Она обожает «учителя», но, когда начинает приходить к нему домой, немного разочаровывается: ее удивляет одна его слабость – по отношению к дочери, которая настолько самоуверенна, что преподает в университете. Этот потрясающий профессор использовал все свои связи, чтобы устроить Терезу на это место. Лабриола испытывал почти патологическое преклонение перед дочерью. Однажды Анжелика пришла к нему домой и Лабриола решил ей кое-что показать. Проповедник марксизма провел ее в какую-то темную комнату, и там, открыв окно, указал на бюст Терезы, стоявший за бархатным занавесом: «Как он вам нравится? Жаль, что скульптор неточно воспроизвел ее прическу»[25]. Студентка воздержалась от комментариев. Проведя рукой по голове статуи, он смахнул пыль. Они вышли на цыпочках, будто боясь разбудить спящего ребенка.

Рим не был эпицентром политического движения, однако здесь был парламент и работали лидеры итальянского социалистического движения, основатели ИСП. Анжелика со своей новой подругой Еленой Пенсути стала заходить в редакцию Avanti![26] и частенько прогуливалась недалеко от дворца Монтечиторио, где получила возможность познакомиться с Турати, Тревесом, Моргари, Прамполини и другими депутатами парламентской группы. Несколько раз девушек приглашают посидеть с ними в ресторане. Они слушают горячие споры на политические и культурные темы, но сами высказаться не смеют. Первым лидером ИСП, с которым русской девушке удается установить сотрудничество, становится Леонида Биссолати, редактор Avanti! представитель правого крыла реформистов. Днем Анжелика ходит в редакцию – единственное место, где можно найти немецкие марксистские журналы, главным образом Neue Zeit, и беседует с этим доброжелательным господином. Она, будучи высококлассной переводчицей, предлагает ему свои услуги. Биссолати распахивает перед ней двери редакции и признается, что чувствует себя намного моложе, когда с ней разговаривает.

Вторым человеком, вызвавшим восхищение Анжелики, была Анна Кулишева, 1853 или 1857 года рождения (русским интеллигентам нравится окутывать свое происхождение загадочным флером). Аня Розенштейн (это настоящее имя Кулишевой) тоже происходила из очень богатой еврейской купеческой семьи, жившей недалеко от Симферополя. Ее биография удивительна. Будучи молодой нигилисткой, она познакомилась с Бакуниным, вела переписку с Энгельсом. Став анархисткой, она встала в один ряд с социалистом Андреа Коста, от которого у нее родилась дочь. Теперь она товарищ Турати и как врач-гинеколог занимается вопросами условий жизни женщин. Ее миланский салон становится «чем-то мифическим»[27], и все дискуссии по политическим и культурным вопросам проходят в квартире, полной книг и газет, что находится над Галереей на Пьяцца Дуомо. Балабанова ждет не дождется момента, когда сможет познакомиться с живой легендой феминизма, во главе угла которого ставятся условия жизни работниц. (В 1900–1902 годах Кулишева занималась подготовкой проекта закона против использования женского и детского труда.)

Все это сделало Анну, целыми днями занятую политической борьбой, в глазах Анжелики еще одним примером для подражания. Анжелика уверена: у нее в руках весь мир и у нее хватит сил его изменить. Она свободна, энергична, выступает против конформизма. Она ездит на велосипеде: вот она быстро мчится по улице Корсо – римляне возмущенно смотрят ей вслед, в глазах их осуждение. Даже ее привычки выдают в ней революционерку. Она отринула старые семейные традиции, отбросила сексуальные табу. Первые ее любовные отношения были свободными: она не признает никакой любви или замужества. Она не хочет создавать семью, не хочет детей: тот, кому предстоит готовить революцию, не имеет времени ни на что другое. Чернигов – это уже далекое прошлое. Она выбрала служение социализму и живет в бедности. В 1903 году она пишет семье письмо, в котором отказывается от всего своего наследства в пользу братьев и говорит, что ей достаточно ежемесячного пособия[28]. В остальном она не хочет иметь ничего общего со своей буржуазной семьей. Однако политика пока еще тянет ее в Россию, где постепенно назревает революция 1905 года. Ей хочется быть здесь, чтобы участвовать в борьбе против тирана. Это не для таких начинающих революционеров как она: даже ее соотечественники советуют ей не делать этот шаг. Лучше оставаться в Италии: партии нужна эта девушка, готовая к кропотливой работе по пропаганде и просвещению людей в деревнях и на рабочих местах.

Социалисты внимательно следят за передвижением итальянских трудящихся, за их обучением и помощью им в чужой стране. Кто в таком деле может быть лучше этой старательной и прилежной девушки?

Я узнала, что швейцарский город Сент-Голл с его огромными текстильными фабриками, на которых работали тысячи итальянцев – особенно девушек и женщин, – и с многочисленными итальянцами-каменщиками был важным центром эмигрантов. Я поехала в Сент-Голл.

Она становится профессиональным агитатором. Первым ее партийным поручением стала работа в профсоюзе Сент-Голла: она преподавала немецкий язык, вела воспитательную работу. У нее было призвание – содействовать росту сознания и повышению культурного уровня итальянских рабочих. Первое ее выступление состоялось в декабре, в клубе немецких социалистов. Анжелика должна была выступить перед целым залом, где собрались рабочие. Она боялась, что ее ожидает фиаско. На самом деле все прошло блестяще. Неожиданно для себя она оказалась прекрасным оратором и овладела вниманием аудитории, зажигая сердца своей страстной речью.

Стоя на сцене, эта русская девушка, ростом не больше полутора метров, с живыми темными глазами и копной русых волос, преображается. Голос ее звучит свободно и непринужденно, в горле пересохло, лицо горит от возбуждения. Она говорит больше часа, не останавливаясь после повторяющихся неоднократно аплодисментов. После этого случая она становится одним из самых популярных пропагандистов в Швейцарии. Со всех сторон она получает приглашения и нередко выступает по четыре-пять раз в день на итальянском, французском и немецком языках.

18 марта 1903 года ее пригласили товарищи из Лозанны, чтобы отметить годовщину Парижской коммуны. В Народном доме одно за другим следовали выступления, не имевшие у аудитории особого успеха. Но когда слово взяла Балабанова, обстановка изменилась, ведь послушать ее приехало много итальянцев. Лозанна, как многие другие швейцарские города, была наводнена итальянцами: политическими беженцами, уклоняющимися от воинской обязанности, каменщиками и просто бездельниками. Политическая работа была плодотворна, особенно среди многодетных прядильщиц и отцов семейств, которые были вынуждены оставить свои семьи в Италии в самых нищенских условиях. Этот город стал средоточием рабочего движения с сильными революционными тенденциями. Здесь находилась штаб-квартира Социалистической федерации, профсоюзов и редакция еженедельника L’avvenire del lavoratore («Будущее трудящихся»). Здесь жило почти шесть тысяч итальянцев. «Разнообразное и разноцветное полчище, нищее, но деятельное и полное сил, чья штаб-квартира находилась в старой части города, на Рю дю Пре, кривой темной улочке, прозванной местными Boulevard des Italiens (“Бульвар итальянцев”)»[30].