столько вечеров здесь и лишаете себя…
— Мне уйти? К… ножкам? — с мнимой угрозой в голосе предложил
гость. — Если вы уйдете, вот тогда у меня действительно случится инфаркт!
Глупость сказала. Пощадите. Конечно я хочу видеть вас как можно чаще. Просто
боюсь отрывать такого замечательного молодого человека от радости общения
с людьми его возраста. Одну жизнь я, кажется, уже загубила, — совершенно
серьезно, с грустью сообщила актриса. — Она была моей самой молодой и пре-данной поклонницей. Когда много лет назад случился первый инсульт, Ирочка
осталась единственной из тех кто поначалу вызвался ухаживать за мной и… не
12
сбежал. Ни на шаг не отходила. Я была совершенно беспомощна и ничего не
могла делать. Это женщина редкостных добродетелей. И какая красивая, Вы
заметили? Михаил быстро перевёл разговор:
— Давайте, я послушаю ваше сердце.
— Нет! Лучше я ваше! Расскажите, наконец о себе. Вам обо мне известно достаточно много. О некоторых местах даже (О Господи!) больше, чем я
бы того желала. Мне же о вас ровным счётом ничего. Я умею слушать. Правда.
— Не так уж много интересного в моей жизни. Работал в художественной мастерской в Загорске. Отец оставил нас, когда мама тяжело заболела. Она
умерла внезапно, ночью, несколько лет спустя. Захотелось тогда всех спасать, чтобы не уходили люди вот так рано. Решил под старость лет стать врачом и
в 32 года приехал в Москву поступать в мед. Поступил, закончил. На жизнь и
учёбу зарабатывал, выполняя заказы за не очень трудолюбивых художников. Я
недурно рисую. Работы хватало. Теперь вот набираюсь опыта на вызовах и в
травме. Скоро куплю себе в центре комнату и будет совсем хорошо. Всё!
— Вы не рассказали о даме сердца.
— Оно слишком большое, чтобы вместить только одну, — отшутился
Михаил. — Слава Богу! Я уже начала беспокоиться…
— С детства обожаю искусство. Театр, кино…. Мне интересно вас слушать, — продолжил Миша. — Я вижу в вас…
— Стоп! Умоляю! Не говорите, что я напоминаю вам бабушку.
Михаил искренне рассмеялся.
— Ну, может быть, только красотой. Чудесного друга. Вот кого! И безумно интересную собеседницу.
— Ладно. Это я ещё могу принять, заулыбалась Нина Георгиевна. —
Готовьте глаза и уши. Не запросите пощады? Предупреждаю — её не будет!
Ирочка! Принеси нам, пожалуйста, альбом. Мой любимый. Спасибо, дорогая!
Она начала бережно переворачивать страницы и рассказывать:
— Театральные роли… Женя Евстигнеев… А это киношные. Здесь мы
с Тихоновым снимались… А на съемках этого фильма (там внизу подписано, видите?) за мной ухаживал Бондарчук. Смешной случай тогда произошёл…
Ириша украдкой вытирала слезу, радуясь появившемуся интересу к
жизни у её самой, самой, самой любимой и лучшей актрисы на свете. И не было
ревности к этому мужчине, которого её любимица ждала, как цветок солнца.
Необычный он. Ирина личная жизнь, увы, не удалась. Да и когда? Даже учёбу
в Строгановке пришлось оставить. Ведь она ухаживала за дорогой ей Ниной
Георгиевной уже 11 лет. Наверно поэтому и не сложилось, но ни о чем, даже на
мгновение, Ира не жалела.
13
Во время просмотра альбома разгорелись нешуточные страсти.
— Да, именно! Почему полное равнодушие к судьбе такой великой актрисы?! Может быть, кому-то и все равно, а мне нет, — горячился Михаил.
Нина Георгиевна спокойно выслушала и сказала:
— Миша! Мне не нужна их жалость. Жалость тех, кому по сути безразлично, существовала я когда-либо или нет. Вы бы приняли помощь от таких
людей? Миша молчал, насупившись.
— Вот и я тоже думаю. Давайте к этой пустой теме больше не возвращаться. Опять принесли торт, Мишенька? Будем пить чай!
Однажды, поздно ночью, в трубке зазвучал взволнованный голос Ири-ны:
— Умоляю! Я знаю, что вы приедете быстрее скорой. Ей плохо. Очень
плохо. Актриса лежала в постели, слегка наклонившись на левую сторону.
— Я пыталась её усадить, но она все время падает, — расплакалась
Ирина. Михаил проверил зрачки.
— Нина Георгиевна! Вы меня слышите?
Слегка кивнула. Он взял её за пальцы.
— Сожмите мои руки так крепко, как только можете.
В ответ, правая кисть ощутимо сдавила Мишину ладонь. Левая… даже
не шевельнулась…
— Я сделала всё как вы велели, — взволнованно докладывала Ирина.
— Сразу раздавила аспирин в порошок и дала ей с водой проглотить.
— Вы умница, — похвалил Михаил и, взяв телефон в руки добавил: —
сейчас буду звонить в свою больницу и договариваться о транспортировке.
Актриса затрясла головой.
— О нет! Никуда не поеду, — еле слышно, одними губами сказала она.
— Вы забыли. Я ещё жива.
Нина Георгиевна восстанавливалась после инсульта на удивление
быстро. Пальцы на левой руке уже шевелились, и она старалась садиться в
постели без посторонней помощи.
— Доктор! Смотрите, что я могу.
— Подождите! Я вам подушку подложу.
— Не подушка мне нужна, Мишенька, а надгробный камень.
— Вы знаете, что я не люблю такие ваши шуточки, — с преувеличенной
строгостью сказал Михаил.
14
— Любите, любите! Вот и Иришка тоже ко мне пристает последнее время. «Давайте говорит, Нина Георгиевна, вставим вам керамику». А зачем? Чтобы у меня были самые красивые зубы на кладбище?
Все рассмеялись.
— Ну, вижу, дело пошло на поправку, — похвалил Михаил.
— Нина Георгиевна!
— Да, Ириша.
— Я давно хотела вас спросить… Не сердитесь на меня, ладно? Ваша
дочь… Вы не желаете… Вобщем, чтобы я позвонила ей и пригласила приехать…
— Считай, что я не слышала этого вопроса.
— Но вы же мучаетесь….
— Дорогая моя Ириша! Я давно простила её. За всё. Не в этом дело. Ты
эту… женщину не знаешь. Видишь во всех доброе… Я ещё не остыну, а она уже
метры квадратные да статуэтки считать начнет. Кстати. Ту, которую подарила
мне Уланова, оставь себе и никогда не продавай. Ценная вещица. А Наталье
позвонишь, если захочешь, только когда я уже буду на ладан дышать. Актриса
задумалась…
— Вообще-то хорошо, что ты спросила…
И совсем другим тоном добавила:
— Ирочка! Возьми ручку и бумагу. Вон там, в столе. О Господи! Кому я
это говорю. Ты лучше меня всё тут знаешь. Сейчас, я продиктую вам, голубушка, кое-что. Вы записывайте, не спорьте и не перебивайте. Сделайте в точности
как я скажу.
И актриса начала тихо диктовать, не обращая внимания на протестующие жесты и возгласы, прерывавшие иногда её монотонную речь. Закончив, она потребовала:
— А теперь дай мне ручку.
Спросила число. Поставила и размашисто расписалась.
— Мой последний автограф, — грустно сказала она и добавила с иро-нией — Самый дорогой… Во всех отношениях. Прочитай вслух.
Ирина начала читать, громко возмутившись в нескольких местах, но
актриса с любовью смотрела на неё и только улыбалась.
— Боюсь… Я не смогу… так, — сказала Ирина.
— Хорошо, — произнесла наконец Нина Георгиевна, дождавшись, когда её доверенная успокоится. — Мы заключим пари. Если я ошибаюсь в своей
дочери и она прольёт хоть одну слезу у моей постели, — поступишь по-совести.
Так, как подскажет сердце. Значит, ты выиграла, и я не научилась разбираться
в людях. Если же нет… То победа останется за мной. Согласна? А то… буду
являться тебе каждую ночь и включать свет. Пари?
15
— Пари, — улыбнулась Ирина, вытирая выступившие слёзы.
Через неделю у актрисы случился ещё один удар, и она лежала в постели совершенно без движения, не реагируя на звуки и прикосновения. Михаил приходил теперь каждый день обрабатывать страшные раны, которые появились на
её спине. Как доктор он знал, что улучшения не будет и ничто не может защитить
обезвоженные ткани от безжалостного разрушения, но. он должен был что-то
