспомнил нашу встречу во всех деталях, а вместе с этими самыми деталями – и ее влюбленные глаза. Похоже, я недооценил сложность второй проблемы. Но отступать было некуда, и я ответил:
– Да вот, только что вернулся из Мексики, захотелось с кем-нибудь пообщаться… К примеру, в кафе посидеть… Может быть, ты составишь мне компанию?
– Да-да! Конечно! Когда? – она согласилась на удивление быстро. – Я очень рада буду тебя видеть! Очень!
От этой непосредственной искренности мне стало мучительно неловко и стыдно. Я почувствовал себя мошенником, который собирается обмануть старика или ребенка. Хотя… В сущности, я и был мошенником – ведь я собирался использовать Милочку в сугубо личных, и, если быть честным, совсем не благородных, целях. А она, похоже, свято верит в то, что я сам захотел с ней увидеться! Мне стало совсем скверно на душе и, чтобы хоть как-то компенсировать девушке то разочарование, которое ей предстоит испытать, когда она поймет мои истинные намерения, я пригласил ее в один из лучших ресторанов города. Услышав название заведения, Милочка, как мне показалось, на миг задержала дыхание, а потом, волнуясь, принялась отговаривать меня, предлагая посидеть в менее шикарном и – соответственно – менее дорогостоящем месте. Но мне, как говорится, «попала вожжа под мантию»: я настоял на своем.
Только после того, как встреча была назначена и разговор окончен, я понял, что допустил еще одну непростительную оплошность.
«Зачем я потащил ее в дорогой ресторан?! – думал я. – Ведь у меня к ней, можно сказать, сугубо деловое предложение. А в дорогих ресторанах женщинам делают предложения совсем иного рода! Она ведь, чего доброго, подумает, Бог знает, что!».
Однако переигрывать было поздно – до назначенной встречи оставалось не больше полутора часов, так что самое время было начать приводить себя в порядок. Как назло, все валилось из рук: костюм не отглаживался, пока чистил ботинки – заляпал рубашку, и пришлось искать другую, даже побриться нормально не смог, так и явился к ресторану – со свежими порезами на щеке, словно неопытный юнец.
Я стоял у входа в заведение под названием «Глубина», ожидая Милу, и злился на себя.
«Тоже мне – пижон! Пускать пыль в глаза молодым девчонкам – большого ума не надо! Тем более, если девушка и без того к тебе неровно дышит… А вот как ты потом будешь выкручиваться? Это они все поначалу робкие, юные, неискушенные, а дай им хоть малейший повод (плавали – знаем!) – прилипнут, хуже репейника. И начнется, как всегда: претензии, несбыточные надежды, виды на будущее. Совместное будущее, заметь!».
Навстречу мне вдруг явилось нечто светлое, нежное, окутанное легким запахом сирени и невероятно счастливое. Это была Милочка.
«Что ж, для первого раза очень даже мило. Милая Милочка…» – в который раз отметил я забавную тавтологию, всегда возникавшую у меня в голове при мыслях о ней, и усмехнулся, но тут же одернул себя: «Может, хватит уже злословить и ухмыляться? В конце концов, это ты ее пригласил, и ты заинтересован в этой встрече! Она, заметь, не напрашивалась! А если тебе не повезло в жизни с женщинами, то это вовсе не значит, что теперь, при виде девушки, которая искренне тебе рада, ты можешь кривить рот, как злобный циничный карлик».
Выговор, который я устроил себе, был весьма своевременным, поскольку Милочка уже подошла достаточно близко, чтобы разглядеть ухмылку на моем лице, которую я поспешил сменить на более подходящее случаю выражение вежливого приветствия. Подчеркнуто светским жестом я подхватил свою спутницу под руку, и мы отправились в ресторан.
Несмотря на то, что Милочка была одета в полном соответствии с последними веяниями моды и при этом достойно, со вкусом, я не мог не заметить неуверенности, сквозившей в каждом ее движении. Все выдавало в ней человека, для которого роскошная обстановка дорогого ресторана в новинку: то, как крепко она вцепилась в предложенную мной руку; как нерешительно переступила порог ресторана; как смущенно озиралась вокруг… Ясно было, что непривычная обстановка тяготит ее. Словно канатоходец, идущий по канату, натянутому над пропастью, она была сосредоточена лишь на одном – постараться не сделать неверного движения, не выдать свою неопытность неуместным словом или жестом. Напряжение захватило ее целиком, не давало расслабиться – даже в ее мыслях я не мог прочесть ничего, кроме крайней сосредоточенности. Мне стало жаль свою спутницу, по моей вине переживающую такие неприятные эмоции.
