– О нет, – отозвалась София, а по ее щекам потекли слезы. Она смотрела на молодого мужчину с таким состраданием в глазах, что это перевернуло в нем абсолютно все. В одно мгновение он понял, что не София, а он сам нуждается в помощи и ночной кошмар, вовсе не был сном.

– Я не понимаю, – произнес Чернов, не сводя взгляда с прекрасного, возвращающегося к жизни лица.

– Мои сестры – чудовища. Они не просто невинные дети, они…, – девушка закусила губу, не решаясь произнести последнее слово и мужчина, посмотрев на свою ладонь, увидел красный след, напоминающий очертаниями серебряный гребешок, который протянула ему Екатерина.

– Кто они? – прошептал Николай. Но его голос растворился в детском смехе, наполнившим собой комнату.

«Ты вернул ее»

Дверь в спальную открылась, и на пороге появились сестры. Лиза в светло-бирюзовом платье, буквально по воздуху приблизилась к кровати сестры, с любовью глядя на Софию в то время, как Екатерина не торопясь, вошла вслед за ней, внимательно глядя на мужчину.

– Вы сделали то, что обещали, – сказала Екатерина, но Чернов отступил назад. Серебряный гребешок был в волосах девочки, блестя в тусклых лучах осеннего солнца. Прекрасное лицо юной особы смотрело на мужчину без тени зла. Вчерашняя стычка между ним и сестрами, казалось, закончена, но доктора не оставляло чувства надвигающейся опасности. Чем веселей и радостней были сестры, тем опасней находиться рядом с ними. Он это чувствовал.

– Но вы получили больше, чем мы рассчитывали, – продолжила Екатерина, приблизившись к Чернову. Сделав шаг назад, он посмотрел на Лизу. Та уже забралась на кровать сестры, нависая над Софией. Она гладила девушку по волосам, скалясь, словно хищное существо.

Екатерина осмотрела аппарат, для переливания крови слегка толкнув стеклянную колбу, отчего та свалилась на пол. Стекла, разлетелись по паркету сотнями осколков, словно бисер.

– Вот как ты стал одним из нас. Ученый, доктор, ставший зверем, спасая чужую жизнь, даже не подозревая, что наша сестра, всего лишь корм для нас. Как и все те, кто приходил сюда за последние годы. София пыталась сбежать от нас, поэтому Елизавета немного переусердствовала, когда убеждала сестру вернуться и нам понадобились вы, доктор, – Екатерина смотрела на Чернова, улыбаясь. Она говорила таким спокойным и ангельским голоском, что мужчине не верилось в ужасную сущность, прячущуюся за этим невинным образом.

– Что вы такое? – прохрипел он, унимая в себе дрожь и стараясь заставить себя мыслить хладнокровно. Никогда за свою практику он не сталкивался с подобными вещами. Каннибализм иногда встречался в старых записях, но это явление было единичным и связывалось с сильнейшим умственным расстройством. А здесь он видел перед собой обычных детей, потерявших все человеческое.

– Мы то, чего боится каждый, – сказала Екатерина, а Лиза, зашипев как змея, молниеносно впилась в шею Софии. Девушка с криком боли вцепилась руками в простыни, закрыв от ужаса глаза. Ее не так давно приобретенный розовый цвет лица стал постепенно уходить, оставляя болезненную бледность.

– Оставь ее! – выкрикнул Чернов, рванув к кровати, но Екатерина, одним мощным толчком откинула мужчину назад. Тот, словно тряпичная кукла, пролетел оставшуюся часть комнаты. Выбив спиной окно, Николай вылетел на улицу и рухнул на землю. Боль, пронзившая все тело, расползалась по мышцам и костям, оповещая о травмах, которые он получил от падения со второго этажа. Он смотрел вверх, где в оконном проеме стояла Екатерина. Ее лицо было безразличным, а глаза, заплывшие сплошной чернотой, олицетворяли собой весь ужас, в который сестры Софии погрузили поместье своего отца.

Чернов поднялся на ноги, превозмогая боль. Он встал на колени, чувствуя как осколки стекла, все еще режут его плоть, но это оказалось для него терпимо. Он мог даже пересилить боль от сломанных костей, а ледяной ветер, совершенно не приносит никакого дискомфорта.

«Ты теперь с нами»

Тоненький детский смех звучал в его голове, когда молодой мужчина поспешно уходил от поместья в сторону леса.

Декабрь в этих краях настолько холодный, что степной ветер заставляет прятаться всех обитателей степи, надолго лишая их возможности пропитания. Сухие деревья, окутанные снежным покрывалом, выглядят мрачно, безжизненно. Бредя между ними по колено в снегу, начинаешь понимать, что этой снежной пустыне никогда не будет конца. Она тянется далеко за горизонт, погребая под собой озера, реки и цветущие в разгар лета сады. Мороз, способный убить всего лишь за одну ночь, не отпускает даже днем, а солнце, пробивающееся сквозь серые, густые облака, светит лишь несколько часов в сутки.

Мужчина с черными, обмороженными руками, все еще боролся за жизнь, падая лицом в рыхлый снег в надежде, что очередное падение станет последним, и он уснет, навсегда оставшись в снегу. Но рассудок хотел жить, подогреваемый немыслимым чувством голода, которое было сильней обморожения и ветра, несущего в себе мелкие кусочки льда.

Он шел несколько дней, уходя все дальше от поместья, дальше от ужасных сестер, в надежде выйти на поселение, но вместо этого уходил глубже в степи, пока в одну ночь не увидел приближающийся огонь. Некий человек, осветил его лицо живым огнем факела, что-то сказал, а потом завернул тело Чернова в ткань. Он поволок его по снегу, позволяя полностью отпустить свой рассудок, проваливаясь в бессознательное состояние, в котором нет холода и жажды, а только мучительные образы, превращающиеся в ужасающую реальность.

– Нет силы страшнее той, что нависла над нашими землями! Нет воли сильнее человеческой и нет знаний, способных объяснить и указать нам путь! Мы – дети славянских богов, мы – потомки древних обитателей этих земель, покорившиеся иноземному игу и теперь, расплачивающиеся за свою слабость и покорность! Вместе с чужеродным пришло зло до этого не виданное нам, и мы готовы сложить головы, повинуясь их богам! Я говорю вам, наши тела, принадлежат им, наши земли принадлежат им, но им не забрать наши души! Мы не преклонимся этому злу! Это земля наших предков, это наша земля!

Голоса поплыли, отражаясь эхом от стен и сводов, сливаясь в один сплошной поток пробуждая от длительного сна. Все соглашались с произнесенными словами, выкрикивая короткие фразы поддержки своему наставнику, десятки людей готовы были полностью подчиниться его воле.

– Мы изгоним зло! – вновь выкрикнул он и голоса повторяли за ним словно заклинание.

Затем яркий свет резанул по глазам, пробиваясь к зрачкам даже через веки, а боль заставляла лицо исказиться в гримасе. Захотелось закрыться руками, но они оказались скованны.

– Смотрите! Смотрите на него! – кричал голос, и люди уже не просто приветствовали услышанные слова, теперь они сами несли их, придавая все больше сил этому потоку, который стал практически осязаем. Он буквально бил по лицу впиваясь в кожу. Людская ненависть, собранная воедино, превращалась в могучую силу, способную на огромные разрушения.

– Чудовище!

– Сатана!

Кричали они и голоса резали слух. Он попытался открыть глаза, испытывая боль, но только стенал от собственного бессилия. А когда тьма, расступилась, перед ним стоял высокий человек, облаченный в монашеские одежды. Его голова была абсолютно лысой, а глаза блестели яркими огнями одержимости.

– Монстр проснулся, – сказал монах, отойдя в сторону открывая взору людей, собравшихся в старом деревянном храме, прикованного человека с изнуренным лицом. Они смотрели на того, кто был для них непонятным существом, чудовищем. Они жаждали его смерти, но при этом никто не решался произнести хоть слово.

– Этот мир уже никогда не будет прежним, – продолжил монах, повернувшись лицом к прихожанам. – Зло, поселившееся в наших землях, жаждет навсегда остаться здесь, заявляя день ото дня о своих правах. Но мы сможем победить его и изгнать из своих домов! Погибая и вновь возрождаясь, мы беремся за оружие. Так будет происходить до конца времен! Пока последнее воплощение зла не покинет наши земли!