– Без проблем, пап!

Неужели? Соседство с любимой избалованной дочкой-принцессой? Вау! Вишенка на торте моей жизни! В очередной раз я накрутила пасту на вилку и отправила в рот. По крайней мере никто не помешает мне насладиться ужином.

– Всем привет! Гляжу вся семейка в сборе, – раздалось за спиной.

Невольно повернулась на низкий, приятный голос.

Что? Еще одна версия Олега Петровича? На сей раз отретушированная в «Фотошопе»?

– Арина, это Максим. Мой старший сын. Максим, это Арина, про которую я говорил. Она сегодня прилетела. Теперь будет жить у нас. Ну всё, теперь вы все знакомы. Если что – я в своём кабинете, – сообщил Олег Петрович, удаляясь в коридор.

– Ты та самая сиротка-англичанка? – блондин, словно сошедший со страницы журнала, сел напротив и уставился на меня.

Его прекрасные голубые глаза сверлили меня насквозь. Я поежилась. Обаянию этого парня было сложно противостоять. Широкие брови, ровный нос, красивый изгиб губ. Целая гора мускулов, обтянутых тканью рубашки. Кажется, мой отец говорил, что старший сын Чеботарёва профессионально занимается спортом. Не помню только каким именно. Привычным движением парень убрал спадающую на глаза чёлку. Но она тут же вернулась назад. В нём чувствовалась дерзость. Которую он не просто не скрывал, а эпатажно выставлял на первый план. Я слизнула солоноватый соус из пармезана со своей губы. Да, не нужно быть тонким знатоком женской психологии, чтобы предположить, что по нему сохнет половина девчонок в универе.

– Нет, я наследница инвестиционно-банковой империи Щедрина, – гордо произнесла я под его громкое хмыканье и вернулась к своей трапезе.

Не дам спуску этому нахалу.

– Оль, кинь мне пасты, – не затруднив себя словом «пожалуйста», сказал он.

Сестра тут же повиновалась. Нет, всё-таки не все здесь ходят под её дудочку. Видимо, в семье Чеботарёвых есть альфа-самец. И сейчас мы с ним синхронно уничтожаем карбонару.

– Ребята, скажите, где у вас посудомоечная машина? – спросила я, когда моя тарелка опустела.

– Здесь, справа, – показал мне Денис, убирая в машину мою посуду. – Хочешь сока? – похоже Денис здесь лучше всех сдал экзамен на вежливость. – Тебе какой?

– Апельсиновый есть? Спасибо!

– Да, конечно. Может ещё чай?

– Нет. Покажешь мне комнату. Я устала с дороги, – ответила, убирая стакан.

– Эй, наследница, а это твой мотик у двери? – не унимался старший Чеботарёв.

– Мой.

– И чё? Ты умеешь на нём гонять?

– Нет. Просто так на спине приперла. Чтобы тебя удивить, – он уже начал меня напрягать.

Я не хотела жить у Чеботарёвых. Но и ругаться здесь ни с кем не хотела. К сожалению, с тех пор, как моих родителей и младшего брата убили. А я чудом осталась жива. Вселенная перестала исполнять мои желания.

Сунув грязный стакан в посудомойку и подхватив рюкзак, направилась за Дэном.

– Давай помогу! – он протянул руку, пытаясь перехватить мою поклажу.

– Он легкий. Я сама, – ответила я, забрасывая рюкзак на плечо.

Это не было ложью. В нём лежали только ноутбук, документы и личные предметы гигиены. У меня не получилось ничего забрать из нашего особняка. Даже мой любимый медвежонок и семейный фотоархив были уничтожены. А коллекция маминых украшений отправилась в банковский сейф. Они тоже были частью того наследства, которые я получу только после 21 года. Все свои небольшие наличные средства я отдала за то, чтобы доставить свой мотоцикл. Без него я не могла. А вот без тряпок и побрякушек – легко.

Моя комната находилась в гостевом крыле. Но это не означало, что она была скромной. Большая полуторная кровать, гигантский шкаф для одежды, письменный стол с компьютерным креслом, диванчик и прилегающая ванная комната. Так что очереди в туалет в этой многодетной семье мне не грозили. Я опустила рюкзак на пол и осмотрелась. Из окна открывался живописный вид на клумбу и дорожку к патио.

– Классный дом! – сказала я Денису.

Пока он единственный, кроме ОПэ, как я (нарушая грамматические нормы) внутренне называла Олега Петровича, проявлял ко мне хотя бы видимую симпатию, поэтому заслуживал от меня хотя бы элементарной вежливости.

– Отец говорил, что ваш был круче…

Я промолчала. Какой смысл мериться тем, что превратилось в пепел.

– Соболезную твоей утрате.

– Ага, – мне надоело благодарить всех за дежурные слова.

Люди, наверное, хотели меня поддержать. Но это как кидать соломинку человеку, которого поглощает черная дыра.

– Ты не парься насчёт моей семьи. Они милые. Просто немного на взводе. Новый человек. Стресс, – у него плоховато получилось сформулировать свою мысль.

– Ага, – отозвалась я.

О стрессе я теперь знала всё.

– Ну ладно. Ты как хочешь, сначала умыться с дороги или сразу показать тебе папин кабинет? – судя по сбивчивому тону, этот красавчик-здоровяк меня стеснялся.

– Пойдем в кабинет. Потом завалюсь спать, – грубовато ответила я.

Домашний офис ОПэ выглядел внушительно: дубовая мебель, тяжелый восточный ковёр, огромный шкаф, заставленный папками с документами, а также одинаковыми книгами в тёмно-бордовом переплете. В углу стоял бар в форме глобуса. А на журнальном столике были хрустальный графин и бокалы. Которые – как я подозреваю – чаще использовались под виски нежели под воду.

– Оставь нас, Денис, – требовательно приказал Олег Петрович.

Тот мгновенно ретировался.

– Ариш, тебе уже исполнилось 18. Поэтому я буду говорить с тобой как со взрослой.

– Спасибо, – прямота – это то, что я всегда ценила.

– Пока у меня нет прямого доступа к капиталам твоего отца. На данный момент мои юристы разбираются, как всё правильно организовать и взять временное управление на себя. Чтобы к твоему совершеннолетию его химико-фармакологическая империя не пошла прахом. Трагедия произошла неожиданно. Ни он, ни кто-либо другой не были да и не могли быть к этому готовы.

Я кивнула.

– Но я понимаю, что тебе нужны личные деньги. На одежду, косметику все эти ваши девичьи штучки.

Я вновь кивнула. Нет смысла доказывать ОПэ, что «девичьи штучки» мне неинтересны. По факту он был прав. Мне нужен личный кеш. А вот для чего – это другой вопрос.

– Каждый месяц я буду переводить на твою карту определенную сумму, – он написал на листе шестизначное число. – Чтобы ты могла ею распоряжаться по-своему усмотрению. Но помни, что я могу проверить твои траты. Поэтому никаких наркотиков. Или чего-то подобного! – предупредил он.

Я вновь кивнула. Допинги меня не интересовали также сильно как и «девичьи штучки».

– И еще: я договорился, чтобы тебе перевели на юридический факультет, засчитав результаты английских тестов. Сразу на второй курс, без потери года. В свете твоих «особенных» обстоятельств ректор и декан пошли мне навстречу. Получается ты будешь учиться в одной группе с двойняшками. Уверен, что ты меня не подведешь.

Еще один кивок. Он протянул мне мой новый студенческий билет. Вау! Сервис!

– Ну спокойно ночи. Завтра увидимся, – ОПэ подбадривающе улыбнулся краешками губ.

– Спокойной, – я уже развернулась, чтобы покинуть кабинет, как вдруг остановилась и обернулась. – Спасибо, Олег Петрович, – удивительно, но я сказала это искренне, неужели я еще способна на благодарность?

Вернувшись в свою новую комнату, обнаружила, что она закрывается только изнутри. Блин, получается, что пока меня нет, любой может в неё зайти. Мне это не понравилось. Но пока не ясно, что можно с этим сделать. А сейчас повернула ручку до спасительного щелчка. Убедилась, что оказалась в недосягаемости семьи Чеботарёвых и отправилась в душ.

Чистые потоки горячей воды – то, что мне сейчас нужно больше всего. Выкрутила температуру до максимума. Только так удалось что-то почувствовать. Из рюкзака достала свежую майку. Толстовка, джинсы, кроссовки, в которых я приехала, и пара запасных маек – вот и весь мой скудный гардероб. Стоит признать, что ОПэ был прав. Уже завтра мне придется отправиться по магазинам, не смотря на всю ненависть к шоппингу. Подняла покрывало на кровати.. какой-то инородный предмет лежал на моей подушке. Присмотрелась. Серая клякса расползалась перед глазами… Что это? Осознание на что я смотрю заставило меня зажать двумя руками рот, подавляя собственный смех.