Пока не произошло кое-что ещё.

Тем утром забарахлил аквадистиллятор, и Давид быстро выяснил, что дело было в накипи на ТЭНах.

– Почему не почищены? – спросил он у сотрудников. – Фантэ!

– Не я ответственный, доктор Сезар! В этом месяце дистиллятор на Михельсон.

Давид потёр переносицу, поправил очки.

– Почему я должен выслушивать эти оправдания?

– Ну вы же спросили, почему не почищены соли, – вмешалась Марта. – Томас вам и ответил. Потому что черед Софии этим заниматься.

– И это значит, что… – язвительно уточнил Давид.

– Это значит, что она всё сделает, как только придёт.

– Меня не волнует, чья это ответственность, – процедил Давид.

В последние дни Марта раздражала его больше, чем обычно, так как он подозревал: она была в курсе его дел с Лотти.

– Ещё раз повторится – сдам дистиллятор в металлолом, будете бегать за водой в А-17. Ясно?

Все недружно пробормотали невнятное «ясно». Уже почти скрывшись в кабинете, он уточнил:

– А где это госпожа Михельсон пропадает в такое время?

– Она всегда отсутствует после обеда, – невозмутимо ответил Фантэ.

И тут он кое-что вспомнил. Давид прикрыл глаза и увидел перед мысленным взором трудовой договор Софии. Там говорилось о том, что она освобождается от работы с двенадцати до шестнадцати часов.

Он задумчиво потёр подбородок. Интересно, почему?

Сотрудники сделали вид, что очень увлечены работой, поэтому Давид прошёл к себе. Сел за стол, досадливо потёр поверхность. Ему казалось, что важная мысль пытается оформиться в голове, но постоянно ускользает, будто юркая змейка.

В очередной раз он вернулся к ней на следующий день.

Дело было перед обедом. Давид работал у себя, когда его взгляд упал на Софию. Он вспомнил вчерашнее обсуждение дистиллятора и решил сообщить лаборантке об оплошности. Сотрудники вели дружескую беседу о причёсках и не сразу заметили, что Давид вышел к ним в лабораторию, поэтому какое-то время продолжали болтать.

– Нет, я на короткие волосы никогда не решусь, – качала головой Марта. – Вот тебе идёт, ты вся такая хрупкая и, как подстриглась, стала похожа на какую-то француженку, – сообщила она, обращаясь к Софии.

Та, в свою очередь, не успела отреагировать, так как заметила Давида. Тут же опустила глаза, закусила губу и – Давид не мог бы упустить этот жест – начала нервно играть с кулоном. В памяти Давида тут же всплыла сцена с химерой Софи, а затем, будто киноплёнку наложили одну на другую, с Лотти в момент знакомства.

Тут же кусочки начали складываться в цельную картинку. София покидала лабораторию в то время, когда в экспериментальном центре начинались тесты. И Давид даже видел её там! Нечто кошачье, помесь пумы и львицы на беговой дорожке – если верить личному делу, это была Софи Шоху. Или София Михельсон? Какое имя было настоящим? Возможно, ни одно из них?

Три дня назад Софи пришла в обеденное время, когда София уже покинула лабораторию. У обеих были короткие тёмные волосы: вероятно, это менять во внешности она не могла. Зато трансформация черт лица для неё была чем-то вроде чистки зубов.

Обе были новенькими, и теперь Давид понял, что София появилась в лаборатории лишь пару недель спустя после того, как Софи стала новым жителем «Нейма». Лаборантку Михельсон определила к нему Карина Брасс. Пазл сложился.

В лаборатории София была тихой, неприметной, только большие круглые очки в чёрной оправе – нарочитый акцент – привлекали к себе всё внимание, отвлекая от лица. Белый халат позволял ещё лучше слиться с толпой коллег.

– Михельсон, – произнёс Давид, ощутив, что в горле пересохло, отчего слова получились похожи на хрип.

Она подняла на него взгляд и замерла.

– После рабочего дня зайдите ко мне, – велел он, стараясь не выдавать истинных чувств.

Он не хотел спугнуть её раньше времени. София кивнула. Давид тоже кивнул и молча развернулся на каблуках. Прошёл в кабинет. Сел. «Сохраняй невозмутимый вид, – говорил он себе, – будто ничего не произошло. Пока все не разбрелись, а она не пришла в твой кабинет, веди себя совершенно нормально».

Давид взял в руки очередные результаты анализов. Пальцы стиснули бумагу.

«А потом убьёшь сучку».

Видимо, что-то всё-таки выдало Давида. Может быть, то, что он разрешил всем уйти с работы вовремя, даже Фантэ, который не доделал отчёт. Вероятно, это настолько выбивалось из его образа, что, пока коллеги собирались домой, София заглянула к Давиду и, смущённо улыбаясь, произнесла:

– Простите, доктор Сезар, мы могли бы перенести разговор на завтра? Дело в том, что…

– Нет! – рявкнул он, делая из стопки бумаг идеальный прямоугольный параллелепипед, стуча по столу разными гранями.

София вздохнула и вышла, но через пару минут предприняла ещё одну попытку сбежать.

– Я понимаю, вы наверняка хотите обсудить что-то очень срочное, но, быть может, сделаем это по телефону? Мне действительно, на самом деле, очень-очень нужно уйти прямо сейчас…

Давид поднял на неё холодный взгляд. Несколько мгновений молчал. Затем спросил:

– Зачем?

Она досадливо закусила губу, отвела взгляд в сторону.

– Это личное…

– Тогда нет.

Другие сотрудники только-только покинули А-18, и Давид встал из-за стола. София сделала два шага назад, дверь за её спиной отъехала в сторону, позволив выйти в основное пространство лаборатории. Давид шёл ей навстречу, вынуждая продолжить отступление.

– Статья сто сорок шесть! – воскликнула София, огибая один из столов, чтобы тот разделял её и Давида.

– Что? – опешил он, остановившись.

Ещё до того, как она ответила, в его голове замелькали различные газеты, затем реестры статей расходов, кодексы. Уголовный кодекс. Триста восемьдесят статей, может включать и сто сорок шестую. Он мысленно пролистал список статей, дошёл до нужной и, наконец, хмыкнул. Его лицо разгладилось.

– Убийство, – выпалила она, глаза испуганно глядели на него из-за тонких стёкол. – От шести до пятнадцати лет.

Очки совершенно не искажали черты, а значит, либо у Софии не такое уж плохое зрение, либо это вообще были стёкла без диоптрий. Фальшивка!

– Я в состоянии аффекта, – Давид многозначительно поднял брови.

София примирительно подняла руки.

– Ладно, что я сделала? – спросила она, вызывая душащее бешенство. – Это по поводу дистиллятора?

Давид не мог поверить своим ушам: она действительно собиралась отпираться?

– А ты не знаешь, Лотти? – процедил он. – Или называть тебя Софи?

Она выглядела искренне растерянной.

– Чего?

– Лучше скажи правду сейчас, объясни, зачем так поступила, и, клянусь, не причиню тебе вреда. Физического.

– Доктор Сезар, – осторожно начала София, – вы что… вы… мне угрожаете? На… на рабочем месте? Знаете, я могу за себя постоять! – но её голос так заметно дрогнул, что последняя фраза прозвучала совершенно неубедительно.

Давид начал сомневаться в себе и своих суждениях. Девчонка говорила настолько искренне, настолько правдоподобно недоумевала из-за его слов, что можно было подумать, он ошибся…

Да нет! Слишком много совпадений! Он сложил руки на груди и принялся буравить её взглядом.

– Зачем подстриглись? – спросил он.

Она начала глубоко дышать. Щёки покрыл возмущённый румянец.

– Вас это не касается, доктор Сезар! – в её глазах заблестели слёзы. – Я, может быть, простая лаборантка, но имею право распоряжаться своим телом…

Подняв ладонь, он заставил её замолчать.

– Куда уходите после обеда?

Повисла пауза, в тишине которой Давид услышал, как завибрировал её телефон. София посмотрела на свои умные часы – туда, вероятно, приходили уведомления с мобильника. Широкие тёмные брови сошлись на переносице.

– Доктор Сезар, мне в самом деле нужно идти, – сдавленно произнесла она. – Если есть какая-то важная тема, которую в-вы хотели бы обсудить и которая касается работы, – подчеркнула она, – давайте… давайте назначим время. А если вы хотите побеседовать без свидетелей…