Спустя семь лет

Весной в Париже все цветет: вишня, магнолия, глициния. Весенний город словно окутан легкой пеленой романтики. Я шла мимо Тюильири в раздумьях, и не могла поверить, что живу здесь уже семь лет! За это время, жизнь моя изменилась кардинально. Я помнила все, как будто это было вчера.

Семь лет назад

Артур подбежал к нам с Арманом в аэропорту.

– Милана, я узнал о том, что ты беременна, не спрашивай откуда. Я прошу тебя несколько раз подумать, прежде чем ты дашь ответ. Ребенок не должен быть в неполноценной семье, как ты его одна потянешь? Выходи за меня замуж?

У меня отнялся дар речи. Артур с ума сошел? Он же знает, что я его не люблю.

Артур, – я провела по волосам рукой. Что ты делаешь? Ты сломаешь нам обоим жизнь! Пожалуйста, давай забудем об этом, ничего сейчас не было, хорошо?

Артур выглядел зло и расстроено.

– Милана, ты не понимаешь…сейчас ты на эмоциях, но ты не понимаешь, что такое мать-одиночка. Ты же всегда хотела полноценную семью, а сейчас соглашаешься быть всегда одной?! Как ты будешь работать моделью, если ты беременна? Что будешь делать, если у тебя не будет денег, а у тебя маленький ребёнок и съемное жилье, да и живешь ты в чужой стране? Кто тебе поможет, насколько хватит твоих сбережений? Кто будет сидеть с ребенком, когда тебе надо будет бегать на работу? Он будет постоянно болеть, а ты не сможет отойти от него ни на минуту. Какая тут работа?

– Артур, ты собираешься быть сиделкой? Зачем тебе чужой ребёнок? Это только мой выбор, мне за это придется нести ответственность. Я сама все решу. Не бывает безвыходных ситуаций, – я взяла его за руку. Твоя жизнь, твой бизнес в России, не нужно здесь быть только из-за меня. Я сильная, я справлюсь. Ты же знаешь, – я тяжело вздохнула, – я не люблю тебя. Зачем тебя мучать ложными обещаниями?

Артур покачал головой.

– Я не привязан к стране, я привязан к людям, и ты мне не чужая. Одиночество на всю жизнь – не вариант. Ты это в ближайшее время почувствуешь. Но ты права, я не могу заставить тебя, это только твое решение, тебе с этим выбором жить. Если ты не хочешь, чтобы тебе помогали и поддерживали, тебе виднее.

И он развернулся и исчез в аэропорту.

Я глубоко вздохнула, почувствовав ладонь Армана на своём плече. Он всё слышал. Мне было очень жаль Артура, но на жалости любовь не построишь, обманываться и обманывать его, я тоже не могла. Он еще найдет свою любовь, в этом я не сомневалась. Ну а меня ждет совершенно другая жизнь и оглядываться на прошлое я не хочу.

Доехав на такси до девятого округа, квартала Рошешуар, мы пытались затащить все наши вещи на третий этаж красивого дома. Хозяйка любезно оставила нам ключи. Квартал мне очень понравился, здесь были замки, соборы, музеи. Будет чем заняться, если у меня когда-нибудь будет свободное время.

Распаковав свои вещи, я погладила живот. Места было не очень много, а теперь стало еще меньше. Стены как будто давили. Я выдохнула. Вдвоем нам хватит пространства, а Арман будет со мной здесь только два месяца, дальше он уедет в Россию и скорей всего приедет очень нескоро. Сейчас, он поехал поговорить с хозяйкой квартиры и отдать оплату за жильё. Я долго сидела и смотрела в одну точку, пока не замерзла, в квартире было очень прохладно. Сделав себе горячий чай из пакетиков, привезенных из дома, я взяла телефон и подключила вай-фай. Мне предстоял долгий разговор с родителями.

Арман застал меня плачущую. Я не хотела поддаваться эмоциям, но по-другому не получилось. Умывшись, я рассказала ему о разговоре с родителями. Отец меня всегда и во всем поддерживал, у нас с ним не было конфликтов, он был очень понимающим, чего не скажешь про мою маму, она очень тяжелый человек и далеко не всегда поддерживала мои решения и считала меня взрослой и самостоятельной, кем я и являюсь. Поэтому, узнав, что я беременна, я получила много осуждений, попыток манипуляций и отсутствие веры в меня. Я и сама растерялась, выслушав всё это. Я была морально готова, что будет тяжело, но что настолько тяжело – нет. Умом я понимала, что мама не поддержит мое решение воспитывать ребёнка одной, но у меня действительно не было выбора. Мои друзья не должны нести ответственность за мой поступок. Я взрослая, презервативы никто не отменял, но буду честной сама с собой, я хотела ребёнка от любимого человека, на тот момент это было правильным решением, и я бы его не изменила, вернись я в прошлое. Остаётся только мириться с последствиями и жить дальше, построив новую реальность. Маму я не осуждала, одиночество, отсутствие замужества, ребёнок вне брака были для неё против её принципов и правил, то с чем она не могла мириться.

Арман дал мне снова выплакаться, обнимая меня, казалось, целую вечность. В конце, мне надоело самобичевание, и я улыбнулась. На душе стало гораздо легче. Я часто держала эмоции в себе и от этого, мне было очень тяжело и трудно. Но когда есть кому поплакать в жилетку, кто тебя поддерживает и помогает, это окрыляет. Без Армана мне было очень тяжело здесь одной. Все семь лет, он очень меня поддерживал, неважно где бы он не находился. Ему я была очень многим обязана.

На ужин мы решили пойти в какой-нибудь ресторанчик, так как мы еще не отметили свой приезд. Мой желудок все еще бунтовал, но больше по утрам, поэтому я была только рада прогуляться и вдохнуть атмосферу Парижа. Посидеть дома я еще успею.

Мы заказали ужин в PM Bistrot, и у Армана не замолкал телефон ни на секунду, даже поесть спокойно не дают. При этом он умудрялся строить глазки мужчинам за соседним столиком. Я же сидела и смотрела по сторонам, глядя на Вейр вдалеке. В душе было странное спокойствие. Завтра мне нужно было ехать на встречу с агенством, и обсуждать условия работы и мой будущий график. Сейчас он будет напряженным, как никогда.

Уже две недели я работала в модельном агенстве, и параллельно ходила на курсы изучения французского языка. После того, как я пришла в свой первый рабочий день и заговорила только на английском, французы были слегка шокированы и заставили меня изучать свой родной язык. Сама я тоже понимала, как сглупила и на что надеялась, приезжая в чужую страну и не зная ни слова. Поэтому, по вечерам я дотошно ходила на курсы и зубрила грамматику. Арман хорошо владел языком и помогал мне практиковаться.

Одним из заданий на курсе было заговорить с незнакомцем на улице. Меня привлекла одна милая француженка, сидевшая в сквере, и я подошла к ней и попыталась заговорить со своим ломаным акцентом. Кажется, она меня поняла, и мы вместе просмеялись пару часов. Было тяжело преодолеть языковой барьер, но она неплохо знала английский и поняла, что я примерно говорила. Клодетт оказалась действительно очень приятной собеседницей и очень быстро мы с ней обменялись номерами и незаметно стали вместе заниматься щадящей пробежкой, ходить на завтраки в кафе, кино и выставки. Арман периодически присоединялся к нам, но он закрутил роман с каким-то моделью, и мы пересекались только по вечерам.

Моя жизнь стала гораздо более наполненной, и я старалась не замечать, что сама лично её заполняла до отказа, не оставляла себе времени на размышления и грусть о Марке, сожалениях о прошлом и мечтах о будущем. Теперь у меня был новый круг общения, с прошлым меня связывал только Арман, Артур писал очень редко и сухо, больше я интересовалась делами компании, но вскоре поняла, что он не особо жаждет общаться и перестала ему писать. Про Марка он не говорил ни слова и где-то в глубине души у меня кровоточила свежая рана, но я старалась не обращать внимание на эту боль. Время действительно лечит.