— Слышь, а не лоханулись ли мы тут с деньгами? Что-то уж больно мало. Чего эта тысяча? Четыре пачки сигарет с фильтром. Давай заново. Давай — подойди к нему на следующей перемене и скажи…

— Да пошёл ты!.. — Огрызнулся новый владелец новенькой тысячной купюры. Потом — зазвенел звонок, ученики вошли в класс.

На следующий день Артём на учёбу не явился. Его не было две недели. К тому времени начались холода. О весёлом каламбуре быстро все забыли и принялись сочинять новые шуточные интерпризы.

А после новогодних каникул Лохматый перевелся в другой класс, параллельный. Ермоленков, неприятно для себя, заметил — что на новом месте к Лохматому все относятся вполне лояльно. Нет ни весёлых шуток про его темперамент, ни враждебных выпадов. На переменах, как ни в чём не бывало чудаковатый ученик со всеми здоровался и даже пользовался некоторым уважением среди новых соратников по учёбе. Наступила унылая пора однообразных школьных будней.

Забыл!

Неожиданно стемнело. Московский парк наполнился шумной стаей грачей. Александр приятно улыбнулся. Молодость всегда так приятно вспомнить! Затягиваясь сигаретой, отпускник не хотел возвращаться в реальность. Он смотрел на кленовую аллею и представлял себе родные Ушки, 93-й год, школьный двор. В то время Саша находился на вершине своего могущества, с позволения сказать. Все сверстники смотрели на него как на бесспорного лидера. Ни одно значимое событие не обходилось без участия нашего героя. Девчонки тоже — обожали парня. Каждая из них почитала за честь, если такой видный молодой человек обращал внимание на ищущую своего рыцаря юную даму. Где-то в то же время Александр начал встречаться с Кариной. Эффектной стройной брюнеткой, тоже — одноклассницей. В неё тогда были влюблены почти все мальчишки. Все, кроме Лохматого. Поначалу и он косился на неё, но — когда понял, что конкуренция невероятно высокая — перестал совсем обращать внимание на признанную красавицу и увлёкся не особо приметной юной леди, что называется — «с улицы». Карину такой вариант задел. Самолюбие девушки оказалось уязвлено, а начавши встречаться с Ермоленковым она всячески поощряла его неприязнь к своенравному пареньку. Александр, так же — не без удовольствия, вспомнил день рождения своей подруги. На шестнадцатилетие она пригласила всех ребят из класса, кроме того-самого жалкого объекта насмешек. Какое мудрое решение! Саша так увлёкся воспоминаниями, что не заметил — как сигарета догорела до фильтра и привычные затяжки не давали результата. Выбросив потухший окурок, Александр вернулся в своё скромное жилище.

«Эх, надо посмотреть старые фотографии, которые я забрал у Марата. Как же я давно их не видел!? Лет пять, может — шесть. Так, где они там? — Рассуждал Ермоленков доставая свою большую спортивную сумку. — Тут нет, под костюмом — тоже… Вот же дьявол! Я их у Инги оставил! Точно! Вчера вечером закинул на шкаф, перебрать ещё собирался. А сегодня утром после разговора с Ингой — второпях и забыл. Придётся в ближайшее время вернуться за ними. Их обязательно нужно забрать. Я стал слишком бедовый, неудачи меня не покидают никак. А с чего же это началось? Ведь так всё хорошо шло! — Александр отшвырнул сумку и устроился лёжа на диване. — Как так вышло? Как я лишился жилья и жизнь пошла под откос? Дай-ка вспомню: какой это был год? 94-й? Да, пожалуй — 94-й…»

Воспоминание четвёртое

Весна 1994-го года началась относительно неплохо. На прошедшей городской олимпиаде по математике Саша Ермоленков занял первое место. Обычно суровый и враждебно настроенный к нему учитель по данному предмету, узнав об успехе — подошёл на уроке алгебры и с подчёркнутым уважением пожал руку отличившемуся ученику. Несмотря на всю неприязнь.

Дальше — случилось так: в расписании уроков однажды образовалось «окно», причём — сразу «пара». И надо же совпадение — у параллельного класса, где теперь учился Лохматый — тоже. Два класса в полном составе сидели в холле школы, не зная, чем заняться. Немного подросший за зиму паренёк с растрёпанными волосами, видно — решил не терять даром время: сходить домой пообедать. Он вышел из стен школы и тут же столкнулся с местным отморозком-хулиганом, который периодически терроризировал всю молодёжь в округе. Хулиган начал что-то недвусмысленно предъявлять Лохматому. Не добившись понимания молодой бандит замахал кулаками, явно намереваясь побить тщедушного паренька. Лохматый уворачивался от ударов как мог, не пропустив ни один. Происходящее хорошо видели ребята в школе. Все парни дружно выбежали наружу и вступились за своего. Хулиган вынужден был ретироваться, ребята вполне конкретно внушили ему — больше так никогда не делать, что и пообещал местный террорист. Лохматый остался под неизгладимым впечатлением. Все, как один защитили его. Один лишь Ермоленков остался сидеть в холле со своей Кариной. Глядя на происходящее, он сквозь зубы прошипел: «Вот же — Бараны!» Его хитрый план не сработал, а одноклассники, увидев своего «лидера» уклонившимся от общей задачи — недовольно переглядывались между собой, как-бы спрашивая: «А он правда достоин быть вожаком?»

Лохматый так и не ушёл домой до конца учебного дня. После уроков Ермоленков дождался его возле выхода из учебного заведения и спросил:

— Скажи-ка мне, дорогой, а почему ты остался здесь? Почему только лишь перешёл в параллельный класс, а не сменил школу?

— Я не хотел, чтобы ты почувствовал себя победителем. Ты — трус. Жалкий, ничтожный трус! Ты же всегда лезешь только к заведомо слабее тебя парням. Так кто угодно может строить из себя героя. Почему ты не лезешь на, например — Слепченко? Он такой же, как минимум. Ты боишься его. Ты боишься вида своей крови, боишься уколов, больниц, зубных врачей. У тебя половина зубов уже гнилые, а ты их не лечишь. Почему? Ты — трус, значит — не достоин победить. — Лохматый смотрел прямо в лицо своему противнику.

— Так ты что ж, намереваешься победить?! Ха-ха! И когда же она будет, твоя победа?

— В своё время. Увидишь ещё.

— Ты же — слабак! На что ты можешь надеяться?

— На правду. Ты сам-то понимаешь, что творишь зло? Ведь то, что делал и делаешь — это зло ради зла.

— Да, понимаю. И это именно то, что должно быть, то — что верно и справедливо. Сила всегда круче, у кого сила — тот вправе на всё. Я здесь сильный!

— Это временно. А потом — ты проиграешь! Ты же — никто. Такой большой, сильный, но внутри тебя пустота. Тебя — нет!

Лохматый смотрел на своего врага с превосходством. Ермоленков даже не пытался ударить своего оппонента. С дрожащей нижней челюстью большой и сильный лидер класса проводил взглядом закончившего разговор, немного манерно уходящего прочь странного паренька. Сделать Александр с ним и впрямь — ничего не мог. Некоторое время он стоял с обвисшими руками, смотря на удаляющуюся вдаль фигуру. Невольно вертелась одна и та же мысль в голове: «Что же делать? Я теряю власть над людьми. Как привлечь внимание этих баранов?.. Вот, кажется — придумал!»

*****

В ближайшие выходные поход на местный вещевой рынок, то есть — «барахолку», окончился с ожидаемым результатом. Провисевший всю осень и зиму длиннополый кожаный плащ так и не был продан. Дорого. В конце сезона продавец как мог снизил цену, но плащ всё равно никто покупать не хотел. Александр Ермоленков вернулся с субботней утренней прогулки домой с прищуренными хитрыми глазками. Разувшись, он вошёл в комнату родителей, где на диване лежал его больной отец. Ещё отнюдь не пожилой мужчина посмотрел на сына грустными глазами, словно понимая его заискивающий вид.

— Пап, у меня есть отличная идея. Просто — великолепная идея! Да вся беда в том, что без твоей посильной помощи мне никак не обойтись.

— Сынок, ты же знаешь — у нас сейчас есть проблема с деньгами. Надо бы поэкономнее…

— Пап, я же видел: в шкафу под бельём лежит пачка денег. Мне бы, наверное, хватило. Давай, не будем жадничать. Я же твой сын, ещё совсем молодой. Ты обязан…