На Земле всё как-то проще, здесь, в общем-то, не придают большого значения тому, сколько раз ты проходил модификацию. Могут при приёме на работу или учёбу в какое-то элитное заведение, конечно, отказать, а так, по большому счёту, отсутствие модификации скорее воспринимается как консерватизм, а не как бедность или отсталость. Верующие, например, до сих пор избегают всяческих вмешательств в организм, и что? Просто приносят отметку из своей общины, что они верующие!

И о том, в какой семье: с родителями, «в братстве», «в корпорации» – ты родился и вырос, до определённого возраста земляне тоже не переживают. Переживать начинают, когда, как Сивка сейчас, из одной среды попадают в другую. Летят на Луну, на Станции, в Дальние колонии, хотят устроиться на работу туда, куда берут по рекомендации.

И вот ещё этот знаменитый сленг «спайс», который используют «колонисты» и по непониманию которого всегда вычисляют чужаков… Сивка на спайсе знает всего четыре слова: «кадра», «мисген», «унса», «татан», то есть «тупица», «свидание, на котором можно получить доступ к генокоду», «унисексуал» и «дешёвая и крепкая синтетическая выпивка».

Маловато для общения и вхождения в среду.

Зато с землянами можно будет поболтать на какой-нибудь из земных лингв или, назло «лунатикам», на старом эсперанто – который до сих пор изучается в школах как образец первых искусственных языков, – в нём ещё были местоимения разного рода: он, она, оно…

Дождь! Припустил неожиданно – и сразу частый и сильный.

Вода громко била в листья, струилась бурлящими ручейками по дорожкам. Сивка побежала наугад к выходу, но по пути сообразила, что справа должна быть какая-то постройка с навесом, которую она огибала прежде и которую видела из-за кустов.

Водяная стена закрывала обзор, однако девушка нашла тропинку, ведущую к спасительной беседке, длинной и прямоугольной, притаившейся за кустами можжевельника. Сивка спряталась под массивной крышей на низких столбах, исцарапанных многолетними каракулями влюблённых.

Под крышей было сыро и темно, холодный ветерок студил голые и мокрые от дождя сивкины щиколотки, голени, колени. Туфли, в которых она вышла погулять, промокли. Сивка огорчилась оттого, что теперь не успеет их высушить, и придётся мокрыми убирать в сумку.

Она не успела подумать, как будет возвращаться в общежитие, если ливень не прекратится: в беседку вбежали двое, как и она, спасавшиеся от дождя, парень и девушка – оба мокрые, растрёпанные, оба в форме: у девушки форма была, как и сивкина, – ВКС, у парня – и тут Сивка глазам своим не поверила, – у парня была форма Сил Космической безопасности Луны.

Они вбежали – молодые и сильные, как этот дождь, шумные, радостные оттого, что нашли эту беседку посреди ливня, от своей любви, от Бог знает чего ещё. И такая радость не могла выйти наружу просто через смех и улыбки, через объятия – мало ей казалось этого, она рвалась неукротимо, притягивая молодых людей друг к другу, заставляя – как две капли воды, упавшие рядом, – сливаться в единое целое.

Сивка смотрела, как жарко целуются парень и девушка, стоя у самого края беседки, там, где пробежная вода у ног образует тёмную с белой пеной границу, не в силах пробраться под крышу, и несёт вдоль барьера сорванные мелкие листья. И ей, как и этим двоим, тоже стало жарко и радостно, она почувствовала желание жить, любить, делать что-то большое и важное, самое главное, для чего даётся человеку жизнь, – не по воле тех, кто зачинает её, но по какой-то другой, высшей воле.

Щёки её, должно быть, ещё не высохли от дождя, иначе почему бы она чувствовала на них влагу?

Сивка машинально вытерла скулы ладонями. Парень с девушкой оглянулись на неё, смутились, но тут же, поняв, что перед ними ровесница, засмеялись. Все трое почти одновременно поднесли руки к вискам – Сивка и девушка к пилоткам, а парень к берету с эмблемой в виде полумесяца.

Воспоминание о дожде долго ещё не отпускало Сивку, сладко потягивало где-то внутри – то ли памяти, то ли тела, – когда, сменившись, она ложилась отдохнуть в своей каюте и представляла себе тот последний день на Земле.

Однажды Сивке приснилось, а скорее почудилось наяву, что вот она лежит в недрах огромного «Адмирала Попова», а за иллюминатором идёт дождь, и космический корабль блуждает в дожде и не может лечь на курс. Где-то на других уровнях, на командном посту все суетятся и забыли о ней или даже не знают о том, что она осталась в каюте, о том, что Сивка может помочь вывести корабль из дождя. Но ей хорошо. Ей не страшно, ей спокойно. А может быть, она не боится дождя, потому что сама и есть Дождь?

Очнувшись от своих переживаний, Сивка поняла, что и с ней, наконец, произошло то, что бывалые звали «синдромом подключения», а в учебных классах именовали ФСС – «фантастические сновидения-состояния». Сивка знала, что такое со многими случается в космосе месяц или более спустя после начала похода. Приходило это неожиданно, неожиданно исчезало. Словно попадаешь в некую волну информации – объясняли космопсихологи курсантам. И тогда будь готов к чему угодно – к ощущению себя в чужом теле, земном или неземном, к прыжку во времени и пространстве, к ясновидению и прочим вещам, недоступным твоим телу и разуму.

О появлении ФСС нужно было сообщать медперсоналу, но Сивка, разумеется, умолчала.

А насчёт выходцев из Мун-Сити она волновалась напрасно: их на «Адмирале Попове» было меньше, чем землян. И это им пришлось держаться своей группкой.

Непосредственно Сиверцевой приходилось контактировать только с двумя селенитами: Алекс Дейс и Пат Нго.

Алекс была унсой, но, представляясь, наклонилась к Сивке и сказала тихонько: «Сестра». Это означало, что Алекс хочет, чтобы лично Сивка воспринимала её как женщину.

Видеть в Дейс человека того же пола было не трудно, потому что тонкокостная унса фигурой и лицом больше походила на неоформившуюся девушку или очень нежного мальчика-подростка. Но впечатление отчасти обманывало, на самом деле Алекс была старше Сивки, хотя служила тоже мичманом, её перевели на «Попова» с «Трафальгара». Дейс, как потом узнала Сивка, росла в «братстве», у неё уже были две модификации, не считая мелких операций с имплантатами.

Алекс оказалась приветливой и совсем не высокомерной, с ней у Сивки проблем не возникло. Не возникло их и с Пат Нго, но по другой причине. Пат тоже считалась женщиной, но была семидесятипроцентным «киборгом». Посмеиваясь, Дейс сказала Сивке, что у Пат человеческого – лицо, промежность и имя.

«Киборгами» обычно становились люди, после травм не желавшие комиссоваться, или молодёжь с физическими нарушениями, изначально не позволявшими идти во флот. Входит, Пат была, во-первых, из состоятельной семьи, оплатившей дорогую замену большинства органов на синтетические, во-вторых, зациклена на карьере, а все такие люди, знала Сивка, не отличаются компанейскими качествами характера.

Оба предположения впоследствии подтвердились, и мичман Сиверцева с Пат Нго общалась исключительно по делу, исключительно во время вахт, тогда как с Дейс они могли и в столовке посидеть, и в свободное время сходить в спортзал или в комнату путешествий.

Да, Алекс была заядлой путешественницей. «Ты росла на Земле и не была ни в Африке, ни в Антарктиде? Это же колыбель жизни, как можно!» – простодушно изумлялась она и тащила Сивку на виртуальные прогулки по джунглям, пустыням, морским глубинам и ледяным торосам.

Когда они вернулись на Луну, все пошли отмечать окончание рейса, даже Пат Нго пошла, правда, со своей компанией.

Алекс повела Сивку в какой-то бар в Мун-Сити, в котором она была, видимо, постоянным посетителем и публику местную знала хорошо. Не прошло и пяти минут, как она радостно замахала рукой, приглашая высокого плечистого парня к ним за столик.

Сивка сжалась. У неё не было настроения флиртовать или, что ещё хуже, быть свидетельницей на свидании.