Он слышал рычание мотоцикла и заметил его в зеркале заднего вида. Рычание нарастало, байкер размахивал цепью над головой и рычал в стиле дед-металл. Просто очередной маньяк.

Букер включил заднюю чтобы переехать придурка, но грузовик забарахлил.

- Давай! – он проворачивал ключи в зажигании снова и снова. - Давай!

Мотоцикл промчался через разрозненное поле говядины и куриных бедер, направляясь к двери водителя.

- Давай малыш! – oбратился Букер к своей тачке. Если он будет продолжать в том же духе, он запорет двигатель, но это была его единственная возможность. – Давай, блядь...

Двигатель завелся, снова заработало радио. Билли Рэй Сайрус^[59] завыл на своем деревенском "Achy Breaky Heart". Столкновение вероятно поменяло станцию. Букер втопил, и грузовик сорвался назад, и по мере приближения байкерa, он открыл дверь.

Мотоцикл врезался в дверь, сотрясая весь грузовик, а байкер пропеллером пролетел через окно, захватив с собой дверь и влетев в стопку консервированного гороха. Он проскользил по всему проходу, оставляя за собой длинное, красное пятно. С трудом он пытался подняться, в руках у него по-прежнему была цепь. Букер развернул грузовик. Мужчина встал, осколки стекла покрывали всю его голову и плечи, выглядел он как подушечка для булавок. Все его лицо полностью было стерто, остались только отполированный череп и глазные яблоки, он встал идеально "смирно", все это напоминало спагетти-вестерн.

Устав от этого говномеса, Букер поменял радиостанцию.

Заиграла песня Right Said Fred "I'm Too Sexy".

Он начал качать головой под запоминающуюся мелодию, подпевая, и втопил педаль газа в пол. Байкер одарил его перекошенным оскалом и махнул цепью по лобовому. Все стекло покрылось паутиной. Букер пригнулся для лучшего обзора.

- Сдохни, ебучий любитель легкой езды! – закричал он.

Байкер даже не попробовал сойти с пути. Он просто продолжал улыбаться и обеими руками показал "козу". Даже за рычанием двигателя, Букер услышал последние слова мужика, который исчез у него под капотом:

- Слава Cатане!

А затем его размазало в кровавый пудинг.

Грузовик перешел на холостой. Букер откинулся на спинку, давая его мышцам расслабиться. Он глубоко вздохнул перед тем, как положить снова руки на руль, и огляделся по магазину.

Не время для отдыха. Мои люди все еще где-то там.

Он отъехал с трупа, так и не заметив подъемник до тех пор, пока тот не протаранил грузовик со стороны пассажирского сидения. Из-за потрескавшегося лобового, было плохо что видно.

Грузовик загремел, пока подъемник протыкал его бок.

- Ебаный боже! – Букер держался крепко.

Хорошо, что он всегда пристегивался ради безопасности, в противном случае, его бы отшвырнуло в дыру, где раньше была дверь. Он обхватил руль так, как будто от этого зависела его жизнь, и подъёмник отъехал, вытащив свои смертоносные шпалы подъёма. Букер обернулся, краем глаза заметил Деcмонда, который сидел в кабине водителя. Мужик хохотал в своем безумии. Из под капота валил дым, пока Букер планировал бежать. Дым уже перешел от серого к черному. Наклонившись вперёд, он несколько раз ударил по лобовому до тех пор, пока полотно стекла не отпало, а затем отодвинул его. От дыма он закашлялся, но во всяком случае, теперь он мог видеть.

Перед ним сияло лицо Деcмонда. Длинные, стальные шпалы подъемника были подняты наполовину, на уровне радиатора грузовика. Будь грузовик сейчас бодр на полную мощь, у Букера было бы больше уверенности, но он гремел и пердел в изнеможении, некоторые части отваливались. Угадать момент, чтобы сбить подъемник и перевернуть его, сейчас будет сложно. Только от двигателя, весь грузовик трясся. Капот был вогнут от аварий и он мог видеть первые искры огня.

Он знал, что должен был сделать.

Букер отцепил свой ремень. Он зажал газ, грузовик загремел по мере того, как он продолжал давить на педаль. Деcмонд сорвался прямо на него. По мере приближения машин друг к другу, Букер топтал педаль газа, поднимаясь на своем сиденье, крича над рулем в своем боевом кличе проклятых. Как только шпалы достигли радиатора, вырвалось пламя, и Букер выпрыгнул из грузовика, приземляясь в ящик с замороженными индейками. Он сжался калачиком и прикрыл свою голову в то время, как столкновение прогремело ядерным взрывом.

* * *

Обжигающая волна жара смыла Деcмонда. Он подпрыгивал внутри кабины водителя, когда пикап превратился в огненный шар. Его ладони обожгло о металлическую дверцу погрузчика, когда он толкнул ее, одежда загорелась, его козлиная бородка опалилась. Осколки, горячие подобно лаве, оросили его, и он стал выглядеть, как сутенер в спокойную ночь. Пламя поедало его. Он выскочил из подъемника, начал кататься по земле, чтобы потушить себя, едва успев убраться из-под взрыва бака с топливом, затем взорвался второй, образуя гриб пламени. От взрыва машины разнесло в стороны, и подъёмник покатился в его сторону и влетел в стойку с деликатесами. A когда он взорвался, включились аварийные разбрызгиватели, охлаждая его тлеющее тело.

Он поднялся. Потрогав свое лицо, он понял, что одна сторона полностью оплавилась, и кожа слезла с его лысой головы.

- Ебаный ты нахуй!

Он протянул свою руку, чтобы достать оружие, забыв, что у него его было. Все что он смог найти - это дурацкий разделочный нож. Ну это, блядь, просто охуенно, - подумал он, тряся своей головой. Он вытянул его вперед, как будто ребенок с волшебной палочкой. Хромая к ящику, в который, как он видел, приземлился Букер, Деcмонд рычал.

Букера там не было.

Деcмонд повернулся во всех направлениях, вода из распрыскивателей застилала виденье.

- Прячься-не прячься, я найду тебя!

Это не должно было быть быстро. Нет-нет. Он собирался не спешить, когда будет убивать Букера, используя разделочный нож по назначению, сдирая с него кожу. Затем он выделает шкуру и сделает из нее абажуры и пояса. Может быть сошьет себе маленькую шляпу. Из черепа мужика он сделает тарелку для хлопьев, а его глазные яблоки он установит на приборной доске своего нового пикапа. Слава Cатане, у него была отличная автостраховка.

Кто-то хрюкнул за его спиной.

Когда Деcмонд обернулся, Букер ударил его замороженной индейкой, а затем наступила тьма.

16. Нет места в аду

Руби хромала вниз по проходу в поисках Стефани, отягощенная ужасом, порочностью и откровенным отчаянием от всего этого. Единственное, что она видела более апокалиптическое, чем сегодняшняя ночь, это изображения августа 45-го в Хиросиме и фото сложенных тел в нацистских лагерях смерти. Но несмотря на то, что все эти мерзости были пиком ужаса, она видела их только в черно-белом цвете по телевизору.

Эта же картина не была телевизионным шоу.

Кровь и разрушения были в полном цвете, шведский стол из человеческих потрошений и расчленений. Ее конечности дрожали, когда она проходила напротив трупов. Она заметила булаву рядом с обезглавленным телом, она подняла ее, но эта чертова штука была слишком тяжелой, чтобы держать. Она оставила ее и перехватила свой нож.

Что-то горело. Когда она зашла за угол, она увидела последствия аварии грузовика и подъемника. Так вот, что это был за шум. Черный дым вылил через отдел деликатесов и выпечки, но она заметила мужчину, который бил другого мужчину по голове. Не имея возможности разглядеть, кто это был, она спряталась за стойкой с печениями, чтобы ее не заметили.

- Стефани? – прошептала она. - Где ты?

Но все было пусто. Руби пересекла помещение через передний конец. Еще кровь и следы от шин. Еще тела. Она кралась через проходы в поисках девочки, пока не достигла производственного отдела. По-прежнему, ее не было видно. Когда она зашла в отдел, она услышала голос:

- Руби!

Какашка–Фентон.

Она лучше бы была одна, чем была в команде с этим трусом. Решив его игнорировать, она продолжила поиск Стефани, Руби ускорилась, но молодой человек был быстрее и быстро сравнялся с ней.