Исаака с одной стороны раздражала эта, немного бесцеремонно вмешавшаяся в его личное укромное пространство девица, а с другой стороны она была одним из немногих, не считая стремительно удаляющегося от него Петра, собеседников за последнее время. Нехотя он закинул успокоившийся рюкзак себе на плечо и неторопливым шагом пошел в сторону парадного входа института, чуть поодаль от идущий туда Фриды.

Холодный ветер набирал силу, коварно поддувал в спину. Рукам Исаака становилось зябко, и он неловко укутал их в карманы своей допотопной куртки. Глядя на беспечную и уверенную походку Фриды, Исаак с некоторой завистью подумал о том, что его максимум в спорте – это убегать от хулиганов в коридорах, чтобы потом очень спортивной ходьбой пьяницы ковылять до лазарета.

– Следишь за мной? – вдруг совершенно обыденным тоном спросила Фрида, не оборачиваясь.

– Что? – опешил Исаак. – Ты так глумишься? Вход в институт тут только один, и я направляюсь к нему. Если хочешь, я могу пойти впереди, но только отойди на некоторое расстояние для уверенности, что ты не ударишь меня в спину.

– Вообще-то говоря, это не единственный вход. Мы привыкли заходить и выходить с парадной, всем известной стороны, и, таким образом, принимаем правила «игры», ходим по учтиво выложенными перед нами ковровым дорожкам, аккуратно шагаем по проторенным тропинкам, соответственно, снижаем сами для себя вероятность обнаружить что-то, скрывающееся за пределами маршрута, вне нашего сузившегося туннельного восприятия, то, о чем мы даже не догадываемся, потому что смотрим только прямо, не поднимая головы. Возможно, выйди мы за пределы разумно поставленных для нас рамок, мы бы увидели вход в Приемную Совета, выход за территорию института, поближе к лесу, или же совершенно новые, не виданные доселе маршруты, ведущие в неизвестные места.

– Какие, например?

– Не знаю, – пожала плечами Фрида. – Все зависит от того, что ты ищешь, и кто готов тебя принять.

– Откуда ты все это знаешь? Звучит как очередная теория заговора.

– Да я просто подтруниваю над тобой, – рассмеявшись, обернулась Фрида. На ее лице играла легкая воздушная улыбка, словно она безобидно разыграла ребенка и теперь была довольна результатом. – Нет ничего такого. Я это вычитала в какой-то книге в прошлом году в библиотеке. «Ну и муть же» – тогда подумала я и продолжила читать. Это было какое-то эссе о несообразности и эфемерности нашего мира. Большую часть я забыла, но отрывок почему-то вспомнила.

Исаак раздраженно смотрел на сияющее лицо Фриды. Он уже не первый раз повелся на все эти псевдоинтеллектуальные рассуждения о бренности бытия и прочей чепухе. Одно лишь привлекло его внимание: очередное упоминание библиотеки, посещение которой он взял себе на заметку.

– Часто ходишь в библиотеку? – спросил он, как бы не замечая ее веселого настроения.

– Время от времени. Обучающая программа и исследования обязывают, хоть это и жутко не удобно. Тратить достаточно времени и сил, чтобы туда добраться, найти нужный материал, да еще и попробуй зарегистрировать нужную книгу на аренду. Легче просто конспект с лекциями вести, так хоть никто из тебя душу за книгу не выбьет.

– А ты, случаем, не читала книгу под названием «Получение…

Ветер вконец разозлился и задул с такой силой, что поглотил слова Исаака в свистящем шуме, да еще и откинул капюшон с головы Фриды, из-за чего та неожиданно засмущалась, будто боялась, что ее внешность увидят посторонние, которых тут не было.

– Ладно, я, пожалуй, потороплюсь. До встречи! – крикнула она сквозь стену ветряного шума Исааку и, повернувшись к нему спиной, легкой трусцой побежала к парадному и пока еще единственному входу в институт.

«До встречи», – задумчиво повторил про себя Исаак. Несмотря на очевидное раздражение, которое Фрида вызывала у него своей манерой речи и видом статусной студентки, твердо уверенной в себе и своих действиях, Исаак почувствовал некоторую легкость на душе от последних слов, учитывая, что Петр где-то пропадает, а других нормальных собеседников и друзей у него не сказать чтобы было много.

«По крайней мере она не пыталась меня избить и не обратила никакого внимания на то, как я сюда поступил», – думал Исаак, направляясь к институту, зябко передергивая плечами от пронизывающего ветра.

Здание института представляло собой сплошной длинный и монументальный корпус с семью этажами в форме массивного параллелепипеда. По его виду нельзя было сказать, что это самый элитный институт на много миль вокруг. Местами облупившаяся, когда-то ярко-желтая, а сейчас потускневшая краска на облицовке периодически пропускала бурые, грязно-серые пятна бетона. От седьмого этажа до пятого по всему периметру здания проходили, извиваясь и разветвляясь, небольшие, но видимые внимательному взору, не заделанные микротрещины. Многочисленные окна рядами друг за другом раскинулись по длине – среди них было и то, из которого Исаак любил утром неторопливо посмотреть на восход солнца, пока большая часть учащихся еще спит. Примечательно, что ни у одного окна не было балкона, а у некоторые и вовсе были заколочены. Судя по всему, ни Совет, ни специалисты нисколько не беспокоились по поводу внешнего вида и безопасности постройки, внутри которой каждый год рождаются мириады специалистов и профессионалов, стремящихся изменить и улучшить этот Мир.

Парадный вход действительно был единственным входом и выходом на всю фасадную часть здания длиною в несколько километров. Он представлял собой две обычные двери с ручками, но без замков. На дверях не было никаких надписей, рисунков, гравировок, которые бы указывали на то, что здесь вообще-то преподают людям, и ведутся исследования, а не, например, тайно обучают военную разведку – настолько не примечательно выглядело здание. Единственная металлическая пластина небольшого размера сантиметров сорок на сорок справа от входа представляла взору невзрачную надпись: «Институт по изучению М-энергии и технологий». Надпись всем своим видом будто показывала, что не хочет приглашать тебя в это здание, но если уж ты захочешь зайти, то хотя будешь знать, чего ожидать.

С торцов здания тоже не было ничего особенного, за что мог бы ухватиться любопытный взгляд. Все те же окна, да старая облицовка. Заднюю часть здания никто толком не видел, потому что проход к ней затруднял густой и колючий подлесок, который был прелюдией к разросшемуся вглубь на север полуострова огромному и широкому дикому лесу, но почему-то Совет не мог или не хотел провести там работы по вырубке деревьев и кустарников, чтобы организовать, например, нормальную спортивную площадку или поляну для отдыха. Вместо этого специалистам приходилось обходить здание с запада, чтобы пройти не самое короткое расстояние и добраться до северо-западных Владений, где можно было проводить свои мероприятия. Так же никто не знал, что находится на крыше, потому что высоток для рассматривания видов полуострова нигде не было, а входа или подъема на верх здания никто и никогда не находил.

«В конце концов, – размышлял Исаак, подходя к институту, – я довольно редко вижу студентов, выходящих из здания. В основном, это уныло идущая процессия на северо-запад, да всякие странные неспокойные личности, вроде этой Фриды. Вся основная гулянка происходит внутри. Мало кто хочет хоть на миг пропускать кипящую деятельность, непрерывное получение знаний и бесценные занятия. Если ты вне общества, то ты априори странный и подозрительный, а значит, с тобой и будут обращаться соответствующим образом. Поэтому, если кто и захочет сходить поглазеть на скучное море, тут же передумывает, выбрав выпить пару-тройку слабоалкогольных коктейлей для увеселения, да поискать нескольких Исааков, чтобы выпустить на них напряжение, а потом культурно посидеть со своими друзьями за разговорами о новом способе транспортировки М-топлива по трубоканалу через полуостров, ну а утром бодро настроиться на занятия, и так шесть дней в неделю, снова и снова, шесть лет подряд, за исключением месячного отдыха и экзаменов. Ммммммм, не жизнь, а сказка, всегда мечтал».