Вопреки ожиданиям стариков, вид дерева при свете дня не успокоил меня. Напротив, я испугался ещё сильнее, когда понял: чудовище умеет так хорошо маскироваться, что моим словам никто не поверит. Конечно, я убеждал деда, как мог: оно только притворяется яблоней, оно не могло качаться ночью под ветром и стучать в окно, ведь, когда я выбежал на крыльцо, никакого ветра не было и в помине…

Но дед упёрся. Он отказался рубить ни в чём не повинное дерево, несмотря на все мои слёзы и увещевания. Даже поссорился с бабушкой на этот счёт, когда та стала называть его старым дурнем и говорить, что психика ребёнка важнее. Дерево посадил то ли его дед, то ли отец, уже не помню, однако оно определённо было для него важно. Бедный дедушка, наоборот, нарадоваться не мог, что яблоня только-только собралась плодоносить, впервые за три года. Мне он посоветовал быть мужчиной, надел свою кожаную кепку и уехал по делам.

Я остался с кошмаром один на один. Не особенно помогло и то, что я тайком промазал все щели в окне толстым слоем клея «момент». Спал я теперь преимущественно днём, а по ночам, устроив из стульев и подушек пост напротив окна, вооружённый кухонным ножом, смотрел, как монстр пытается до меня добраться. Шли ночи, под глазами у меня появились мешки, а к усталости и страху начала примешиваться злость. Тупой монстр, как ни посмотри, оставался деревом, он даже не смог бы меня догнать, а дедушка говорил, что надо быть мужчиной. Я воспринял его слова всерьёз. В конечном итоге я решил взять всё в свои руки.

План был прост. До заката солнца яблоня никогда не выходила из образа, оставаясь обыкновенной деревяшкой. Так что в один из дней, дождавшись, пока дедушка уедет, а у бабушки будут дела на кухне, я подкрался к дереву с большим ржавым секатором в одной руке и табуреткой в другой.

Сперва я планировал взять ножовку в прохладном, вкусно пропахшем бензином гараже, но понял, что с трудом могу её удержать. А вот секатор подошёл мне идеально. Отогнав подальше любопытного Пирата, я поставил перед окном табуретку (сиживая на ней, бабушка обычно собирала смородину), взобрался на неё с ногами и впервые вплотную посмотрел на своего врага. Тот выглядел безобидно. При ярком свете отличить чудовище от любого другого дерева в саду было невозможно, но уж я-то знал правду. С криком «на тебе, получай, получай, паршивый монстр!!» я стал отстригать ветви дерева. Секатор легко брал даже толстые ветки, с дедов большой палец. Я успел отсечь штук примерно пять.

В полный штиль, под безоблачным летним небом, дерево-монстр задрожало, будто кто-то неистово тряс его за ствол. Дождём посыпались на меня листья и недозрелые яблоки, веточки и кусочки коры… Откуда-то со стороны реки прилетел и пронёсся над домами странный низкий гул, от которого завибрировали зубы в челюсти и стёкла в рамах. Запаниковала и залаяла собака, в птичнике поднялся страшный шум. Как я потом узнал, даже бедные кролики разбили свои мордочки, бросаясь на дверцы клеток.

Отрезанные ветви сочились вязкой белой дрянью. Я и рад бы сказать, что оно походило на сгущёнку, если б не красноватые прожилки внутри этой штуки. Нет, это было похоже на гной, гной с сукровицей, какой бывает от запущенного заражения крови. Эта дрянь заполняла изнутри каждую веточку, потому что под тонким слоем коры и древесины яблоня оказалась пустотелой, словно выеденной жуком-древоточцем… Только это явно был другой вид паразита.

Я покачнулся, упал, чудом не напоровшись на свой секатор. Прямо на моих глазах вязкая слизь, поселившаяся внутри яблони, втянулась внутрь полых, как трубочки, веток, словно её всосали. Вибрация от ствола перешла в землю и растворилась в ней, чудовище исчезло, оставив меня лежать рядом с давным-давно мёртвым, сухим, выеденным изнутри остовом дерева.

Знаете, я никогда не переживал настоящего землетрясения, не знаю, как оно ощущается. Но в тот день земля подо мной пульсировала так, что на ум невольно пришла виденная однажды картинка из детской книжки: «чудо-юдо рыба кит». Живой остров, огромный левиафан, сокрытый под слоем почвы, на которой ничего не подозревающие люди живут, пашут и строят свои дома. Древний, как сам мир.

Кажется, я потерял сознание. Вышедшая на лай Пирата бабушка, что нашла меня, сетовала потом на тепловой удар и отсутствие панамки. Может, это он и был, как знать. Но факт остаётся фактом: чёртова яблоня умерла, на ней не осталось ни одного листочка.

В итоге дед спилил-таки «засохшую» яблоню и долго дивился, что за насекомые могли сделать такое с бедным деревом. Показывал мужикам, но все качали головами или пеняли на древоедов. Когда он отпилил ствол у основания, я осторожно подполз на четвереньках к пеньку и заглянул внутрь. Там, насколько хватало света, ветвилась, уходя глубже и глубже в землю, полая корневая система. Куда-то туда стекла дрянь, притворявшаяся деревом несколько сезонов. С чем соединялись эти корни там, в глубине? Не знаю, зато знаю другое: тем же вечером я стащил из сарая большую бутылку антифриза, про которую бабушка говорила, что это яд, и чтобы я держался от неё подальше. Я целиком вылил бутыль внутрь пня, после чего как мог плотно забил отверстие камнями и землёй.

С тех пор, конечно, прошло много лет, я вырос и, кстати, напрочь забыл об этом приключении. Но отголоски тех бессонных ночей, когда в окно ко мне стучался монстр, остались, видно, на пыльном чердаке памяти. Так что находиться в лесах и парках после захода солнца я не люблю до сих пор. И оттого так редко хожу с вами в походы.

— Во-от жуть, — протянул кто-то спустя минуту всеобщего молчания.

— Да? А по-моему, чушь какая-то.

— Ой, знаешь лучше — расскажи, мы послушаем.

— А сейчас-то почему вдруг вспомнил это всё, Антох? Чувствуешь себя неуютно, небось? Деревьев тут ку-уча, — подмигнул Борис, минуту назад по-джентльменски отдавший свою безразмерную джинсовку Наташке, а теперь ненароком её обнимавший: для большего, надо полагать, согрева.

— Да так, — Антон поднял к глазам веточку, которую всё это время крутил в пальцах, и посмотрел сквозь неё на Борьку. Ветка оказалась полой. — Напоролся на сучок впотьмах, а он, да ты и сам видишь. Вот и вспомнилось.

— Бр-р-р, — радостно хлопнула в ладони Катя, — то есть деревья вокруг нас — на самом деле чудовища? Класс!

— А то! — схватил за бока завизжавшую девчонку кто-то из сидевших рядом парней. — Вот сейчас как сцапают тебя ветками и уволокут под землю. Скажи, Антон?

— Да-а'йте сходим по… поищем. В лес. Такие де-ев'я. Пшли? Там интересно, — монотонно и невнятно в сотый уже раз предложил бухущий Макс. Хотя по его виду не было заметно, будто он может куда-то пойти: голова безвольно свешивалась на грудь, изо рта, казалось, вот-вот потекут слюни. Никто ему не ответил, народ увлёкся весёлой вознёй.

— Не спешите, это ещё не конец истории, — сказал Антон, плотнее заворачиваясь в ветровку.

— А я думаю, он не бухой, а под грибами, — вдруг заявила одна из девчонок. — Он мне ещё в машине втирал, что сейчас сезон, а он, мол, большой знаток, собирался их поискать.

— Ха, узнаю Макса!

— Может, реально пойти поискать? Ты знаешь, как они выглядят?

— Никто никуда не пойдёт. Я расскажу, чем кончилось дело, это важно, и вы тогда всё поймёте. Окей? — спокойно и как-то очень серьёзно произнёс Антон. — Там недолго осталось. Только пока не закончим, чур никуда от костра не отходить, это может быть опасно. Серёг, тебя тоже касается.

— Да мне бы это, отлить, — смутился привставший было с бревна Сергей.

— Потерпи чуток, лады? Потом спасибо скажешь.

Парень сел обратно. Борис усмехнулся в усы, но влезать с ехидными замечаниями не стал, чтобы не портить момент. Вместо этого добыл из кармана трубку с кисетом и принялся неторопливо, обстоятельно её набивать. Остальные тоже притихли, глядя на Антона, даже невменяемый Макс замолчал. История продолжалась.

Я уже упоминал, что у деда была собака. Огромный лабрадор, добродушная и тупая скотина. Так вот, на следующий день после расправы над яблоней Пират пропал. Дед махнул рукой, мол, нагуляется и сам придёт. Так и вышло: три дня спустя, когда я вышел во двор, чтобы сделать зарядку, он лежал в тени своей будки. Да только собака заболела.