Чаки очень любят поговорить, только вместо «раскричался» чаки говорят «раскр-чался», а вместо «пищит» шипят «п-щ-т». Бузину чаки называют «буз-на», из стройной рябины у них получается какая- то неуклюжая «ряб-на», а вместо «пир на весь мир» они хрипло лают «п-р на весь м-р», что звучит уже совсем негостеприимно.

Главная Чака была такой огромной, что Чубчик не доставал до её вывернутого назад колена. Колени она выворачивала специально, потому что считала, что так красивее. Чака даже крылья выворачивала, но не сильно, чтоб не шмякнуться об землю.

– Так вот запомнь, а лучше за- убь на клюве, – пролаяла Чака, – это я тут ж-ву! Вот намну тебе бока, будешь знать, где п-щать.

– Попробуйте, – вдруг спокойно проговорил Ёршик.

Не привыкшая к возражениям, Чака даже поперхнулась от неожиданности и, позабыв про воробушка, бросилась на маленького нахала. Но не тут-то было: ёжик быстро съёжился и, наткнувшись на колючий клубок, Чака залаяла от боли и суматошно взмыла вверх. Тут только её и видели!

– Ух ты! – обрадовался Чубчик. – Здорово ты её! Жалко, что у меня вместо колючек пёрышки растут.

– Каждому своё! – глубокомысленно хрюкнул Ёршик и снова «размотался». – Вижу, у вас тут не только еды, но и забияк хватает.

– Хватает, – виновато проговорил Чубчик. – Но это ничего! Я сейчас покажу тебе автобус.

– Зачем мне автобус? Автобус – штука опасная. Автобусные колёса колючек не боятся. Когда мама учила меня перебегать дорогу, то строго- настрого наказывала сначала проверить, не катятся ли по дороге автобусные колёса.

– Да не бойся! Мой автобус без колёс! То есть не мой, а наш, – вспомнив Чаку, поправился Чубчик. – Пойдём, это недалеко – всего два взмаха… в смысле, четыре шага.

Ма Автобусной Горке кипела жизнь. Голуби уже растормошили своим настойчивым воркованием воробьёв, и те сидели на крыше, слушая последние наставления перед взлётом. Командир Чик что-то чертил крылом и стучал клювом, словно перед ним была не пыльная крыша, а военная карта. Заметив приближающегося Чубчика в компании незнакомого ёжика, толстяк Чик спикировал на них и чирикнул командирским голосом:

– Рядовой Чубчик, ать-два, откуда посторонние на секретном объекте?

– Это не посторонние… Это мой друг Ёршик…

– Отставить «друга»! Я спросил «откуда»? Отвечай по уставу.

– Разрешите доложить? – вытянув крылышки по швам, выкрикнул солдат Чубчик.

– Докладывай!

– Не знаю, откуда, но он только что Чаку прогнал.

– Прогнал Чаку? Это по-военному! – сразу подобрел командир Чик. – Тогда слушайте мою команду! Ефрейтор Ёршик назначается отгонщиком чак и ворон! Выполнять!

– Да не буду я никого отгонять! – не согласился Ёршик.

– Это как так, ать-два?

– А неохота!

– Почему? – не поверил своим ушам командир Чик.

– Потому что я ёжик, а не ефрейтор, и мне лишние командиры не нужны! Мы, ёжики, живём каждый сам по себе

– А если враги нападут на всех ёжиков?

– Вот пусть все и думают! А моя нора с краю!

Командир Чик яростно хлопнул крыльями и чирикнул так, что если бы в окнах автобуса были стёкла, они бы снова разлетелись на мелкие кусочки:

– Так ты индуи… индиву… тьфу, никак не запомню.

Чик хотел произнести умное слово «индивидуалист», которым называют тех, кто думает только о себе. Но это длинное слово застряло у него в клюве, и тогда он просто откусил от него главный кусочек:

– Ты индивидуй! И дуй отсюда! Нечего мне тут воинскую дисциплину расшатывать! Катись, катись!

– Да пожалуйста! – сказал Ёршик и покатился по тропинке между куч, на ходу бросив Чубчику: – Встретимся вечером на сосисочном месте!

Чубчик хотел что-то сказать другу, но командир Чик его перебил.

– А ты, рядовой Чубчик, отправляйся дежурить на бузину! И впредь выбирай, с кем дружбу водить! Всё ясно? Тогда кру-гом! Шагом марш!

С этими словами командир Чик развернулся и, пошатываясь от возмущения, замаршировал к автобусу.

Ать-два!

На закате Чубчик совершил серьёзное воинское преступление – сбежал с поста, или, как говорят военные, дезертировал. Никому ничего не чирикнув, он слетел с бузины и отправился на сосисочное место. Ёршик его уже ждал.

– Твой командир всегда такой нервный? – спросил Ёршик, увидев друга.

– Всегда… – понуро ответил Чубчик. – И всё время грозит каким-то трибуналом. Никто не знает, что это такое, но все боятся.

– Я думаю, что трибунал – это большая трибуна, – предположил Ёршик. – А если большая, значит тяжёлая, как автобус. И если этот толстяк отдаст тебя под трибунал, то от тебя останется мо крое место. Да и от меня тоже… Нет, пошли отсюда, пока нас не догнали.

– Пошли! – согласился Чубчик, который совсем не хотел попадать под автобус, где водились большущие крысы.

Не успели друзья отойти от счастливой кучи, где водятся сосиски, как над ними раздался знакомый хриплый лай:

– Попался, Чубч-к! От меня не убеж-шь!

Чубчик задрал голову и увидел Чаку в окружении других чак. Чак было так много, что они натыкались друг на друга и каркали. Нет, кажется, это каркали вороны, которые примчались посмотреть, из-за чего поднялся такой сыр-бор.

Чубчик попытался взлететь, чтобы разведать обстановку, но Ёршик закричал:

– Ложись! В воздухе они тебя собьют! Ползи за мной!

С этими словами он нырнул в заросли крапивы и, убедившись, что Чубчик рядом, прошептал:

– Тут они нас не заметят!

– Но всё равно когда-нибудь придётся вылезать, – усомнился воробушек.

– И вылезем! Только не тут, а там! – успокоил ёжик и откинул носом оторванный лопуховый лист, за которым зияла тёмная дыра. – Это туннель. Я его выкопал под забором, когда первый раз на свалку забрался. Ныряй!

И Чубчик нырнул. Теперь он был первым в мире воробьём- ныряльщиком, но ему понравилось. В туннеле было прохладно и вкусно пахло свежей землёй. А главное, сюда не доносились злобные крики чаек и было полно дождевых червей. Просто не туннель, а, как говорила Чака, п-р на весь м-р!

Ёршик неплохо постарался. Туннель выходил не на голое место, а на пространство, поросшее высокой травой. Друзья ползли в траве, пока не упёрлись в новый забор.

– Фуф, пришли, – фыркнул ёжик. – Хочешь яблоко?

– Не хочу, – сказал воробушек. – А где оно?

– Так у меня на спине. Сейчас достану.

Ёршик тряхнул колючками, и на землю упало краснобокое яблочко. Интересно, когда он успел его подцепить? Но ёжик и сам этого не заметил, просто незаметно подцепил – и всё!

Чтобы не обидеть друга, Чубчик пару раз клюнул яблочко и, вспомнив вежливых птенцов ласточек, сказал спасибо. Но он зря старался, потому что Ёршик яблок тоже не любил. Оказывается, ежи с удовольствием охотятся на всякую мелкую живность типа улиток. А ещё они едят разных насекомых типа пауков и сороконожек, но и ядовитыми жуками-нарывниками не брезгуют. А что яблоки иногда накалываются на острые колючки, так яблоки сами виноваты – глядеть надо, куда падаешь.

– Это что, новая свалка? – спросил воробушек, разглядывая забор.

– Кто-то может считать и так, – обиженно засопел ёжик, – но вообще-то за этим забором стоит мой дом… или лежит. Короче, там у меня вырыта отличная норка. И в ней всё разложено по полочкам – терпеть не могу свалки!