Шартр, 23 ноября 1940 года

Ведь это Версаль! Поднимаю воротник и потираю руки, когда по пустой аллее проносится ледяной ветер. Сейчас будний день, и на улицах почти ни души. Твердым шагом направляюсь вниз по дороге, к воротам, где выставлены немецкие сторожевые посты, прохожу через двор, в котором стоит памятник Людовику XIV. Через двери бокового крыла по каменной лестнице поднимаюсь на верхний этаж.

Французский смотритель предлагает сопровождать меня. Благодарю, но отказываюсь: хочется побыть одному. Мои шаги гулко отдаются в пустых комнатах, где на стенах висит всего несколько картин. Все самое ценное французское правительство уже вывезло на юг. Огромные полотна на темы французской истории; портреты королей, герцогов и принцев, кардиналов и полководцев. Последний зал в конце замкового крыла – исторический Зеркальный зал, 1а salle de glace. Здесь 18 января 1871 года возник Второй германский рейх.

Снимаю фуражку и оглядываюсь в пустом зале, зеркала которого покрыты пылью. Мебели нет. В душе у меня все ликует. Этот зал стал свидетелем провозглашения Германской империи, ознаменовавшего собой тот факт, что германские племена после веков политической раздробленности наконец-то пришли в себя и объединились. Здесь также был подписан мирный договор 1919 года. Выглядываю через высокие окна в парк и размышляю о тех, кто вот так же, как я, выглядывали сюда в 1919 году, и о тех, кто стоял перед огромными настенными зеркалами в январе 1871 года в увешанных наградами мундирах. Прикосновение к славному прошлому действует на меня завораживающе; прошлое как бы вновь оживает.

Погруженный в свои мысли, иду к выходу и спускаюсь по каменной лестнице. Вскоре вновь прохожу мимо немецких постов…

Родился 16 апреля 1916 г. в Северном Шлезвиге, погиб 22 июня 1941 г. в Паюрисе, Литва, недалеко от Таураге

1 июня 1940 года

Через Голландию и Бельгию – Маастрихт, Льеж, Намур, Маас – мы всегда были впереди! Наша рота первой форсировала Шельд-канал у Кондроза – первой из всей армии. Затем наша жалкая кучка продержалась целых несколько дней, пока не прибыло подкрепление.

Теперь мы врывались в бункеры линии Мажино, захватывали их один за другим (легче сказать, чем сделать!) – без помощи авиации и артиллерии. А вот когда я был ранен, наконец-то заговорили наши пушки, и в тот же вечер к нам на помощь подоспели другие части.

21 июля 1940 года

До меня медленно доходит смысл фразы: война – отец всего сущего. Напряжение, в которое эта борьба ввергла все человечество, начинает потихоньку спадать, душу переполняют раздумья о чем-то великом и прекрасном. Знаешь, в размышлениях о Боге мы всегда опирались лишь на голову, но не на сердце, и это вдруг дошло до меня только сейчас! Ведь делает, формирует человека именно сердце. Я чувствовал, как в тяжелые минуты горячая волна крови пронзает сердце и буквально толкает меня вперед. Головокружение всякий раз при виде погибшего товарища, глубочайшее благоговение, которому ты подвластен уже потом, у его незатейливой могилы – маленького земляного холмика с несколькими охапками полевых цветов, наспех сколоченным из досок от ящиков из-под маргарина и увенчанным каской крестом – все эти элементарные вещи действительно берут за душу. Разум оказался в состоянии сотворить лишь одну теорию вероятности, итог которой в том, что ты испокон веку и есть сам этот итог. Во всяком случае, теперь я это знаю; одной лишь логики недостаточно, чтобы стать компасом для жизни, в которой все так красиво, где есть удовольствие, боль и благоговение. Когда в завершение военной кампании прозвучит кантата «Ныне все благословляйте Бога», я сразу пойму, что тем самым хотят выразить.

12 июня 1941 года

Буря, прокатившаяся сегодня по верхушкам деревьев, заметно всколыхнула и мои собственные мысли, которые в последнее время ходят по кругу по своим привычным тропинкам. Вновь осознаешь, что мы все-таки живем в грандиозную эпоху, когда нельзя не чувствовать воодушевления. Но она несет в себе так много для веры и для чувства долга, что мы, студенты, – которые в большинстве своем причастны к многим ценностям народа, – действительно обязаны ей всем, что у нас есть. Так что остается одно: добровольно, всей душой, как и прежде, как в первый день!

Родился 15 августа 1915 г. в Брайтенхольце, погиб 23 июня 1941 г. под Брест-Литовском

На Атлантическом побережье, 31 января 1941 года

Завтра выступаем! То есть пора прощаться! Это прощание с морем, разделяющей и вместе с тем соединяющей стихией, с побережьем, которое мы защищали, с красивым видом на остров, с кусочком моей жизни, богатой и насыщенной, потому что это была настоящая служба. Служба: первые одинокие ночи на Кап Блан-Нез, перед Эскалле, где через три дня мы предстали как опытные окопные бойцы и зоркий патруль – в дождь, бурю, холод, ночью и днем, под непрерывным обстрелом со стороны моря.

Завтра выступаем! Нас ждут старые дороги, давно знакомые деревни, где мы раньше квартировались. Снова наша пехота на улицах Франции, – в дождь и ветер, усталая, но упрямая, – и истосковавшаяся по родине.

Пехота рейха! Немецкая пехота. Я веду первый взвод! In nomine Dei! (Во имя Господа – лат.)

Лесной лагерь на востоке, 21 июня 1941 года

[Накануне вторжения в Россию]

Мы накануне грозных событий, в которых участвую и я. Никто из нас не знает, переживет ли он грядущее. Знаю одно: что бы ни случилось, это исходит из рук Божьих, будь то любовь или страдания. Из Его рук мы принимаем это в вере и послушании. Я спокоен и уверен, ибо знаю, что Иисус Христос есть и останется моим спасителем даже в этой страшной войне на уничтожение.

Я с радостью отдам жизнь за свой народ и за свое отечество, за вашу любовь, за наших детей и за лучшее, честное, истинное будущее. Даст Бог, все будет хорошо, все наладится и в нашем отечестве. Германия всегда занимала мои самые сокровенные мысли.

Лесной лагерь, 21 июня 1941 года

Сижу перед палаткой, в окружении солдат своего взвода. Прекрасный летний день подходит к концу. Свежий вечерний ветер раскачивает сосны. Сквозь ветви проникают лучи солнца. Над палаткой расцветает голубое небо.

После долгих гаданий, вопросов и сомнений мы теперь чувствуем себя безмятежными и расслабленными. До нас еще не совсем дошли слова, которые сейчас мы повторяем друг другу. В воздухе витают добрые мысли. Как море, так и просторы русской земли – это рука Бога, нашего Спасителя. Судьба, которая нынче гонит меня в неизвестность, – это путь самого Бога вместе с моей душой. Как же я рад всем словам, произнесенным людьми, которые находились под Божьим напутствием; какими пустыми кажутся теперь все крики и слова! Небо и земля могут сгинуть, но слова Божьи останутся во веки веков. Как это верно!

Боже праведный, даруй же мне сил, веры и мужества, невзирая на свист снарядов, сотрясение земли от их разрывов, на бомбежки, на танковые атаки противника, на невыносимую мерзость этой войны.

Благодарю своих близких. Да свершится Его воля…

Родился 1 декабря 1912 г. в Ахене, ранен 16 марта 1941 г. под Эль-Макиной, Ливия, умер 1 июля 1941 г. в госпитале люфтваффе в Неаполе

В Ливии, Северная Африка, 23 февраля 1941 года

Похоже, англичане, после того как их наступление в Ливии заглохло, стали пристально наблюдать за новым для себя противником, который уже хорошо заметен и здесь, в Африке. Ваш давний враг по фландрийским баталиям скоро докажет, что он вполне способен биться и в Африке.