И конечно, мне тут же рекомендовали обратиться в Научно-исследовательский институт Материнства и детства (НИИ). Чтобы и ответственность с себя снять, ну и чтобы более качественные обследования были. С того момента я стала ездить в два места: для галочки в консультацию, для реальных осмотров – в НИИ.

Каждый мой визит в консультацию, по сути, состоял из дежурного вопроса: как у вас дела? И конечно, направление на анализ крови на антитела. Все. Остальное – в НИИ. Так проходила неделя за неделей. Наступил срок в 36 недель. Многие специалисты говорят, что это тот срок, когда ребенок считается, в принципе, доношенным. Можно родоразрешать, если есть показания. В 36 недель мне нужно было снова сделать УЗИ, допплер. Антитела не росли. Оставалось посмотреть на результаты исследований.

За несколько дней до визита в НИИ, у меня появилось странное чувство внутри. Нет, физически все было в норме, никаких отклонений. Самочувствие отличное, ребенок шевелился по нормативным показателям. Я заполняла специальную табличку, которую выдали в НИИ. Можно сказать, вела дневник активности своего малыша. И циферки там были в рамках среднестатистической нормы. А вот с моим психологическим состоянием творилось что-то странное.

Наверное, это была интуиция. Такой внутренний голосок, который настойчиво хочет тебе что-то сказать. Так вот тогда этот голосок кричал.

С моим акушером-гинекологом, что вела меня в НИИ, мы сразу оговорили, что естественных родов в моем случае быть не может. Только кесарево сечение. Почему? Естественные роды – очень высокий риск, если у роженицы резус-конфликт. Связано это с тем, что процесс родов непредсказуем. Может произойти все, что угодно. Чтобы минимизировать риски для здоровья малыша, единственно правильным решением было сделать операцию. Я даже не думала про естественные роды. Не было у меня такой мечты – снова пройти через все эти круги родов, да и рисковать я лишний раз не хотела. По опыту общения с другими мамами, а также со своими клиентками, я знаю, что у многих есть страх кесарева. Якобы дети-кесарята в чем-то хуже, чем естественно рождённые детки. Да, именно так. Это довольно распространенный миф, который не имеет никаких научных доказательств. Проводилось множество исследований, целью которых было сравнение по многим показателям детей, родившихся посредством естественных родов и деток после кесарева сечения. Выводы были такие: способ родоразрешения не влияет на развитие ребенка и его иммунитет. Рассуждения о том, что ребенок, проходящий через родовые пути, набирается больше сил и иммунитет его выше, остаются на уровне баек. В этом случае стоит ориентироваться лишь на научные данные.

Словом, кесарева сечения я не боялась, наоборот, даже настаивала на этом варианте еще в женской консультации. Но тогда мне говорили: «Мамочка, поживем – увидим». Конечно же, в НИИ даже разговора не было про иной способ родов.

Итак, накануне обследования в 36 недель моя интуиция орала. Сначала я пыталась не замечать, списывая это на свою тревожность. Срок родов у меня стоял на 27 января 2021 года. Меня смущали, в том числе, и длинные новогодние праздники, когда вся страна гуляет, ест салаты и пьет шампанское. Предчувствие мое говорило, что рожать нужно как можно быстрее. Сейчас!

На обследование я пришла 28 декабря 2020 года. Трясло меня внутри не по-детски, но внешне я была спокойна как скала. В этот раз я даже не смотрела на монитор, просто лежала и пыталась ни о чем не думать. Специалист по ультразвуковому обследованию сказала, что все показатели в рамках нормы. Есть небольшое обвитие пуповины, но все может измениться ближе к родам. Рекомендовала успокоиться и отдохнуть на предстоящих праздниках.

Состоялся непростой разговор с врачом. Я не смогла промолчать о своем предчувствии и желании провести операцию до праздников. Врач скрупулёзно оценила все анализы и показатели – и мои, и ребенка – и вынесла свой вердикт: показаний к экстренному кесареву нет. Ведь предчувствия тревожной беременной мамочки к делу не подошьешь. 36 недель – срок пограничный. А вдруг легкие не раскроются или еще какие-то осложнения? Естественно, врач не хотела брать на себя ответственность, досрочно проводить полостную операцию без медицинских показаний. Можно ли это понять? Конечно. Потом я много раз мысленно ставила себя на место врача, задавала себе вопрос: а я бы приняла сторону матери, которой что-то там говорил внутренний голос или доверяла бы данным анализов и исследований? И каждый раз я внутренне соглашалась с решением врача, ведь оно было вполне логичным. Но душа моя была не согласна! Могла ли я настоять? Маловероятно. С медицинскими показателями трудно спорить.

Мы договорились, что 19 января я ложусь на госпитализацию. На 20 января назначили плановое кесарево сечение. На длинные новогодние праздники я ушла с абсолютно нормальными показателями по крови, уровень антител был низкий, состояние ребенка не вызывало беспокойства. Через три дня наступал новый 2021 год, впереди было ожидание праздника, семейных посиделок, разных вкусностей и мандаринов.

Операционная, яркий свет, датчики и мониторы. Рядом стоял анестезиолог, который контролировал мое состояние. Иногда шутил. От скальпеля и всего происходящего меня отделяла только ширма из белой простыни. «Мы начинаем» – команда врача прозвучала четко и громко. Процесс начался…

Мы с мужем приехали в НИИ ранним утром. Госпитализация была назначена на восемь утра. Морозное утро, отличное настроение, боевой настрой и огромное желание встретиться с сыном. Поводов тревожиться не было. Тихие праздничные дни в кругу семьи, отличное самочувствие, сын шевелился по расписанию. Приятные хлопоты по обустройству детской заняли большую часть праздничных дней. Мы подготовили кроватку, перегладили маленькие вещи для сыночка, купили много разных игрушек. Одним словом, сделали все, что обычно готовят к появлению нового члена семьи. Все было готово. Все ждали маленького Константина (такое имя мы выбрали для сына).

В приемном отделении мы с супругом шутили, хохмили, чтобы скрыть внутреннее волнение. Конечно, волнение было. У меня первая в жизни полостная операция. Пусть не какая-то уникальная и сложная, но все-таки это операция, как ни крути. Муж просто в целом переживал за весь процесс. Я понимала, как он нервничает, старалась его заболтать какой-то ерундой. Получалось не очень: он что-то отвечал, улыбался, но в глазах я видела тревогу.

Документы оформили, мне нужно было подниматься в отделение. Уходила со словами: «Не переживай, все будет хорошо. На тебе дом, дочь и собаки. Как устроюсь, позвоню. Всем привет».

Завернув за угол приемного отделения, я оказалась в длинном коридоре. Глубокий выдох, улыбку можно убрать. Тревога! Конечно, она была и у меня. Я старалась не показывать ее мужу, чтобы он меньше переживал. Ведь от моего настроения и состояния во многом зависел и его настрой. Мне хотелось, чтобы он был спокоен. Это позволило бы мне сосредоточиться только на том, что происходило в роддоме. Но эта ужасная тревога накрыла и придавила меня своей тяжестью. Меня трясло, как последний осиновый лист на осеннем ветру. Мысли в беспорядке перескакивали с одного на другое. Вспомнить, о чем я тогда думала, уже не могу. Наверное, в том состоянии я и думать толком не могла.

Я очень просила отдельную палату, но в предродовом отделении свободных не было. В палате нас было двое. Наверное, это было к лучшему. В тот момент «коллега по цеху» поднимала мне настроение простыми разговорами и не давала уходить в себя надолго. Предстояло множество обследований и анализов. И главный из них был – анализ крови на антитела. Тут все и началось.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.