И вот она обернулась. Обернулась – и увидела его. Денис был прав, она ничуть не изменилась. Разве что стала еще красивее, с лица исчезло выражение наивной юности. Конечно же, она узнала его. Чуть раскосые глаза удивительного золотого цвета, которые всегда заставляли сердце Дениса замирать от восторга, гневно сузились. А потом она осознала, что стоит перед ним обнаженной. И если темная вода прячет тело ниже пояса, то верхняя его часть полностью открыта взору. Яра спешно обхватила себя за плечи, спрятав руками грудь.

– Ты? – спросила она. – Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты, – пожал плечами Денис. Он увидел ее раньше, а потому успел прийти в себя от неожиданной встречи. – Пришел искупаться.

– Это мое место!

– Последние десять лет с тобой не согласятся.

– Уходи, я не одета!

– Это я заметил, – едва слышно пробормотал Денис, а потом добавил: – Никуда я отсюда не уйду, я пришел поплавать, как делаю каждый день. И я буду плавать. У меня-то плавки есть.

Он демонстративно сбросил мокасины, снял легкие брюки и футболку, аккуратно сложил их на песке и вошел в воду. Яра продолжала гневно смотреть на него, будто до конца не верила, что он все-таки пойдет купаться. А Денис поравнялся с ней, вытянул руки над головой и нырнул под воду, выплыл уже в нескольких метрах дальше, повернулся к ней, не сводя с нее взгляда. И видел, как она, вероятно, что-то решила для себя, поскольку подбородок приподнялся, а вот руки, наоборот, опустились. Будто боясь расплескать что-то внутри себя, Яра медленно двинулась к берегу. Не стала больше ни закрываться, ни просить его отвернуться, хотя знала, не могла не видеть, что он смотрит на нее. Несколько минут стояла под палящим солнцем, обсыхая, а затем медленно принялась одеваться.

– Глаза не сломай, – не выдержала, застегивая платье.

Денис усмехнулся:

– Можно подумать, я не видел тебя голой. – И зачем-то добавил: – Ты ничуть не изменилась.

Яра фыркнула что-то нечленораздельное, забросила на плечо босоножки и нырнула в лаз между корней. Денис еще несколько секунд смотрел на то место, где она только что стояла, а потом лег на спину, раскинул в стороны руки, позволяя водной глади удерживать его на поверхности.

Вел себя как мальчишка. А ведь она ни в чем не виновата перед ним. Уезжая десять лет назад, она считала, что это он все испортил. Если бы не ее знаменитая гордость, если бы она пришла к нему за объяснениями, а не молча сбежала, они все выяснили бы еще тогда. И вся жизнь могла бы пойти по-другому. Но гордость родилась раньше Ярославы Мироновой, и она никогда не унизила бы себя выяснением отношений. Поэтому все сложилось так, как сложилось. И Денис не мог сказать, что так уж плохо. Он вполне преуспевает по местным меркам, у него свой магазин, квартира в одном из трехэтажных новых домов Змеевки, да и Яра сделала ту карьеру, о которой мечтала и от которой собиралась отказаться ради него. Так что все сложилось лучшим образом.

Только вот Денис вдруг выяснил, что его чувства к Ярославе никуда не делись за эти десять лет. И это было очень скверно.

Яра вылезла из тоннеля, нацепила босоножки и пошагала по лесу, с силой топая ногами, как делала в далеком детстве, когда была очень зла и не могла справиться с эмоциями. Во взрослом возрасте она не позволяла себе такого откровенного проявления чувств, но сейчас не могла сдержаться.

Как он смел прийти на ее место? Да не просто прийти, а нагло раздеться и зайти в воду! Будто эта бухта принадлежит ему! Будто это не она много лет назад привела его туда! Рациональная часть Яры напоминала, что бухта не ее собственность и купаться в ней имеет право кто угодно. Более того, Яра признавала, что теперь Денис имеет на бухту больше прав, чем она, ведь она не приезжала десять лет. Но Яра не хотела слушать эту рациональную часть. Яра хотела злиться. Здорово было бы злиться только на Дениса, но и на себя она тоже злилась. И еще, пожалуй, сильнее, чем на него. Вела себя как девчонка! Зачем одевалась перед ним? Зачем позволяла ему разглядывать себя? Он потерял это право десять лет назад! По собственной воле потерял, вот и нечего теперь пялиться!

Дорога до деревни не только не успокоила ее, но и еще сильнее распалила, поэтому, остановившись на опушке леса, Яра прикрыла глаза, сильно сжала кулаки и попыталась выровнять дыхание. С каждым глубоким вдохом и медленным выдохом она чувствовала, как злость отступает. Как судорогой сведенные мышцы расслабляются, развязывается тугой узел в груди.

Что сделано, то сделано, прошлого не изменишь, по-другому себя не поведешь. Теперь надо сделать выводы и, снова попав в подобную ситуацию, действовать иначе. Потому что такие ситуации будут. Яра приехала в Змеевку на несколько месяцев и не уедет раньше. Уж точно не из-за Дениса. Не будет ему такого счастья. Пусть скажет спасибо, что десять лет назад она не стала выяснять отношения, никому ничего не сказала, не попыталась испортить ему жизнь, хотя могла бы. Если бы пожаловалась дедушке, черта с два Денис смог бы потом скупать землю в Гадючьем Яре и развивать свое фермерское хозяйство.

Но вот в его магазин она больше не пойдет, не дождется. До города – рукой подать. Она купит все необходимое там.

Бабушка была дома. Как обычно, невероятно элегантная, в кремовом однотонном платье и шляпке с широкими полями, она сидела в тени раскидистой яблони и читала книгу. Бабушке было уже семьдесят восемь, но едва ли кто-то дал бы ей больше шестидесяти пяти. Она до сих пор посещала косметолога и массаж, дважды в неделю ездила на фитнес и ходила в день не меньше десяти тысяч шагов. Всегда наносила на лицо легкий макияж утром и не выходила из спальни без нитки жемчуга на шее. Бабушка была для Яры примером настоящей женщины. И если в старости Яра будет на нее похожей, посчитает, что прожила жизнь не зря.

– Ты уже вернулась? – спросила Яра очевидную вещь, заходя в сад через калитку.

Полина Андреевна оторвалась от чтения, положила между страниц изящную закладку в виде металлического цветка с подвеской из лунного камня и посмотрела на внучку.

– Около получаса назад, – ответила она. – А ты где была?

Яра неопределенно махнула рукой, не желая рассказывать о встрече с Денисом, плюхнулась на скамейку рядом.

– Слышала, что произошло?

– Ты о смерти девушки со стройки? Слышала, конечно. В нашей деревне все новости разлетаются со скоростью света. Впрочем, – Полина Андреевна улыбнулась уголком губ, – так во всех деревнях. Я еще в такси из города ехала, как мне уже позвонила Елена из магазина, рассказала. Твоего дедушки нет уже почти год, но люди все равно по привычке новости в первую очередь сообщают нашей семье. Я надеюсь, ты не собираешься вмешиваться в расследование убийства девушки? – строго поинтересовалась бабушка, глядя на Яру поверх очков.

Та легкомысленно махнула рукой.

– И не собиралась. Я отдыхать приехала.

– Вот и правильно, – удовлетворенно согласилась Полина Андреевна. – Но, если тебе скучно, можешь поехать к Артему Викторовичу, адвокату твоего дедушки, и начать вникать в его дела. Ты же знаешь, что у дедушки были акции нескольких окрестных заводов и другие интересы в городе? Пока всем этим Артем Викторович занимается, но после моей смерти все тебе отойдет, начинай разбираться заранее.

– Почему мне? – удивилась Яра.

Она знала, что дедушка за свою жизнь сколотил неплохое состояние, но считала, что после смерти его и бабушки все достанется ее матери, ведь та наследник первого порядка, или как там говорят?

– Потому что твоя мама давно сказала, что ей это неинтересно и ездить сюда она не станет, – ровным тоном заметила Полина Андреевна.

Мама Яры, Вера Миронова, была известным ученым в области биологии. Давно защитила докторскую диссертацию, работала, насколько Яре было известно, над второй. Они редко встречались, поскольку мама была крайне занята, частенько ездила для обмена опытом за границу, а даже когда бывала в стране, работала с утра до ночи. Мама не нуждалась в деньгах, зато имела катастрофическую нехватку времени, поэтому наведывалась в гости к родителям раз в несколько лет буквально на пару часов: поцеловать и выпить чашку кофе. После чего снова упархивала на очередные исследования. Впрочем, не Яре ее судить.