-Он готовится официально объявить войну. Он выстрелит стрелой из тростника, символизирующей войну.

-Да хуй ему. Тихо передайте Мамурре приказ стрелять.

Приказ передавался от человека к человеку через крышу надвратного дома и вниз по лестнице.

Достав предположительно правильную символическую стрелу, Сурен вытащил свой лук из футляра. Он как раз насаживал стрелу, когда раздался ужасающий громкий звон, скольжение, глухой удар выпущенного снаряда. К его чести, Сурен едва вздрогнул, когда болт пролетел в нескольких футах над его головой. Собравшись с духом, он натянул лук и послал стрелу высоко над городскими стенами. Затем он заставил свою лошадь встать на дыбы. Блестящая шерсть жеребца переливалась, когда он поворачивался на задних ногах. - крикнул Сурен через плечо.

-Не ешь всего копченого угря, северянин. Мой кириос его очень любит.

Баллиста приказал остальной артиллерии стрелять. Когда Сурен и его великолепный скакун скрылись за поворотом дороги, снаряды описали дугу над их головами, но упали на некотором расстоянии от рядов наблюдавшей за ними армии Сасанидов.

-Умно, - сказал Ацилий Глабрион. - Очень умно предвосхитить их варварское объявление войны импровизированной версией нашей собственной римской церемонии метания копья на вражескую территорию.

Вездесущая насмешка исчезла из голоса трибуна, когда он продолжил:

-Но если ты обманул их, заставив думать, что дальность действия нашей артиллерии составляет всего около 300 шагов, это будет ещё умнее.

Баллиста кивнул. На самом деле, он думал о чем-то другом, о Вотане Всеотце, бросающем свое копье в ряды ванов в первой в истории войне. И с самой первой войны это был очень маленький шаг к мысли о Рагнареке, войне в конце времен, когда Асгард падет и смерть придет как к людям, так и к богам.

Баллиста стоял, прислонившись к стене террасы дворца Дукса Реки. Он смотрел вниз и за реку. Он смотрел на что-то ужасное.

Откуда взялась эта женщина? Он приказал кавалерии методично прочесывать противоположный берег, загоняя всех, кого они находили, к лодкам и обратно через реку. Он раздраженно подумал, что нелегко было переправить две кавалерийские колонны туда и обратно через Евфрат. Конечно, некоторые дураки всегда будут оставаться в ложной бредовой безопасности своих домов, независимо от того, с какой уверенностью вы говорите им об ужасе, который люди или боги собираются на них навестить. Может быть, Сасаниды привезли ее с собой.

Время от времени конные лучники делали вид, что позволяют ей уйти. Она побежала к реке. Прежде чем она добралась туда, всадники сбили ее с ног. Они бросили ее на землю, а еще двое или трое из них насиловали ее. Их было около двадцати.

Не издавая ни одного из своих обычных звуков, Калгак прислонился к стене рядом с Баллистой.

-Они все внутри. На этот раз Ацилий Глабрион пришел вовремя. Как и Турпион, Антигон и четыре центуриона, которым ты велел прийти. Это Мамурра опоздал.

Оба мужчины посмотрели на другой берег реки.

-Ублюдки, - сказал Баллиста.

-Даже не думай пытаться спасти ее, - сказал Калгак. - Это именно то, чего они хотят. Она была бы мертва к тому времени, как вы погрузили бы солдат в лодку, и тогда ваши люди попали бы в засаду.

-Ублюдки, - сказал Баллиста.

Они оба продолжали смотреть на реку.

-Это не твоя вина, - сказал Калгак.

-Что? Тишина, вызванная прибытием каледонца, должна была предупредить Баллисту о том, что что-то приближается.

-Что происходит с той бедной девушкой вон там… тот факт, что этот город находится в осаде, и, несмотря ни на что, многие его жители будут страдать и умирать… что случилось с Ромулом и теми разведчиками… ни в чем из этого нет твоей вины.

Баллиста на мгновение сделал неуверенное лицо, но его глаза оставались прикованными к реке.

-Ты всегда слишком много думал. С тех пор, как ты был ребенком. Я не говорю, что это плохо само по себе, но человеку в твоем положении это не поможет.

Баллиста не ответил.

-Все, что я хочу сказать, это то, что если ты поддашься сантиментам, то не будешь ясно мыслить, и тогда все станет еще хуже, черт возьми.

Баллиста кивнул и выпрямился. Когда он оторвал руки от стены, то увидел, что в его ладонях застряла кирпичная пыль. Он потер их друг о друга.

На другом берегу реки мужчины окружили женщину. Один из них был на ней сверху. Баллиста отвел взгляд.

-Полагаю, ты прав. - Он поднял глаза к небу. - До наступления темноты осталось чуть больше часа. Давай войдем и поговорим с остальными. Нам нужно многое подготовить к неприятному сюрпризу, который сегодня вечером постигнет Царя Царей.

Под высокой стрельчатой аркой Пальмирских ворот было темно. Внешние ворота все еще были закрыты, и, хотя внутренние были открыты, внутрь проникало мало света. Олицетворение Тюхе Арета в натуральную величину, нарисованное на северной стене, было для Турпиона всего лишь размытым пятном, и он ничего не мог разглядеть из граффити, благодарящего ее за безопасное путешествие, которое, как он знал, было нацарапано внизу.

У Турпиона всегда было особенно развито обоняние. Здесь преобладал запах прохладной, возможно, даже влажной пыли, которая лежала в тени сторожевой башни и до которой никогда не доходило солнце. Кроме того, перед ним стоял запах обработанного дерева больших ворот, и, что удивительно, ибо неуместно, был сильный, очень сильный аромат духов: мирры. Петли ворот были пропитаны им, чтобы они не скрипели.

Турпион был напряжен, но он был рад быть там, в темноте, ожидая, чтобы возглавить рейд. Ему пришлось жестко отстаивать свою точку зрения на консилиуме. Ацилий Глабрион указал, что две центурии его легионеров насчитывали 140 человек, в то время как две турмы вспомогательных войск Турпиона насчитывали всего 72 солдата, так что, справедливости ради, командовать должен был сам Ацилий Глабрион. Турпион был вынужден обратиться к Баллисту на том основании, что, хотя северянин не мог позволить себе рисковать патрицианским командиром легионеров в своем гарнизоне, бывший центурион, командовавший вспомогательными войсками, был менее ценен. В конце концов Дукс Реки дал свое согласие.

Турпион знал, что все в консилиуме знали, почему он так стремился возглавить этот рейд: ему все еще нужно было доказать свою состоятельность после того пятна, которое Скрибоний Муциан оставил на его репутации. За зиму он хорошо натренировал когорту. Конечно, теперь коррупции не было. Это было эффективное подразделение, которым можно было гордиться. Но если Турпион хотел преуспеть здесь, в Арете, завоевать доверие Баллисты, сделать все, что он хотел, ему нужно было больше. Ему нужен был шанс проявить себя в действии. Что может быть лучше простого, отчаянного ночного рейда в самое сердце вражеского лагеря? Конечно, риск был огромен, но так же велика была и возможность прославиться.