В один из теплых выходных Венера и Элеонора отправились в гости к Сан Санычу. Он любезно распорядился доставить их на своей персональной машине. Дорога была не долгой, каких-то полчаса, и они оказались на территории загородного дома Сан Саныча. Он сам, как радушный хозяин, встретил их на пороге с радостной, искренней улыбкой. Расцеловав обоих в щечки, он пригласил гостей в открытую беседку, которая мягкими креслами и круглым столом с изобилием разных вкусностей и вин располагала к спокойному и благодушному времяпрепровождению.
Элеонора на правах подружки хозяина дома ухаживала за всеми. Выпили немного вина. Легкие закуски усладили некоторый аппетит, возникший на свежем воздухе. Удобно расположившись в креслах, общество затеяло непринужденную беседу. Сан Саныч рассказал свежий анекдот о двух медальонах. Дамы, хотя и знали его содержание, вежливо поулыбались услышанному.
Сан Саныч догадался, что в обществе этот юмор уже обжился, а посему перешел на новую тему.
— Да-с, милые дамы, в правительстве иногда что-то придумывают такое смешное — потом и самим не нравится, но старейшины упорствуют в своих как бы мудрых-премудрых рассуждениях. И их понять можно. Как бороться с хаосом? Какими мерами? Либерализмом, пожалуй, хаос не победить. Да и вообще можно ли его победить, пока в наших головах у каждого этот хаос-беспорядок живет. То процветает, то сидит до поры тихо, придавленный внутренней дисциплиной и внешними обстоятельствами. Разве у вас не так?
Элеонора оторвалась от поедания фруктов и безапелляционно высказалась:
— Хаос там у вас, наш добрый друг, в верхах. А эти медальоны — это вы от хаоса в своих головах придумали. Теперь приличному человеку в обществе появиться даже стыдно с этой железкой на попе. Чем вы, наш милый друг, там думаете, наверное этим местом?
Венера Петровна слушала этот спор молча и казалось думала о чем-то совершенно далеком. Она вспомнила свою молодость, отца и мать, запуганных и притихших. Она вспомнила, что они никогда при ней не разговаривали о каких-то проблемах в обществе и ни разу она не слышала от них критики в адрес правительства.
— А ты что молчишь, Веня, тебе эта история с медальонами нравится? — спросила Элеонора.
— Я не знаю, как к этому относиться, — ответила Венера Петровна. — Мне в работе это не мешает. В клинике один интересный человек — старый пациент сказал мне: «Бегите от иллюзий», так я думаю, что этот новый вид стимулирования деловой активности — это тоже в некотором роде иллюзия. Иллюзия борьбы с хаосом. Только я не знаю, что мы можем сделать другое.
— Вот-вот, Веня, вы и правы. Критиковать легко. Предложите что-либо. — Сан Саныч налил нового вина в бокалы и предложил его собеседницам.
— А ты сам-то, Сан Саныч, что считаешь нужно сделать? — спросила Элеонора.
Сан Саныч после некоторого раздумья ответил:
— Я бы медальоны отменил. Это, конечно, глупость великая. Я бы подумал скорее о саморегуляции в самом низу, а правительству не стоит по таким мелочам принимать решения. У него и так забот хватает и без проблем с исполнительской дисциплиной. А если уж неймется — так в министерствах и внедрили бы медальоны и посмотрели бы, насколько усидчива наша бюрократия. Я специально порылся в исторических архивах. Были времена тотального контроля. Люди носили неснимаемые браслеты, по которым их отслеживали специальные органы. И чем, вы думаете, это кончилось? Да ровным счетом ничем хорошим. Пришло неповиновение и хаос, который смел все правительства и государственные институты. Да что мы все о замудренном рассуждаем. Давайте лучше о любви. Как вы, девочки, к любви относитесь?
— Я очень положительно. Без нее жизни нет, — Элеонора от неожиданного поворота в беседе чуть поперхнулась, сделала глоток терпкого вина и с какой-то мечтательностью произнесла: — Любовь это так хорошо… Это лучше всех ваших законов и постановлений. Я еще в школе безумно влюбилась в одного мальчика. Учеба в голову не лезла. Что только я не вытворяла, чтобы он заметил меня. Страдала ужасно, а он меня не замечал. Любила я его целый месяц, а потом, получив нагоняй от родителей за плохие оценки, бросила эту любовь. Поправилась, так сказать, от этой болезни, да и понравился мне совсем другой мальчик из соседнего класса. Так вот, с тех пор и лечусь от любви любовью.
Разговор прервался, видимо, каждый из присутствующих вспомнил свою историю любви. Венера Петровна перебирала в памяти эпизоды своей жизни, хотя бы как-то связанные с этим чувством, которое называют любовью, и кроме любовных писем к Аполлону Ивановичу, ей ничего в голову не приходило. Да, были страстные минуты с чувствами и эмоциями, но назвать это любовью она как-то не решалась.
— А вы, Венечка, вспомнили свою любовь? — спросил Сан Саныч, заметив, как Венера Петровна о чем-то глубоко задумалась.
Она не сразу ответила, продолжая некоторое время что-то вспоминать.
— Наша красавица Венера много может рассказать интересного. Романы должны быть красивые, — пытаясь раззадорить Венеру Петровну, заключила Элеонора.
— Романы… Может быть и романы, — ответила Венера. — Желание иметь романы, может быть, и было, а в реальности как-то все прошло мимо.
— Мимо? — изумилась Элеонора, — не может быть, ты что-то скрываешь от нас, — она явно хотела расшевелить Венеру Петровну для интересного рассказа.
— А в юности разве ты не увлекалась? Юность это такая романтическая пора.
— В юности я была с «Идперами». Шумная была компания. Мальчики внимание на меня обращали, но тогда я была ужасно идейная и строгая.
— А потом? — спросила Элеонора.
— А потом, ты уже знаешь, был Аполлон Иванович. Вот и вся любовь.
— Как-то маловато жизни. Тебя, Венечка, надо в музее показывать — «Красавица без романов», — пошутила Элеонора. А я повеселилась, то есть уроманилась, и не жалею.
— Сан Саныч, а ты что не включаешься? — заметив сосредоточенного хозяина, Элеонора направила на него свое внимание. — Твоя очередь рассказывать о своих приключениях.
— Романы, романы — какая прелесть, — со вздохом отозвался Сан Саныч.
— Какая ныне красота, — он обратил внимание собеседниц на цветущий луг, простирающийся вниз по склону. — Смотрите, созерцайте это природное великолепие. Я специально не разрешаю стричь здесь газон. Правда, осенью это выглядит не очень, зато сейчас, в начале лета, можно часами любоваться этим цветущим ковром. А где-то еще только-только сошел снег, где-нибудь в дремучести люди работают, так сказать, в поте лица, а мы тут с вами о романах рассуждаем. Этот хорошо, это прекрасно, но следует помнить и о другом, о том что где-то все-таки не так, как здесь… — Он на минуту задумался и с некоторой грустинкой продолжил:
— Была у меня несчастная любовь, то бишь роман. Она была молоденькой, хорошенькой девчушкой с нашего курса. У нас учились одни мальчишки, а девчонок было раз-два и обчелся. Она особо ничем не выделялась, просто хорошая девочка. А я, молодой балбес номенклатурных родителей, был прост и глуп. И дружили мы с ней прекрасно, можно сказать: «не разлей вода». А что значит дружба девчонки и мальчишки в романтическом возрасте. Это дело переросло у нас наверное в любовь. Я говорю наверное потому, что сейчас с возрастом уже понимаю, что это скорей всего было юношеское увлечение. Дело дошло до того, что решились мы пожениться.
Он отпил несколько глотков вина, запил его холодной водой, поднялся из кресла и, несколько волнуясь, походил по беседке, вглядываясь в дальний горизонт, где кромка леса почти скрывалась в синеве вечернего неба. Венера и Элеонора с интересом ждали продолжения рассказа.
— Вечереет, солнце садится. Вы не замерзли, мои милые, любимые дамы? — спросил он.
Они ответили, что им хорошо и что они ждут продолжения романтической истории.
— Так вот, решили мы пожениться, — продолжил Сан Саныч. — А надо сказать, дисциплина у нас в доме была чрезвычайная. Родичи вели меня к будущей карьере в строгости и жесткой опеке, считая и, наверное правильно считая, что я по характеру шалопай, самостоятельно вырасти человеком нормальным не мог. И, конечно, я понимал, что без уведомления, точнее разрешения родителей я пожениться не мог. Надо было решиться и как-то объявить им об этом и, разумеется, предъявить свою будущую супругу. Пожалуй, с месяц я пытался невзначай завести разговор с отцом, потому что считал, что этот «мужской» разговор у меня получится лучше, чем сразу с обоими родителями. Но как только, как мне казалось, возникали благоприятные обстоятельства для беседы, мне всегда не хватало мужества даже заикнуться о женитьбе. И вот я придумал совершенно экстремальный способ — без каких-либо предупреждений нахально заявиться домой со своей подругой и объявить о своем, о нашем решении. Описывать детально, как произошло это, с позволения сказать, мероприятие. я не буду. С вашего разрешения доложу вам кратко лишь результат.
