Возможно, в глубине души она ждала другого ответа, но давно уже была готова к тому, что услышала.
– Я и не собирался, – смело ответил Макс и замолчал, не повесив трубку. Кто-то должен был это сделать – нажать на «Stop». Обычно так поступала Лера, но в этот раз она не хотела… и сама нажала на красную кнопку…
Положив трубку, она почувствовала горечь – не от расставания, а от своей нечаянно пережитой любви. Неприятное послевкусие от каждого разговора с ним уже стало постоянным спутником их угасающих отношений. Интуиция уже не говорила, а просто кричала в голос, что им нужно расстаться. Наконец она сама смогла нажать на красную кнопку, понимая, что больше никогда не захочет снова набрать этот номер.
– Я должна вернуться в свой сон, – подумала Лера.
Прежде чем завести машину, она снова глянула на себя в зеркало и заметила, каким завораживающим стал ее взгляд. Она не могла понять, что в нем стало не так, но ощущение, что из зеркала на нее смотрит кто-то другой, не покидало ее.
Дальше день промчался незаметно, на одном дыхании. Спина почти не напоминала о себе, шрамы не ныли.
«Как только я приняла верное, хоть и очень тяжелое решение, даже воздух приобрел новый вкус: он заряжает, – подумала Лера. – Хочу вернуться в свой сон и вспомнить все до мелочей. Каждое сказанное слово!» – решила девушка на пути домой.
Она чувствовала, что стала другой. Но как можно в этом убедиться, а главное, осознать или объяснить? Желание увидеть себя – всю целиком, новую, незнакомую – стало непреодолимым. Войдя в квартиру, она закрыла дверь и сразу направилась к зеркалу, срывая с себя одежду.
Перед ней стояла красивая молодая женщина, безусловно, похожая на прежнюю Леру, но по ощущениям сбросившая груз лет так семи. Только сейчас она заметила, что у нее были короткие волосы. «Почему меня это не удивило с утра», – пробормотала она, вспоминая, как ночная знакомая состригала ее густые, спутавшиеся пряди, которые плетьми лежали на спине и не давали ранам затягиваться.
Но самое главное, что изменилось, – это ее взгляд. Он был другим.
Перед глазами возник огонь – пламя, которое все не хотело разгораться, а потом искрило всеми цветами радуги, уничтожая срезанные волосы, а вместе с ними – яростные проклятия полных ненависти и обиды слабаков, лишивших девушку крыльев. Лера легко шагнула сквозь зеркало к костру и вмиг очутилась рядом со своей спасительницей. Она снова оказалась в той волшебной ночи, она вернулась туда за советами и наставлениями о том, как жить, переродившись. Как узнать себя, как принять.
– Ты очень сильная, – говорила ей женщина у костра. – Твоей силы настолько много, что хватит переделать себя – воссоздать полностью, заново.
– Мои волосы… я теперь совсем другая… А любви больше нет. Я не могу идти за ним дальше. Это стало невыносимо…
– Думай о себе. Как только ты будешь готова, любовь появится в твоей жизни снова.
– Вы сказали: любовь…
– В этой любви ты умерла, сейчас ты другая, тебя не удержать одними лишь обещаниями.
– А эти жуткие шрамы на спине, я смогу о них забыть?
– Сможешь. Ты уйдешь далеко вперед, и эта жизнь покажется лишь фрагментом фильма, который ты видела однажды.
Лера вдруг почувствовала, что замерзает, дрожь прошла по всему телу, огонь больше не грел. Ее снова будто ударило током, и она увидела себя в зеркале. Вновь встретившись с собственным взглядом, она едва успела уловить, как в глазах тихонечко догорал костер, у которого она только что грелась со своей волшебной знакомой.
…Очнувшись, Лера обнаружила себя перед зеркалом – так же было в первый раз, когда она вернулась домой после знакомства с рыжеволосой женщиной.
– Боже мой, сколько я тут простояла? – подумала она. – Снова видение… И снова я не успела узнать самого главного – кто я теперь и зачем все это.
Лера накинула легкий халатик и подошла к окну.
За окном скучал Петербург.
Этот странный город, с небом, будто все время курящим, нависающим над приученными к дождю людьми (настолько, что большинство не использует зонт!), заставляет всех играть по его правилам.
Город формирует все: настроение, манеры и даже самочувствие. Вы чувствуете на себе его давление с первых же секунд после приезда. Давление, от которого спасает лишь эйфория – на фоне полного спокойствия она вполне вероятна. Что-то, видимо, витает в воздухе… С первых же мгновений ощущаешь себя чужаком. По-европейски небрежно одетые люди заставляют тебя сильно напрячься, чтобы вспомнить, что ты, вообще-то, в России, а не в европейском мегаполисе. А потом, через какое-то время, ты понимаешь: твоя манера одеваться стала непонятна оставшимся далеко за Уралом. Потом ты открываешь, что люди отличаются не только стилем одежды, но и своим навязчивым желанием посочувствовать – выразить искреннее соболезнование о принятом тобой решении переехать в Петербург. Не надо путать, это не петербуржцы. Это такие же «пришельцы», приехавшие попытать судьбу в большом городе. Их сочувствие – это скорее исповедь о том, как тяжело у них проходил процесс адаптации. А так как поныть в своем окружении некому, они выбрали такой способ выброса потока сознания, как «лекция-инструкция», заранее подготовленная для новобранца.
Лера вспомнила, как переехала в Петербург и с первых же дней на нее посыпались советы-рекомендации местных «старожилов».
Вот, например, Ирина. Девушка моложе Леры лет на десять, приехавшая в Питер с мужем из Минска. За пятнадцать минут беседы поведала обо всех неприятностях, которые можно ожидать от этого зловещего города, начиная с того, что в нем никогда нет солнца, и заканчивая тем, что зонтики должны быть специального вида, иначе унесет (в Изумрудный город, не иначе, подумала тогда про себя Лера). Предупредила, что все опаздывают, минимум часа на два, никто не любит работать, все только пьют и рефлексируют на тему бытия.
– А вы не хотите вернуться? – спросила Лера Иру, добавляя в свой вопрос нотки сочувствия.
– Нет, что вы. Мне здесь очень нравится! – ответила та и одарила Леру улыбкой, возможно, даже искренней… Но общаться с «пришельцами» нетрудно с точки зрения переживания и осмысления. Сложнее с коренными – настоящими породистыми петербуржцами. Их стоит разделить на классы, виды, подвиды.
Это целый мир – люди, которые формируют такой спектр чувств, что от легкого недоумения до полного шока твое сознание обернется со скоростью света, а ты и не поймешь, что сейчас произошло.
Чтобы понять местных жителей, нужно приехать в Петербург в осенне-зимний период. Питер вообще стоит разделить на два равновеликих образа, каждый из которых принадлежит своему сезону: весенне-летний и, соответственно, осенне-зимний.
– Ну, как тебе живется в Питере? – спросил как-то Леру один из местных жителей. – Соскучилась по солнцу?
В его тоне звучала то ли издевка, то ли сочувствие, сразу непонятно. Это, кстати, тоже одна из характерных черт культурного населения города. Никогда не знаешь, что конкретно имеется в виду.
– Ну да, – постаралась поддержать беседу девушка, – света не хватает.
– А ты посмотри вокруг: в Питере люди сутулые.
– Да? Не замечала, – сказала Лера.
– Это они такие, потому что небо низкое, – посмеялся собеседник.
Не позволяя городу себя задавить, Лера двигалась вперед, не оглядываясь на причины переезда и не обращая внимания на постоянное, незнакомое прежде, ощущение гирь на ногах. Иногда девушка чувствовала, будто ее стерли ластиком, а иногда – даже Алисой в Стране чудес, но, несмотря на это, она потихоньку приживалась в Петербурге.
Постепенно серо-черная осень подминала под себя, заставляя Леру надевать одежду таких же мрачных, как само ненастье, тонов, не свойственных ей ранее.
Она выходила на улицу, сливалась с толпой. Люди поддакивают городу, подчеркивая отсутствие солнечного света серо-черными одеждами. Если вдруг в толпе мелькнул красный или желтый шарф, яркие ботинки, сразу было ясно: это приезжий. В мрачный осенне-зимний период туристический поток сокращается, но все-таки «пришельцы» встречаются.
