— Конец. Сегодня конец. Премия есть — конец работы.

Они скоренько переоделись и уже через час сидели в какой-то кафешке на окраине квартала.

— Долго еще ждать? — спросила она.

— Обещал к семи, — ответила напарница и взглянула на часы.

Он явился пять минут восьмого: «Здрасьте, здрасьте», — по-деловому поздоровался с ними, напарницу чмокнул в щеку и по-свойски разместился рядом с ней.

— Что потребляем? — спросил он, оглядывая их пустой стол.

— Ждем указаний, — ответила напарница. — Ты же у нас главный ухажер.

— Ну, если так, то приступим, — ухажер быстро подошел к буфету, и через несколько минут на столе образовался оригинальный натюрморт из трех стаканов с коричневой жидкостью, трех бутербродов с сильно пахнувшей красной пастой и бутылки воды со съехавшей набок наклейкой.

— Со свиданьицем, — произнес ухажер, чокнулся с ними стаканом и опорожнил его залпом. — Кхе, — сказал он. — Крепок нынче напиток! А что же вы не допиваете? Эдак и разговор может не получиться.

— Эту бурду девочки не пьют в больших количествах, — отреагировала напарница.

Ухажер пожал плечами и принялся за бутерброд.

— Вы хотели что-то уточнить? — прожевывая приличный кусок, спросил он напарницу.

— Это она хотела, — ответила напарница.

А она подождала, пока ухажер прожуется, и задала первый вопрос:

— Как можно выбраться отсюда?

Ухажер скривился — лицо его в морщинках сделало удивленную гримасу.

— Отсюда, мадам, выбраться нельзя. Отсюда можно только сбежать.

— Да, именно сбежать, — торопливо согласилась она.

Ухажер вопросительно взглянул на напарницу. Та, в свою очередь, недовольно произнесла всего лишь три слова:

— Я же говорила.

— Говорила, — повторил ухажер.

Он не спеша доел бутерброд, оглядел их стаканы с недопитой жидкостью, вздохнул и ответил:

— Через канал.

— Ну что ты тянешь резину! — возмутилась напарница. — Словно цену набиваешь. Знаем мы тебе цену! Видишь, девочка подробностей хочет, а ты кота за хвост… — и она добавила свое любимое крепкое словечко.

— Не напирай, — огрызнулся ухажер. — Всё расскажу, что знаю.

— Вот и рассказывай, — потребовала напарница.

— А чего рассказывать: сам-то я не ходил, люди говорят знающие, что через канал можно уйти.

— Ты что сегодня заторможенный какой-то? Рассказывай всё подробно, что знаешь, не тяни! — напарница заерзала на стуле от нетерпения. — Ты же мне все уши прожужжал про этот канал.

— Ну вы, девчонки, даете! То не хотите бежать, а теперь что, не терпится?

— Не я, а она хочет, — ответила напарница.

— Я тоже хочу, — проворчал ухажер. — Только одному скучно.

— Здесь со мной тебе скучно? — возмутилась напарница.

— С тобой не скучно, но бежать ты не хочешь. Будем здесь с тобой развлекаться. Без тебя не побегу.

Наступила странная пауза. Напарница молчала, молчал и ухажер, а ей было неудобно нарушать это молчание — она сидела и ждала продолжения разговора.

— В канал надо входить у самых ворот, чтобы по воде поменьше шлепать. Только смотрителя надо обмануть.

— Смотрящего, — вставила она.

— Ну да, смотрящего, — повторил ухажер. — Надо около него прижаться к стене и замереть, покуда он не отойдет в сторону.

Ухажер облизнул губы и спросил:

— Я отопью из твоего?

— Да уж пей, раз не терпится, — ответила напарница.

Ухажер немного отпил коричневой жидкости и продолжил:

— За воротами можно спокойно идти до следующих ворот, там тоже смотрящий стоит. И так потихоньку за городскую стену можно выйти. А там свобода, никого из этих с пустыми глазами нет — иди куда хочешь.

Ухажер опустошил стакан напарницы и косо посмотрел на третий.

— Пейте, если хотите, — сказала она и спросила: — А там, за городом что?

Ухажер сделал большой глоток из ее стакана и ответил:

— Там хорошо. Говорят, что дороги есть, по которым перемещенцев сюда свозят. Можно по ним, по дорогам идти. Контроля нет — делай что хочешь. Хочешь лозунги кричи, хочешь не кричи — никто рапортичку не оформит.

— А что значит «вода греется» и «вторая волна»?

— А-а, — многозначительно протянул ухажер. — Это самое-самое… Это кто пройдет, то, считай, сбежал. — Ухажер допил содержимое стакана, грустно посмотрел на два оставшихся бутерброда и спросил: — Так вы и есть ничего не будете?

— Грызи, — ответила напарница. — Мы не голодные.

Ухажер принялся за оставшиеся бутерброды. Он поглощал их не так быстро, как первый, и в перерывах между пережевыванием отдельных кусков изрекал мысли о воде:

— Вода — она недаром там. Очищение от нее получается. Выходишь как бы чистый из города. Вся эта местная ерунда в городе остается. Это кто понимает, а кто не понимает, тот в топляков превращается. Топляк — он и есть топляк. Морда белая, в кипятке сваренная. Раньше некоторые думали, что из них этих делают, а я сомневаюсь. Из них этих чёрта с два сделаешь — хлам один…

— Философ, — перебила его напарница. — Ты сам-то по каналу не ходил — откуда знаешь, что из топляков делают? Морды что у топляков, что у наставников — одинаковые.

— Не ходил, — подтвердил ухажер. — Не ходил, а знаю, что в канале свариться можно. Они воду быстро нагревают. Следить за температурой надо. Как только тепло пойдет — так на спуск скок и сиди.

— А ты что, одна хочешь пойти? — обратился к ней ухажер. — Одной страшно. Парень-то у тебя есть?

— Был у нее парень, да в последний раз не пришел, — ответила за нее напарница.

— Не пришел, — повторил ухажер. — Это бывает. Значит, потом придет, ты симпатичная.

— Что? — грозно отреагировала напарница. — Ты не отвлекайся, философ, ты еще про «вторую волну» не рассказал.

— Эх, вторая волна! Эх, вторая волна! — нараспев произнес ухажер. — Это эти устраивают, чтоб беглецов варить. Это когда он сидит, ждет охлаждения и только в воду нырь, а она горячая, его — бац, и накроет.

— А что же в таких случаях делать? — нетерпеливо спросила она.

— Сидеть и ждать, пока вторая волна не пройдет.

— Спасибо, — сказала она. — Я всё поняла.

Ухажер немного утомился, опустил голову и тихо запел:

Эх! Пойду, пойду

На свободушку.

Что я там найду?

Эх! Лебедушку.

Эх! Лебедушку

Белокурую.

Ждет она меня,

Ждет, сидит одна.

Эх! Вода, вода,

Темен путь домой.

Эх! Когда, когда

Буду я с тобой?

— Ну, совсем загрустил, — ласково произнесла напарница. — Домой, домой. Там и лебедушку найдешь.

— Ну, пока, подруга. Поведу его — совсем расклеился, — напарница подхватила ухажера за пояс и вывела его наружу.

* * *

Откин произнес последнюю фразу — «Подхватила ухажера за пояс и вывела его наружу», — и замолчал.

— Слышу, не будет счастливого конца, — сказала она.

— Пожалуй, да. Хотя, что значит «счастливый конец»? — спросил он.

Она подумала и ответила:

— Счастливый — это когда всё заканчивается любовью, а у вас друг девушки не пришел — пропал. Значит, любви не будет.

— Значит, не будет, — подтвердил он.

Появился официант.

— Желаете что-нибудь еще?

— Мы желаем что-нибудь еще? — спросил Откин.

Она пожала плечами и ничего не ответила.

— Хорошо, — произнес Откин. — Пожалуй, немного фруктов, ассорти.

Официант не спеша удалился. Веселенькая музыка донеслась из зала.

— Можно хотя бы девушку не… — она задумалась. — Не делать так, чтобы она погибла в этом вашем канале?