Она развернулась, чтобы оказаться лицом к лицу с ним, в руках у нее был томагавк Алекса. Это объясняло, что произошло с этим говнюком. По мнению Гора, влечение к ней у него от этого не пропало. Он блеснул Стефани своей крокодильей улыбкой и прокрутил дрель. Вибрации напомнили ему о дилдо, который он однажды нашел в ящике ванной тетушки. Он пах жопой, но дрель пахла сталью и маслом, заводя его, по мере приближения к девушке.

Их оружие скрестилось, подобно световым мечам из "Звездных войн", топорище томагавка высекало искры из дрели. Они крутились и парировали в танце смерти, две молодые жизни, одной из которых предначертано принять свой абсолютный конец. Она в отчаянии предприняла попытку ударить по его плечу, но ему удалось увернуться, из-за чего она оступилась. Ей пришлось отбросить томагавк, чтобы удержать равновесие и не упасть, томагавк скрылся под полками.

Член Гора тут же встал. Он двигался к ней медленными, зловещими шагами, представляя себя Майклом Майерсом из "Хэллоуина-4", его любимой части. Но, в отличии от фильмов, Стефани бежала не спотыкаясь, а Гор не обладал магической способностью каким-то образом появляться перед ней. Он ускорился, пробегая за ней через отдел выпечки. Он видел, как Деcмонд за стойкой дергает печную духовку. В любую другую ночь, Гор бы мог подумать, что кто-то подсыпал в его газировку "кислоты". Но это была обычная ночь. Это были величественные часы сатанинской резни. Он перевел внимание на жертву, которая скрылась в отделе деликатесов.

* * *

Стефани вздрогнула, выходя из-за прилавка с деликатесами.

Девушка ее возраста стояла у духового шкафа, на ней не было ничего, кроме запекшейся крови, тиары и длинных кишок, похожих на пояс для конкурса красоты. Сумасшедшая повернулась к ней, и Стефани увидела, что духовка включена: в золотом свете было видно трех цыплят, которые вращались на шампурах.

Эта безумная реально сейчас занимается готовкой?

Как только цыплята сделали полный поворот, Стефани поняла, насколько она ошибалась. Она увидела глаза, уши и зубы.

Это не цыплята...

Головы трех маленьких мальчиков вращались по кругу, истекая жирными соками, их жирная кожа была приправлена розмарином и перцем.

С учетом того, что у нее на хвосте висел Гордо, времени на то, чтобы кричать, у Стефани не было. Она схватила девушку за волосы прежде, чем та успела среагировать, и ударила ее головой о металлический стол. Нос девушки взорвался. Она рухнула на пол: как максимум - мертвая, как минимум - без сознания.

Зловещее жужжание дрели поднимало дыбом волоски Стефани. Гордо приближался.

Обегая стол, чтобы найти укрытие, она заметила стойку, на которой висели ножи и достала самый толстый и длинный. Она обернулась обратно к Гордо, но все, что она смогла увидеть - это сверло, которое крутилось перед ее глазами. Она увернулась от атаки, но сверло закрутило ее волосы, накручивая их, почти сдирая ее скальп. В ее уши потекла кровь. Гордо попробовал освободить дрель, но она там застряла. Рыча, Стефани ударила в сторону Гордо, но из-за слез ее зрение было застелено. Гордо вышиб ее ноги, и она упала. Нож отскочил также, как и томагавк.

Она зарычала, выгибаясь в попытках выбраться, пока Гордо снимал свои джинсы. Его мелкий писюн вывалился из штанов. Она ткнула в него пальцем и захихикала.

- Над чем смеешься, сука? – Гордо порозовел.

- Это у тебя там хер, или ты просто немного собачьего меха наклеил на палочку от леденца?

- Ах ты, сука ебаная!

Он залез на нее так, как будто планировал выиграть в матче по борьбе, но заместо того, чтобы заставить ее стучать по полу, он начал разрывать лифчик. Чашечки быстро отлетели, оставляя дергаться ее груди, на радость Гордо. Он дышал глубоко и быстро, как собака, которая трахает ногу. Он закрутил один ее сосок и начал слюнявить второй, все это время его стояк упирался в промежность ее джинсов. Гордо улыбнулся, его гнилые зубы заблестели зеленым, как Рождество, и начал расстегивать ремень Стефани. Она отвернулась в отвращении.

Тут-то она и увидела нож.

Он заскользнул под стол, где находилась промышленная открывалка консервов, едва ли вне досягаемости. Если бы Гордо ее подтолкнул, она бы протянулась и схватила его.

- Я тебе в жопу свой хер вставлю, - сказал Гордо. – Посмотрим, насколько он у меня маленький.

Стефани глубоко вздохнула, затем "налила" свои глазки и напухлила губки, обернувшись к нему, выдавая лучшее свое шоу из возможных.

- Ого, малыш. Трахни меня жестко.

Гордо замер, выражение его лица сейчас было, пиздец, тупым.

- Вгони его в меня, малыш.

- Ч-ч-чего?

Очевидно, это были слова, которые он ни разу не слышал от девушки. Какой надо быть ебанутой сукой, чтобы согласиться с этим гондоном с еблом крысы в постель лечь?

- Дай мне немного места, чтобы потрястись, - продолжала она. - Так мы сможем джинсы с меня снять.

Для эффекта она облизнула губы. Челюсть Гордо рухнула.

- Ты... этого хочешь? – спросил он. – П-п-правда?

- Ты проявил себя как мужик, который может управлять. Это меня очень заводит.

Стефани медленно расстегнула ширинку. Она подвинулась бедрами, чтобы напомнить, что ей нужно пространство, чтобы стряхнуть джинсы. Как только Гордо встал, она схватила нож одной рукой, а второй взяла хер Гордо. Он взвизгнул и попробовал отойти, но она держала крепко, растягивая его Джонсонa. Она ударила его в живот, но ему удалось перехватить руку, и на его руке появился красный порез. В ярости Гордо ударил ее по лицу. Он сел ей на грудь, пытаясь выхватить нож. Как идиот он ухватился за лезвие, и Стефани потянула нож вниз, из-за чего его ладонь раскрылась. Он снова ударил ее здоровой рукой, у Стефани в глазах поплыли звезды. К моменту, когда она пришла в себя, нож она потеряла, а Гордо залез на нее верхом.

- Я тебя в рот выебу, - проговорил он.

Очевидно, от злости он плохо соображал. Стефани задержала дыхание, чтобы на задохнуться от вони его промежности, и открыла рот, чтобы принять его. Он толкал взад-вперед, от его толчков ее голова билась о полку, и она сосала, пока у него снова не встал. Она должна была четко рассчитать время. Она стонала, как будто получая удовольствие, хлюпая и вращая своим языком, используя свой навык, который она наработала на около шестидесяти херах, которые были у нее во рту с тех пор, как ей исполнилось тринадцать, на полную. Через менее, чем минуту, Гордо начал трястись, и в тот самый момент, когда его сперма ударила ей по глотке, она со всей силы укусила его за хер.

Гордо завизжал в испепеляющей слепящей боли. Стефани водила своей челюстью назад и вперед, разрывая мясо все еще извергающейся сардельки. Гордо ударил ее, но она не ослабила хватку, и когда он наконец положил руки ей на плечи и высвободился, в зубах у нее остался верхний слой плоти со стержня. Ее рот был наполнен соленой кровью и еще более соленой кончей. Гордо взвизгнул. Пока он пытался добраться до нее, его яйца болтались перед ее лицом, как будто детские погремушки. Oна сплюнула его выделения и вонзилась зубами в его яички.

Все его тело сковало. Гордо рухнул в боли, настолько переполненный агонией, что у него даже не было сил сопротивляться ей. Она вонзила зубы в его мохнатый мешок, чувствуя как отрываются яйца, секретирующие клетки, разрываются крошечные протоки, освобождается трубка придатка яичка от своего тугого кольца.

Гордо бился в конвульсиях на ней, затем замер.

Стефани попробовала выбраться из-под него, но уткнулась в его локоть, и из-за этого она нечаянно проглотила остатки яичек. Она попыталась выплюнуть, но толку от этого не было. Схватившись за стол, она подтянула себя вверх. Содрогаясь, она прислонилась к столу и отрыгнула.

Звук двигателя заставил ее повернуться. Рядом с ней проезжал мотоцикл, и она увернулась, держась за консервную открывалку. Большой металлический зажим удерживал еe на столе, и вам приходилось просовывать огромную банку под рычаг, чтобы открыть ее, а затем поворачивать рычаг вручную, чтобы открыть банку. Тодд никогда бы не купил электрическую - дешевый ублюдок - так что, отделу консервов приходилось иметь дело с этой зверюгой.