Словно услышав мои мысли о нем, Лука ловит мой взгляд, и на его губах играет легкая ухмылка, когда он начинает двигаться ко мне сквозь толпу, держа в руке хрустальный бокал с темным ликером.

— Моя будущая жена. — Он останавливается передо мной, его взгляд устремлен на меня, а губы все еще подрагивают. — Как так получается, что с каждой нашей встречей ты становишься все прекраснее?

У меня перехватывает дыхание. Вблизи, в тишине комнаты, с его кольцом на моем пальце, он кажется еще более внушительным.

— Мы уже помолвлены, Лука, — говорю я немного резко, делая глоток шампанского и пытаясь скрыть нервозность. — Тебе не нужно меня соблазнять.

Он подходит ко мне ближе, так близко, что его рука касается моего бедра, хотя я не думаю, что кто-то видит. Надеюсь, никто не видит. От его прикосновения по моей коже пробегает дрожь, и я плотно сжимаю губы, не желая, чтобы он это видел, и гадая, смогу ли я скрыть, что мой пульс тоже трепещет в горле.

— А что, если я хочу? — Шепчет он, наклоняясь к моему уху.

Я с трудом проглатываю еще один глоток шампанского.

— Лука, люди увидят. — Я отшатываюсь от его прикосновения и замечаю, как он сужает глаза, как будто его что-то в этом раздражает.

Что ж, очень жаль. Я не полностью его, пока нет.

— Ты моя невеста, — говорит Лука и тянется к моей руке, проводя большим пальцем по ее тыльной стороне. — Я могу прикасаться к тебе, если захочу.

Могу только представить, что сказала бы София о таком высокомерии. Это задевает меня так же, как его комментарии в ночь нашей помолвки, и я поднимаю на него глаза, позволяя намеку на неповиновение в моих глазах промелькнуть.

— А если я скажу, что не хочу этого?

У Луки дрогнул мускул на челюсти. Мы все еще стоим очень близко, теперь немного покачиваясь, чтобы замаскировать наш разговор, как будто в такт струнному квартету, играющему с балкона над нами. Так романтично.

— Я никогда не принуждал женщин, Катерина, хотя ты не хуже меня знаешь, что в браке полагается определенное количество прикосновений. Например, нужно делать наследников.

Мои щеки мгновенно вспыхивают от его прямоты.

— Я не идиотка, — резко говорю я, отдергивая руку. — Я знаю, как делаются дети.

— Мм, но знаешь ли ты, какое удовольствие можно получить, делая их? — Голос Луки, как шелк, скользит по моей коже, когда он тянется к моей талии, практически мурлыча мне на ухо, пока он ведет меня к настоящему танцполу. Я знаю, что он использует медленный темп музыки как предлог, чтобы приблизиться ко мне, и, хотя мне хочется оттолкнуть его, я знаю, что не могу. Это же наша помолвка, мы должны танцевать, и я не могу устроить сцену и опозорить свою семью.

Кроме того, какая-то крошечная часть меня не хочет, чтобы он отпустил меня. Никогда раньше на моей талии не было мужской руки, широкой и уверенной, притягивающей меня к себе. Пряный, лесной аромат его одеколона заполняет мои ноздри, и от этого дыхание снова перехватывает, а сердце трепещет в груди, как пойманная птица.

— Что ты делаешь? — Мой голос – это шепот с придыханием, и я чувствую, как руки Луки сжимаются на моей талии, когда он слышит его. Я поднимаю глаза и вижу в его взгляде тот же жар, что и на крыше. Может, он и не хочет жениться на мне, понимаю я, но он хочет меня. В этом есть определенная сила, просто я не знаю, как ею распорядиться, ведь меня всю жизнь держали под замком.

Принцесса семьи Росси, не знающая разницы между удовольствием и долгом на брачном ложе.

— Танцую с моей будущей женой. — Лука притягивает меня ближе, одной рукой придерживая за талию, а другой за спину, ведя по полу. — Ты очень хорошо танцуешь.

— Все это часть уроков для будущей жены мафиози в моем положении. — Я поднимаю на него глаза, тщательно скрывая свое выражение лица. Я не хочу, чтобы он видел, что я чувствую от его рук на моей талии, и как от близости с ним у меня учащается пульс. Я хочу злиться на него, ненавидеть его, и часть меня ненавидит за то, что он заставил меня чувствовать себя так, как я чувствовала на крыше. Но он также так разрушительно привлекателен… и скоро он станет моим мужем. — Понимаешь, нет ничего более важного, — продолжаю я, пока мы кружим по танцполу, — чем уметь танцевать, накрывать на стол, управлять персоналом и планировать званый ужин. И уж точно не образование. Мое обучение в колледже поощрялось, но никогда не было приоритетным.

Я не могу скрыть язвительности в своем тоне, но, к моему удивлению, Лука лишь усмехается.

— Если у нас будут дочери, — спокойно говорит он, — ты сможешь дать им образование, какое захочешь. Отправишь их в лучшие школы. Они смогут быть не только блестяще умными, но и утонченными.

— Как прогрессивно с твоей стороны. — Пробормотала я, глядя на него из-под ресниц, и Лука рассмеялся низким, темным звуком под его дыханием.

— Жаль, что мы собираемся пожениться, — говорит он тем же ровным, шелковистым тоном. — На самом деле я думаю, что ты мне нравишься, Катерина Росси. При других обстоятельствах мы могли бы даже стать друзьями.

Ответная реплика срывается с моих губ, и я даже не задумываюсь об этом.

— У тебя вообще есть друзья-женщины?

Лука фыркает, крутя меня по кругу.

— Мне нравится думать, что я дружу со всеми женщинами, которых знаю.

— Друзья с выгодой, ты имеешь в виду.

— Дружба всегда выгодна.

Мы снова оказываемся лицом друг к другу, его рука лежит на моей спине, прижимая меня к себе. Это почти неуместно, насколько мы близки, или, может быть, это только кажется, потому что впервые я чувствую, что мое тело оживает. Моя спина слегка выгибается под его прикосновениями, и моя грудь прижимается к его груди, а бедра к его бедрам.

Я чувствую, как он твердеет, его член упирается в меня с внезапным давлением, заставляющим меня отпрянуть назад. В его глазах вспыхивает жар, и я отстраняюсь от него, чувствуя, что мне вдруг стало трудно дышать, как будто в комнате слишком душно.

— Извини, — быстро говорю я, когда музыка заканчивается, и мой голос звучит слишком громко в комнате. Лука ухмыляется мне, как будто знает, какие ощущения проносятся через меня прямо сейчас, заставляя меня чувствовать слабое головокружение, с которым я не знаю, как справиться.

Мне нужна минута, чтобы прийти в себя, и я отступаю от него.

— Я просто пойду схожу в дамскую комнату.

Лука ничего не говорит, только кивает, я поворачиваюсь, и почти бегу обратно в сторону туалетов.

Оказавшись в прохладной ванной комнате с темными тонами, я позволяю себе отдышаться и опускаюсь на бархатную кушетку в зоне отдыха по другую сторону кабинок. Я закрываю глаза и прижимаю одну руку к груди, пытаясь замедлить свой учащенный пульс и взять себя в руки.

Лука не должен заставлять меня чувствовать себя так. Он хочет меня, но я ему не нужна. Он не хочет ни любить свою жену, ни дружить с ней, ни иметь партнерские отношения. Он так и сказал. А я не хочу быть в односторонних отношениях, где я чувствую к мужу больше, чем он ко мне.

После нескольких минут молчаливого дыхания, сидя в тишине единственного места, где я точно знала, что могу от него сбежать, я медленно встаю. Я должна вернуться туда, но на этот раз я не позволю Луке добраться до меня. Я проверяю свой макияж в зеркале с золотой оправой, подправляю помаду, а затем делаю глубокий вдох.

Я дочь Витто Росси. Никто не может заставлять меня чувствовать себя так.

Даже Лука Романо.

4

ЛУКА

Я не ожидал, что она окажет на меня такое сильное воздействие. Одно прикосновение ее голубого шелка к моему телу, и я уже был твердым, пульсирующим в своих костюмных брюках, сшитых на заказ. Я жаждал ее, хотя мы едва прикоснулись друг к другу. Я еще даже, блядь, не поцеловал ее, а она уже заставляет меня чувствовать себя полубезумным от желания. Что, блядь, не имеет никакого смысла, потому что я не испытывал недостатка в женщинах в своей постели. Я всего один день как вступил в безбрачие, навязанное Витто, и уже ощущаю его напряжение, что меня просто бесит.