– Вы же присутствовали при этом? Что скажете, молодой человек?

– Василиса Андреевна профессионал! Она обладает чудесным даром исцеления.

– Да, да! Согласен! Но даже для меня, человека, который давно знает этого доктора и замечательную женщину, знаете ли, удивительно. Мы, конечно, дождемся анализов, сопоставим факты. Может быть, вкралась какая-то ошибка. Даже весьма вероятно! Хм… Ну что ж… Хм. Продолжим. Вы готовы поделиться впечатлениями о прошедших днях? О, конкретно, вчерашнем дне?

– Хорошо. Вы хотите знать, что я думаю о ваших пациентах и об этом юноше, с которым случилось плохое. Все эти люди искали путь, но не смогли найти. Многие из них имели огромный потенциал, но не справились с ним. Не потому, что слабы, но потому, что потеряли память.

– Простите? Кто потерял память? Я не совсем понимаю Вас.

– Многие забыли, для чего они тут.

– Вы имеете в виду… цель существования? Смысл жизни, так сказать?

– Да.

– Вам известна ваша цель?

– Да.

– И вы можете озвучить это сейчас?

– Да. Моя цель вспомнить, зачем я здесь. Кто Я. Если вспомню я, то, вероятно, помогу вспомнить и тем, кто позабыл.

– Да, глубоко копаете, Михаил! Интересно! Однако эти люди, которых вы видели вчера, больны! Они впали в зависимость от различных веществ, и теперь им сложно выбраться.

– Они искали путь и заблудились.

– А вы? Вы разве не искали свой путь? Ваша потеря памяти может быть связана с употреблением сильнодействующих психотропных препаратов. Если Вы не против, я бы попросил вас сделать анализ крови. Правда, придется отправить его в центр, так как у нас нет в городе такой серьезной лаборатории. Мы должны помочь вам! Вы же хотите найти своих близких и вернуться домой? Мы введем ваш анализ в базу данных и, возможно, быстро определим вашу личность. Видите ли, мы тут немного отстаем от центра и еще слегка задержались в прошлом, но нынешние технологии просто поразительны! Мир буквально преобразился! – Во взгляде психолога заиграли искры то ли научного азарта, то ли новой разновидности фанатизма.

Хипарь улыбнулся. Он смиренно сидел в кресле, опустив взор на свои руки, сложенные на коленях. Владимир Яковлевич пристально вглядывался в спокойное лицо юноши.

– Хорошо, хорошо. Я не тороплю Вас, Михаил. Скажите, а как бы вы отнеслись к гипнозу? Я должен получить ваше согласие на сеанс гипноза, и, возможно, так мы с вами сможем, погрузившись в глубины подсознания, вспомнить что-то важное.

– Хорошо. Я согласен.

– Нуте-с, тогда приступим. Расслабьтесь. Сядьте удобно. И смотрите на краешек карандаша. Один – ваши глаза закрываются, два – вы расслаблены и спокойны, три – вы спите. Расскажите о детстве. Вспомните что-то из детства.

– Песчаная дорога с рытвинками, по сторонам – высокая колючая трава вперемешку с осокой. Мама держит за руку крепко-крепко, потому что я боюсь коров, пасущихся неподалеку. Они мычат грустно, призывно, но я чувствую угрозу в этом звуке, так что становится страшно. И страшно не за себя, но за маму. Кажется, что коровам не нравится моя мама, потому что мама громко кричит и ругает меня за какую-то провинность.

«Мама! Не уплывай далеко! Мама! Не уплывай!» – эти слова я кричу в бреду. У меня высокая температура, и мне страшно, что маму унесет течением реки и мама больше никогда не вернется. У нас в деревне река с очень быстрым течением и хрупкими песчаными берегами.

Мама ушла, оставив нас с сестрой. В доме сыро. Нужно постоянно топить печь. Я сижу на полу перед ржавой заслонкой и подкладываю палочки в огонь. Мы с сестрой идем в церковь. Зима, очень много снега. На улице мне холодно, а в церкви много людей и душно. Сестра берет мою руку, складывает мои пальцы и пытается учить меня молиться. В нашем деревенском доме в красном углу висит икона Богородицы. Эта икона, пожалуй, всё, что осталось из детства.

Михаил поднял мокрые от слез глаза на психолога.

Владимир Яковлевич застыл в кресле, почти не дыша остановил свой взгляд на пациенте. После длительной паузы, едва разомкнув пересохшие губы, он промолвил:

– Зачем? Откуда вам известно о моем детстве? Я… Постойте. Нет, я никому не рассказывал. Вы… – Он нервно оттолкнулся от кресла, вскочил и подошел к окну.

– Да, моя мать оставила, бросила нас. Может быть, ее больше нет. А может, она умерла тогда. Я не знаю. У меня мало воспоминаний из детства. Наверное, вот эти одни из самых ярких. Старшая сестра моя прозябает в далеком монастыре. Мы не общаемся. – Психолог резко отвернулся от окна и подошел к хипарю.

– Как вы это сделали?! Вы не поддаетесь гипнозу. Это ясно. Да, такое бывает. Но чтобы… Такая эмпатия? Невероятно! Проникновение в сознание! У Вас несомненный талант! Гениально!

– Василиса – та женщина, которая сможет позаботиться о вас. Доверьтесь ей. Василиса теперь нуждается в поддержке и мужском плече. Вы справитесь.

Владимир Яковлевич решительно вернулся на место, уселся в кресло и, с нескрываемым интересом взглянув в глаза пациента, уже более наставительно сказал:

– И всё-таки давайте сдадим анализ крови.

– Ошибка лаборатории или… Ну, ты же умная женщина. – Деловой тон в телефонной трубке не оставлял надежды на компетентное мнение или хотя бы участие. – Успокойся или уже почивай на лаврах! Чудо так чудо! А гаврика этого, дежурного врача своего, пожури. Поняла меня?

– Игорь Леонидович! Мы могли потерять мальчика! Весь медперсонал видел состояние этого пациента! Отек легких! Вы слышите?! Но… анализы, которые пришли теперь, просто невероятны. Он чист! Совершенно! Словно и не было ничего! Я, разумеется, проверю и посмотрим еще раз, эээ… в динамике. Честно сказать, надеялась на ваш совет.

– Ну и радуйся! Еще раз говорю тебе, нам чудесный, симпатичный доктор, вроде тебя, очень даже пригодится для имиджа! Тем более теперь! Ты справишься с новым амплуа. – Голос в трубке слегка замешкался. – Ну, то есть я хотел сказать, что ты и так профи, а будешь теперь еще лучше. Всё! Василиса! Дерзай! Если что, звони. Всё. Конец связи.

Василиса Андреевна положила мобильный телефон в карман халата и устало уселась на стул для посетителей в своем кабинете. Облокотившись на угол стола, она потянулась за папкой бумаг и в который уже раз углубилась в имеющиеся анализы, заключения и карту пациента. Через минуту, решительно закрыв папку, отодвинула ее и вышла из кабинета.

– Ваня! Как ваши дела? Как самочувствие? – докторша влетела в палату внезапно, отчего в тесное помещение резко ворвался запах овсяной каши, готовящейся к завтраку на кухне, расположенной в противоположном конце коридора, и легкий аромат Василисиных духов с ноткой ванили.

Ваня сидел на кровати, прислонив подушку к железной спинке, соорудив из одеяла нечто наподобие уютного кресла. В руках он держал блокнот и сосредоточенно что-то рисовал в нем, периодически задумчиво поднимая взгляд на деревца и огромный пустырь за окном. При появлении Василисы он предпринял попытку встать, но доктор жестом тут же остановила его.

– Не вставайте! Лучше я присяду, и мы поговорим. Хорошо? – она пододвинула стул поближе, так, чтобы смотреть глаза в глаза, и еще раз спросила:

– Ну, как вы?

– Спасибо! У меня всё хорошо. – Юноша лет двадцати с легким румянцем на нежной бархатной коже застенчиво потер правый глаз тыльной стороной ладони и улыбнулся.

– Рисуете? Можно посмотреть? – красивая взрослая женщина-доктор протянула руку.

Молодой человек задержался на мгновение с ответом и не очень охотно передал блокнот Василисе.

– Пожалуйста.

– Вы позволите? Я полистаю? – и, не дожидаясь специального разрешения, перелистнула несколько страниц.

– Хм. Интересно. Да у Вас талант! Вы художник? Я не знала. Простите эту мою оплошность.

– Нет. Я не художник. Просто захотелось.

– Ванечка! А можете рассказать об этих рисунках? Вот это, к примеру.

– Ну, это, вот это самое окно. И птицы.