Акико озабоченно потёрла средним пальцем руки правую бровь. Вслух она задумчиво, почти в тон Миддлуотеру, произнесла:
— Ты призываешь меня покориться необходимости. Ну так я всю жизнь только это и делала. Я принадлежу к народу, который…
Джеймс тут же энергично возразил:
— Никто из нас не представляет здесь интересы какого-либо народа. Сразу условимся: или только личные или интересы своего правительства…
— Ну, хорошо… Хотя в этом ты меня и не убедил. И ещё я столкнулась с одной сложностью, о которой не могу не рассказать. Наверное, ты предполагал спросить у меня, что дало обследование сознания нашего пациента под гипнозом?
Миддлуотер кивнул вполне благосклонно и вновь приготовился слушать.
— Мне поведение русского, когда он рассказывал о якобы совершённом им полёте в военном небе над Токио тоже напомнило то, как ведёт себя человек, которому внушили под гипнозом, что он — это на самом деле совсем другой человек. Обычно такое перевоплощение под гипнозом легче удается в отношении родственников.
Если я тебя загипнотизирую, Джим, и внушу тебе, что ты стал твоим собственным родным отцом, то ты расскажешь мне даже о том, чего сам знать никак не можешь. О том, что происходило в действительности с твоим отцом ещё до твоего рождения. Расскажешь, извини и пойми меня правильно, даже о таких интимных подробностях, о которых твоему отцу, возможно, хотелось бы забыть навсегда. Но себя и о себе, пребывая в обличье, или в образе своего отца, ты знать уже не будешь. Не сможешь узнать предметы и приборы, которыми любишь пользоваться сейчас, и не сумеешь привести их в действие. Их вид тебе просто-напросто ничего не подскажет — тебе в юношеском возрасте твоего отца они были бы неизвестны. Но мне ничего и под гипнозом выудить из русского не удалось. Любая информация о нём самом и его самых близких, да и дальних родственниках из его глубинной памяти как будто напрочь исчезла.
Представив себя посвящённым в святая святых родного отца, а потом представив реакцию на это самого отца, Миддлуотер испытал состояние лёгкого шока, а затем и ужаса.
Убедившись, что прерывать её рассказ Джеймс пока не в состоянии, госпожа Одо продолжала:
— Мы, как видишь, исходим как раз из железной необходимости, Джим, работая маленькой командой. Именно при необходимости, — невозмутимо рассказывала Акико, с удовольствием наблюдая, как Джеймс интеллектуально переваривает полученные наконец сильные впечатления, — привлекаются другие специалисты. Они исследуют каждый свой кирпичик, но им также неизвестно, каким окажется всё интересующее нас здание. Но, знаешь ли, Джим, в наше время границы между науками нечёткие… Границы знаний смещаются, однако не прекращается процесс познания…
— Дорогая Эйко, это война никогда не прекращается. — Миддлуотер решил наконец перехватить инициативу в разговоре, взять её в свои руки. Прекрасный чёрный кофе и массаж точек Хэ-Гу теперь уже явно подействовали, и Миддлуотер заметно оживился:
— Осознанно и избирательно меняются лишь её формы. Разнообразятся способы ведения операций, сами операции могут быть боевыми, идеологическими, экономическими, диверсионными, дезинформационными… Какими угодно! На войну у банкиров всегда находятся и деньги, и прочие средства. По всему, настало время ознакомить тебя чуть побольше… Так или иначе он сам проговаривается.
— Кто с кем воюет, Джим? Меня до сих пор не очень интересовали международные отношения…
Миддлуотер вновь удивился про себя узости запросов и интересов однокашницы: жить потаённо, как жемчужина в раковине, укрыться какой-то древне-средневековой отшельницей внутри современнейшей лечебницы — непонятно зачем; не интересоваться внешними событиями и ежедневно сотрясающими мир новостями — так отгородиться от всего сущего надо ещё суметь. Зачем укрываться, в каких целях? От конфликтов снаружи?
— Наверное догадываешься, Эйко, что втайне все воюют со всеми. Буду откровенен. В глобальном плане в двадцать первом веке это война всё-таки между цивилизациями, а для каждой из них — война одной изолированной человеческой культуры с другими, в этом твой лётчик совершенно прав. Все мы жалкие провинциалы. По духу, по культуре чужие. Все, все — чужие…
Миддлуотер потёр левой ладонью грудь против сердца, скривил губы и замолчал.
— А цели этой тайной войны? — Акико удвоила свою внимательность.
Миддлуотер задумался. Акико поняла, что ему не хочется сообщать ей лишнее. Но ведь и она не предполагала полностью раскрывать ему свои творческие тайны. Она вправе воспринимать то, что собрался ей рассказать Миддлуотер, по-своему, точно так же, как своеобразно слышит её он.
— Ну да, войны… Цели? Цели у каждого свои. Мы приходим к предварительному выводу — как вариант, Эйко, — что против твоего лётчика было применено психотронное оружие. Не психотропное оружие — от химического или бактериологического воздействия — у них, Густова и второго лётчика в герметичной кабине, ничего подобного не было и быть не могло, а психотронное, от воздействия какими-то физическими приборами, обрати на это внимание. Джордж Уоллоу, действительно американский лётчик-астронавт, в задней кабине МиГа уцелел, мы предполагаем, Эйко, потому, что просто-напросто потерял сознание. Сегодня я у тебя, чтобы, в том числе, подтвердить или опровергнуть психотронную версию.
Госпожа Одо удовлетворённо улыбнулась, показывая, что рада тому, что оказалась права, предполагая, что не случайно о человеке с такими именем и фамилией упоминал в своем рассказе русский лётчик, и осторожно поинтересовалась состоянием американского члена экипажа МиГа.
— Он уже прошёл обследование, с ним всё в порядке. Но его сейчас укрывают так же старательно, как и Бориса Густова. Если у тебя к нему есть вопросы, передашь их со мной. Здесь без выбора! И вот почему.
Видишь ли, появление нового оружия всегда нервирует и его обладателей, и потенциальных противников. И если это было новейшее психотронное оружие, возникает множество вопросов.
Кто применил? Где оно расположено? Каков принцип его действия? Где и в каких обстоятельствах оно может быть размещено и применено в следующий раз? Вот что меня интересует в первую очередь в твоих исследованиях. Поэтому никакого использования связи, никаких от тебя материалов в Штаты. Всё, что надо, от тебя будет доставлено президенту в моей голове. Только в моей голове и моей памяти.
Второе: всё подробно по этому самолёту.
Видишь ли, Эйко, если очень коротко: Россия сама дала эти свои самолёты… Дала, но зачем? Нет, пожалуй, следовало бы прежде пару слов сказать о том, что по просьбе правительств некоторых стран Центральной Азии потребовалось оперативное присутствие боевой авиации в районах, удалённых от океанов, где располагаются наши авианосцы. Дозаправка в воздухе истребителей технически отработана давно, но на неё уходит много времени. Скоростные беспилотные самолеты также имеют ограниченный радиус действия. Долголетающие тихоходны и легкоуязвимы.
К ещё большему сожалению, фото- и телекартинки — вот всё, на что сегодня оказались способны спутники. Из космоса нам нечем стрелять… Всё когда-нибудь погубят непрофессионалы, как со «звёздными войнами»… Хотя, мне кажется всё чаще, что профессионалы, допущенные к политике, на самом деле, ещё хуже. — Он успокаивался с трудом. Его выдавали искрящиеся глаза. — Как раз спутники и дали новую информацию об этих МиГах… У нас в администрации разразился очередной скандал, перешедший в шок, когда мы узнали, что у отсталой России появился более чем высотный — космический — боевой, военный самолёт, способный взлететь из Центральной Сибири, через каких-то тридцать-сорок минут завязать воздушный бой в небе над Парижем либо, соответственно, в другой стороне, над Аляской, Хьюстоном или Майами. Драться там, а потом дать газу — и… Вернуться как ни в чём ни бывало, домой или, скажем, в Австралию, или улететь вообще куда угодно, хоть к чёртовой матери!.. У нас до сих пор почти ничего не сдвинулось по злополучной программе космического бомбардировщика — в точности как со «звёздными войнами». А в этой полунищей и безграмотной России — аэрокосмический самолёт-истребитель! Нам ещё не на чем летать, а у них уже есть, чем сбивать!
