В факте именования водного объекта «бабушкой», «матушкой» (ср. Амур-батюшка) отразилось представление о реках и озерах как о живых существах, воплощенных в образе «хозяев воды».

Культ «хозяев воды» весьма характерен для народов Северной Евразии. У юкагиров, нганасан и других народов существовало представление о Воде-матери, которая входила в круг «матерей природы» (Земля-мать, Огонь-мать, Вода-мать) [Симченко, 1976]. Вода может быть названием той или иной фратрии, входящей в состав дуально-родовой организации какого-либо племени. У камчадалов, например, одной из двух фратрий была фратрия Воды (вторая — Леса), тотемом которой (мифическим предком) был кит. Эту фратрию символизировал идол Хантай, изображавшийся в виде сирены — наполовину человек, наполовину рыба; видимо, он считался «хозяином воды» [Золотарев, 1964]. Аналогичным образом береговые индейцы Перу поклонялись морю в форме рыбы. Одна ветвь племени колласов вела свое происхождение от реки, другая — от источника [Лёббок, 1896].

Буряты употребляют термин эжин — «хозяин, владыка, покровитель» — для обозначения богов и духов [Михайлов, 1976]. По отношению к воде различаются цари вод, эжины крупных рек и озер и локальные эжины. Цари, или эжины, вод имеют небесное происхождение, их считают старцами, живущими на дне глубоких вод с большим количеством прислужников. У них буряты просили благополучия, обилия влаги, некоторые из них покровительствуют рыбной ловле. Вторая категория эжинов — это хозяева крупных рек и озер, стоящие на уровне ханов и наделенные титулом нойон — «князь». Реки Иркут, Ольхон имели своих особых эжинов. Хозяин истока Ангары — Ама сагаан нойон — одновременно считался грозным судьей, который незримо присутствовал во время принесения присяги на шаманском камне у истока Ангары. Хозяева Лены были также покровителями военной службы. Этнограф Т. М. Михайлов пришел к выводу, что эжины данной категории — это души когда-то реально живших людей, которые отличались какими-то выдающимися качествами. Что же касается локальных эжинов небольших рек и озер, а также аршанов — целебных источников, то они тоже первоначально мыслились как души умерших людей, в основном шаманов и шаманок. Масштабы их почитания ограничивались пределами одного улуса, рода или территориальной общины.

Для понимания происхождения некоторых древних названий рек важно знать, что реки в религии разных народов олицетворялись в образе лошади: эти представления характерны для скотоводческих племен. Изучая изображения лошадей на священных скалах Якутии, в местах культа хозяев реки Лены, академик А. П. Окладников использовал и данные фольклора относительно хозяев Лены — «Зууллех-Нойод». Один из персонажей преданий носит личный эпитет — «хозяин черного коня». Первоначально этот хозяин, вероятно, отождествлялся с тем животным, которым он владел: здесь мы имеем дело с пережитками почитания реки Лены в образе лошади, начало которого прослеживается тысячу или полторы тысячи лет назад. Этот же мотив присутствует и в якутских преданиях о прародителе якутов Эллэе. Эллэй плывет вниз но Лене на коряге, и падающая от нее на воду тень принимает вид лошади. В другом варианте легенды рассказывается, что в дороге Эллэя сопровождает видение: «…в струях воды рисуется ему жеребец с яркой блестящей шерстью на крупе, который показывается впереди, как бы указывая ему дорогу»^[31]. Этот водяной конь олицетворяет реку Лену.

Подобные представления прослеживаются и у древних индийцев, которые часто сравнивали реку с кобылицей. В одной из песен «Ригведы», в которой рассказывается о переходе великого мудреца и подвижника Вишвамитры через реки Випаша («Освобождающая от уз» — древнее название реки Беас) и Шатадру («Стремящая сто потоков»— древнее название реки Сетледж), об этих реках говорится, что они «скачут наперегонки, как две выпущенные на волю кобылицы», вырываются из гор, а встречающееся в «Атхарваведе» название (или эпитет) реки asva-vatl означает «имеющая образ кобылицы» [Порциг, 1964].

Для индоиранских народов характерен весьма развитый культ воды, которая олицетворяется в виде божеств, может служить родоначальницей племен и народов и т. п. На этих представлениях стоит остановиться подробнее; они, по-видимому, восходят к религиозным верованиям древнеиндоевропейской эпохи.

«…Едва ли можно удивляться тому, что реки считались живыми существами, — писал английский естествоиспытатель и этнограф Дж. Лёббок. — Непрерывное движение, струящаяся, покрытая рябью поверхность их, колыхание тростников и других водяных растений, ропот и журчание, чистота и прозрачность воды — все это в совокупности, даже и на ум цивилизованного человека, производит какое-то особое впечатление»^[32].

В древнеиндийском сказании о Раме и Сите упоминается персонифицированный образ Океана: он встает из волн в наряде, блистающем жемчугом и золотом, окруженный огненноликими змееподобными существами паннагами и женами своими, богинями рек [Три великих сказания…, 1978].

Главной рекой для ведийских ариев была река Сарасвати — так же именовалась и речная богиня. Исследователи считают, что это название было перенесено с иранской реки Harahvaiti и представляло собой сакральное обозначение Инда [Мифы народов мира, 1982, т. 2]. К ведийскому божеству реки восходит образ индийской богини мудрости и красноречия Сарасвати — аллегорическое олицетворение речи. Кстати, связь понятий «речь» и «река» характерна для народного сознания. В русском языке, например, эта связь отчетливо осознается в особенности благодаря сходству звучания обоих слов (этимологическое родство слов «речь» и «река», однако, отрицается лингвистами). Сравните у А. С. Пушкина в «Сказке о царе Салтане»: «Сладку речь-то говорит, будто реченька журчит».

В древнеиндийской мифологии известно и красочное сказание о небесной реке Ганге, вытекающей из пальца бога Вишну [Мифы древней Индии, 1975]. Ганга низвергла свои воды с неба на землю и с тех пор протекает по земле, а затем, слившись с океаном, она уходит в подземный мир — паталу. Индийская скульптура изображает Гангу-богиню в виде прекрасной женщины, восседающей на фантастическом морском животном, с лотосом в руках и с сосудом, наполненным водой.

Происхождение многих народов ведется, по преданиям, от водной стихии. Герои осетинского нартского эпоса Урузмаг и Сатана родились от «водной женщины» Дзерассы, дочери владыки вод Донбетра. Племя донбетров (первая часть этого имени та же, что и в названии реки Дон, вторая — отражение имени св. Петра) живет в воде, в пещерах; донбетры имеют способность путешествовать по подземным водам. Культ дочерей Донбетра продолжает скифский культ нимф — дочерей Борисфена. Геродот и другие античные авторы приводят скифскую легенду о браке Зевса с дочерью Борисфена (или Днепра), в результате которого родился Таргитай— первый житель земли скифов; у него же были три сына — Липоксай, Арпоксай и Колаксай — родоначальники трех скифских племен. Кстати, имя Арпоксай трактуется известным иранистом В. И. Абаевым [1949] как «Владыка Днепра» или «Днепр-царь»; Арпоксай — олицетворение Днепра. Историк Д. С. Раевский [1977], реконструируя систему скифской мифологии, описывает образ богини Апи как богини земли и воды, нижнего мира. Апи — порождающее начало, дочь водного потока (Борисфена, по другим версиям — Аракса), обитает в пещере, имеет змеиную природу (подобно греческой Ехидне). Таким образом, древнейший племенной культ скифов связан с водной (и земной) стихией.

Фантазия древних греков также населила океан и реки божествами, причем древние мифы предвосхитили позднейшие научные теории о происхождении жизни на земле из океана. В поэмах Гомера Океан — это морское божество, прародитель всех богов и титанов. Одновременно Океан представляет собой огромную реку, обтекающую всю землю; эта река омывает землю на крайнем западе, на границе между мирами жизни и смерти [Мифы народов мира, 1982, т. 2].

Реально существующие реки в Греции — Алфей, Ахелой, Асоп, Скамандр, Симоис, Сперхий и многие другие — имели каждая свое божество. Этот речной бог мыслился одновременно как тождественный с рекой и как антропоморфное существо, обитающее в ней. С речными божествами связаны многочисленные мифы.