— Я преподал тебе урок — поправляю я ее. — Как и положено хорошему мужу. Ты должна понять, что послушание может означать разницу между жизнью и смертью, принцесса. Ты знаешь, как опасен этот мир. Ты была хорошей девочкой и приняла свое наказание. Я вознагражу тебя, если ты попросишь об этом.
Интересно, сколько времени это займет. Я глажу складки ее киски, внутреннюю поверхность бедер, а она брыкается, извивается и стонет, не желая прогибаться. Наконец, мое терпение иссякло. Я тверд как скала, жажду собственного оргазма и чувствую, как рвется нить моего контроля.
— Ладно, — огрызаюсь я. — Если ты будешь упрямиться и отказываться просить об удовольствии, значит, ты его не заслуживаешь. Но мой член требует внимания, и как твой будущий муж...
— Нет! — Катерина мотнула головой. — Я же сказала тебе, что не пущу тебя в свою постель, пока мы не поженимся. Ты обещал, что не будешь принуждать меня...
— И не буду. — Я обхожу вокруг, чтобы встать перед ней, где она лежит на диване, ее широкие темные глаза смотрят на меня со слезами и разочарованием. — Я никогда не стану принуждать женщину, Катерина. Но мне нужна разрядка. И поскольку ты не хочешь просить о собственном удовольствии, ты можешь лежать здесь, расстроенная, и смотреть, как я получаю свое.
Ее глаза становятся еще шире, чем прежде, и опускаются к толстому гребню моего члена в брюках. Она начинает отталкиваться от дивана, сердито хмурясь, и моя рука вырывается, обхватывая ее запястье.
— Вставай с дивана, Катерина, или попытайся еще раз, и это будет еще пятнадцать ударов плетью по твоей ярко-красной заднице, — сурово говорю я ей. — Твой урок еще не закончен. Ты можешь ласково попросить о своем удовольствии, и я тебе его доставлю, или ты можешь посмотреть, как я беру свое, и увидеть, чего ты лишаешься. Я дам тебе еще один шанс. Умоляй, и я буду теребить твой маленький клитор, пока ты не кончишь, а потом пойду гладить свой член в уединении собственной комнаты.
Ее губы сжимаются в тонкую, упрямую линию, и я усмехаюсь.
— Думаю, ты просто хочешь увидеть мой член, принцесса.
— Перестань называть меня так, — шипит она, но я вижу, как ее взгляд снова перебегает на мою молнию, когда я одной рукой лезу в карман, а другой начинаю расстегивать ее.
— Ты не только будешь наблюдать за мной, — говорю я ей шелковисто, — но и будешь смотреть, как я глажу себя твоими мокрыми трусиками, Катерина. Это тебя смутит, не так ли? Я вижу, как краснеет твое лицо. Но тебя это также заводит. Я это вижу. — Я полностью расстегиваю брюки, сдвигая их вниз по бедрам ровно настолько, чтобы удобно было высунуть член, и вижу, как расширяются ее глаза.
— О..., — вздохнула она, и я ухмыльнулся.
— Очень скоро он станет твоим, Катерина. Я не думал, что мне нужна невеста, но теперь... — Я поднимаю ее трусики к своему носу, снова вдыхая ее сладкий аромат, пока мой член дергается, а на кончике выступает сперма. — Думаю, я могу передумать.
"Думаю" – это мягко сказано. Я хочу ее так сильно, что мне чертовски больно. Дразнить ее таким образом - такая же пытка для меня, как и для нее, хотя я никогда не дам ей об этом знать. И я еще не забыл, что чувствовал в театре, тот глубокий, защитный порыв, который испугал меня. Я не хочу причинить ей боль. Сегодняшнее наказание было необходимо, чтобы обезопасить ее, чтобы она увидела, как неповиновение мне, споры со мной в такой момент могли стоить ей жизни или еще хуже. Но я начинаю чувствовать, что очень хочу Катерину Росси не просто трахнуть, а чтобы она стала полностью моей.
Даже ее непокорность привлекает. Всю свою жизнь я провел с женщинами, которые фанатели от меня, и ее отказ делать то же самое, умолять, заводит меня еще больше. Но я не хочу ее ломать.
Я хочу, чтобы она прогнулась по собственной воле.
Медленно я обтягиваю шелк ее трусиков вокруг своего члена и вижу ее тихий вздох.
— О нет, — шепчет она, но я вижу пульсацию возбуждения, которая проходит через нее, как ее попка слегка выгибается, а бедра сжимаются. — Нет, нет...
— Это тебя заводит, правда, Катерина? Не лги мне. — Я застонал от ощущения ее влажных трусиков, скользящих по моей горячей, напряженной плоти.
— Я… — Она зажимает рот, ее щеки пылают красным. Я вижу, как она переводит взгляд на кончик моего члена, на выступившую там сперму, и провожу по нему кончиком пальца, вздрагивая от ощущения, когда поднимаю блестящий палец.
— Хочешь попробовать? — Я сужаю глаза. — Каждая ложь – это удар ремнем, моя будущая красавица жена.
Она закрывает глаза, ее голова повисает. Ее шепот настолько тих, что я не могу разобрать его.
— Я тебя не слышал. — Я сдвигаю трусики на головку члена, вставляю в них, а затем спускаю обратно. — Боже, это так чертовски приятно. Теперь ответь мне, Катерина.
Она резко поднимает голову, в ее заплаканных глазах читается вызов.
— Да, — шипит она. — Я хочу попробовать ее на вкус. Мне чертовски любопытно. Это то, что ты хочешь услышать?
Толчок похоти, который я испытываю от ее признания, делает мой член невероятно твердым.
— Да, — простонал я. — Это то, что я хочу услышать, Катерина. — Я протягиваю руку и нежно обхватываю ее лицо, прижимая кончик пальца к ее губам. — Попробуй мою сперму, принцесса. Скажи мне, как тебе нравится ее вкус.
Ее нежный, горячий язык вырывается, слизывая каплю спермы с кончика моего пальца, и я думаю, что могу кончить прямо здесь и сейчас, от одного только этого удовольствия.
Она морщит нос.
— На вкус она соленая.
Она притворяется, что ей не нравится. Но я был с достаточным количеством женщин, более чем достаточным, чтобы знать признаки того, что она возбуждена. То, как сжимаются ее бедра, то, как она слегка проводит языком по нижней губе, несмотря на себя, как будто ей все еще хочется большего.
Она хочет меня. И это возбуждает сильнее, чем должно быть. Особенно если учесть, как упорно я настаивал на том, что мне не нужна жена.
Я глажу свой член быстрее, чувствуя непрекращающуюся, пульсирующую боль, которая говорит мне, что я слишком долго напрягался без разрядки. Мне нужно кончить, и заполнить этим шелковистые трусики Катерины, пока она смущенно наблюдает за происходящим, уже недостаточно. Я хочу кончить на ее горячий язык, и, кажется, я знаю, как этого добиться.
— Позволь мне кончить тебе в рот, — пробормотал я, придвигаясь чуть ближе, так что моя набухшая головка члена оказалась всего в нескольких дюймах от ее губ. — Проглоти мою сперму, Катерина, и я не буду просто теребить твой клитор, пока ты не кончишь.
Ее глаза расширились, и я ухмыльнулся, застонав, когда мой член запульсировал в кулаке. Я наклоняюсь вперед, продолжая поглаживать, мой голос понижается, как будто я рассказываю ей секрет.
— Я использую свой язык, чтобы заставить тебя кончить.
Она стонет вслух, беспомощно. Ее лицо краснеет от этого звука, но она поднимает на меня глаза, и ее защита наконец-то сломлена.
— Ты..., — ее голос срывается, ее возбуждение превышает все ее возможности.
— Я буду лизать твою киску, пока ты не кончишь, — твердо говорю я ей, мои яйца сжимаются при одной мысли об этом. — И если ты будешь очень хороша, принцесса, я даже позволю тебе кончить больше одного раза.
— Что я должна сделать? — Шепчет она, ее голос мягкий, почти умоляющий, и я стону от почти невыносимого вожделения, мой член близок к тому, чтобы лопнуть.
— Открой рот, Катерина, и протяни язык к моему члену. Тебе не нужно его облизывать или сосать. Просто протяни мне язык и, когда будешь принимать мою сперму, проглоти все до капли. Если ты не растратишь ни капли, я заставлю тебя кончить дважды.
Она всхлипывает, мгновенно повинуясь. Ее красивые полные губы приоткрываются, и я чувствую, как мой член набухает от приближающегося оргазма, когда она высовывает язык и расправляет его, когда я подхожу к ее лицу.
Вожделение, которое я испытываю, когда упираюсь головкой члена в ее язык, потирая мягкую плоть под ним о поверхность, не поддается описанию. Катерина смотрит на меня своими широкими темными глазами, ее бедра бьются о диван, она тихонько пыхтит, пока моя рука грубо гладит мой член, доводя меня до самой грани.
