Я прямо-таки поперхнулась такой наглой ложью. Страдал он… над инобуком своим.

И хотела так прямо сказать, да не вышло. Меня уже раздевали. Без всякого спросу. Ну здравствуй, семейная жизнь.

– Но Марк, я…

– Возражения не принимаются. Муж твой чуть хвост себе не отгрыз от волнения! – его руки скользнули под тонкую блузку, только сегодня мной купленную, с явным трудом пробрались под широкую ленту плотно облегающего спортивного лифчика. Того самого, между прочим, что сам он и выбрал. Так тебе, котик, и надо.

Этот роскошный любовник, умелый и чуткий, с женским бельем был на «вы», явно на мне изучая все премудрости хитрых крючков и застежек. На ощупь, порыкивая от нетерпения. Победил. Так забавно… Жестом собственническим совершенно горячие ладони Кот водрузил мне на грудь. И резко выдохнул прямо мне в ухо, его мочку легонечко прикусив:

– Ревность. Я впервые почувствовал ревность, – его губы шептали. – С ума ведь сходил, готов был на всякие глупости.

Удивилась. Поводов не было, что это он?

– К Леру? – осторожно спросила, от шелковой нежности шершавых, горячих ладоней уже совершенно дурея. Он стал для меня как наркотик. Притронулся к коже и все, я теряю рассудок. Голова пошла кругом, а тело и вовсе взбесилось. Вот что я творю?

– Ко всем, – провёл губами по шее быструю дорожку прикосновений вниз. – К случайным прохожим, что на тебя бесцеремонно оглядываются, к этому бессмертному гаду, что весь вечер пялился на тебя, – ощутимо плечо прикусил и продолжил: – Знаешь, как на великих реагируют человеческие девушки? Как бабочки на пламя свечи. Летят и сгорают. Потому вечные и стараются с простыми смертными не контактировать, – горячие губы вернулись на шею, что-то тщательно там выцеловывая. Кажется, я застонала в ответ. – Они живут в своем мире, с людьми не общаются. Только с иными. Рядом с ними люди словно сходят с ума.

А руки его что творили… на сгиб правой он уложил мою обнаженную грудь, явно любуясь полученным результатом. Как на витрине. А левая медленно, но необратимо спускалась все ниже. Там в перспективе маячила юбка, надетая на меня еще в магазине, невзирая на вялые возражения. Муж даже очищающие одежду заклинания применил, только бы я это надела.

– Я тоже сошла, – руки подняв, ими обвила сильную шею, прижалась спиной к его раскаленной груди и потерлась всем телом, чувствуя, как он каменеет. – Абсолютно рехнулась с тобой.

Наглые пальцы стянули с моих плеч тонкий шелк блузки, сбросили на пол ненужные лямки, выводя на моей коже сложные и затейливые узоры. Разгоняя поток натурального жидкого пламени.

– Что ты со мной натворила, колдунья моя? – юбку он сам выбирал, всю такую на пуговках, я только теперь поняла суть его хитрого замысла.

Пробежал быстро пальцами по бедру и она сразу вся расстегнулась, с легким шуршанием соскользнув мне под ноги. Рваный выдох мне прямо куда-то в затылок, и ладонь твердо легла на обнаженный живот.

– М? Я честно пыталась сбежать! – правду же говорила. Только коленки мои почему-то раздвинулись сами, призывая его, искушая. Вот так, оборотень мой дорогой. Да, я такая.

– Да… – тихий смех был ответом. – Ты у меня человек-неожиданность. От меня никогда еще девушки не убегали. Трижды, солнце мое, целых три раза. Мое самомнение рассыпалось в прах.

Страсть на кончиках пальцев. Музыка чувства, что они исполняли на моих тугих струнах. Поглаживания, прикосновения, проникновения. Он хотел, чтобы я себя потеряла, забыла. Ему это в который раз удалось.

– Нет! – прохрипела, пытаясь вынырнуть из глубины этой чувственной пытки, затягивающей, погружающей в омут страстей.

– Да… – он беззвучно смеялся, все крепче меня к себе прижимая, и бессовестно продолжал. – Сегодня бы будешь кричать и просить о пощаде. Считай это местью.

Я вообще уже ничего не понимала, всхлипывая, теряя последние капли сознания.

Рывок, и я на столе, спину холодит гладкая плоскость, одно лишь движение рук, и я обнажена уже совершенно.

©Нани Кроноцкая 2022-2023 Специально для Литрес

«Прелюдия – это короткое и выразительное музыкальное произведение, предваряющее нечто основательное и фундаментальное. Во всех его проявлениях». М. К. Кот «Дневники и записки»

Ахнула от внезапного понимания: обжигающие мужские ладони вдруг подхватили ступню моей левой ноги, осторожно массируя. Невероятно приятно и откровенно. Пальцы трепетно разминали каждый пальчик, скользили по подъему стопы, гладили, изучали..

– Бегала целый день, – я воспротивилась, попытавшись ногу свою аккуратно забрать. Немытую потную женскую лапку, без свежего педикюра.

– Меня возбуждает твой запах, – прозвучало бесстыдное. – И твой вкус, – тут же это доказывая, губы коснулись лодыжки, нежно трогая ее, вызывая доселе неведомые ощущения. А руки двинулись в медленный, чувственный путь, выше, к бедрам. Он словно книгу меня раскрывал, собираясь прочесть, увлеченно и страстно погружаясь в сюжет с головой.

Влажный рот оставлял обжигающий след на коже, невероятно чувствительной от нахлынувшего возбуждения.

Жаркая невозможно волна, зародившись от первого же поцелуя. все поднималась во мне, накрывая, неся все быстрее куда-то.

– Поцелуй меня, – попросила, пытаясь подняться и притянуть его, цепляясь за тонкую ткань футболки. Но муж отстранился, отрицательно покачав головой. Замер, глядя на меня снизу вверх, и голову положил на бедро, жадно вдыхая мой запах.

И я вдруг поняла почему.

Он был пьян. Не заметно, но все же. И очень боялся меня этим как-то обидеть. Как-то в приватной беседе я рассказывала тому, виртуальному еще совершенно, Коту о своем отношении к «пьяным страстям». Глупенький мой. Солнце мое, мой любимый.

– Люблю тебя, – прозвучало.

Он услышал. Простые слова для него прозвучали, как будто выстрел стартового пистолета. Словно ждал только их. И рванул.

Плавный хищный бросок, и я ощутила горячие губы. Ударившие, одним лишь прикосновением вывернувшие меня наизнанку, как перчатку резиновую, как чулок. Я жадно разглядывала его, великолепие хищного тела у меня между ног, широченные плечи, все еще несправедливо обтянутые футболкой. Высокий лоб, с падающими на него влажными волосами. Глаза он закрыл, наслаждаясь этим немыслимым и бесстыдным во всех отношениях поцелуем. Быстрые влажные проникновение языка, и мой мир окончательно перевернулся. Меня выгнуло гибкой дугой, в диком спазме, и если бы не крепкая хватка мужских рук, я, наверное, бы улетела. Все случилось, как он и хотел.

Я кричала стонала, скулила. Билась об стол, как в припадке, силы теряла.

С каким-то немыслимым облегчением я ощутила тяжесть роскошного мужского тела… Обхватила ногами, укрепляя объятия, удержавшие меня в этой реальности за секунду до катастрофы, на самом краю.

– Моя девочка, – прошептал муж, очень нежно в лицо мне целуя. – Такая горячая, такая вкусная. Моя.

Толчок, и тягучая тяжесть вторжения. Как подтверждение права на женщину, древнего, неоспоримого. На ту, которая хочет и ждет. Ту, которая уступает.

Нет для меня никого сейчас ближе тебя, мой любимый. Я впускаю в себя, я тебе доверяю.

Тебя, которого отпускать не желаю.

– Хочу быть с тобой, – поднимаясь навстречу, обнимая всем телом его, крепко прижавшись, сказала.

Кот низко рыкнул, подхватывая меня одной рукой на весу, словно я ничего и не весила.

Поймала хмельные, горячие губы.

Он совершенно другой. Он не вписывался ни в один из моих жизненных опытов. Ломал все устойчивые стереотипы. Мой.

Мы сливались, врезались друг в друга. Прорастали друг другом, дыша одним вдохом, стуча дикий ритм единого сердцебиения.

Это было пронзительно-откровенно. Я его принимала любым, и он в это поверил. Быть самим собой – высшее удовольствие. Искренне открываться, не бояться, что тебя оттолкнут.

Он дарил мне себя. В упоительных поцелуях, в движениях тела. Отдавался и брал, принимал без остатка.