П. все хотел задать А. массу вопросов, но она только спокойно покачивала головой и показывала всем своим видом, что сейчас не время для вопросов, и, держа его за руку, уверенно вела вперед. Не сказать, что П. был сильно против: ее нежная и легкая рука успокаивала, оказывала умиротворяющий эффект, как будто все так и должно плыть по своему течению, нестись на своей волне – где ни время, ни пространство тебя не волнует, и есть лишь прикосновения А., да вечный коридор в неизвестность.

– У этого места есть Хозяин, – неожиданно полушепотом, слегка озираясь, заговорила А. – Впрочем, как и у всего во Вселенной. Если ты будешь следовать его указаниям, понимать намеки и улавливать подаваемые знаки, то сможешь пойти дальше. Однако, если ты окажешься слишком нерасторопным и сомневающимся, то тебя ждет суровое наказание. Поверь мне, я все это видела, но давай оставим это в тайне. У Хозяина есть священное животное, которое приходит из ниоткуда и забирает тебя с собой, когда настает твое время. Только так и только тогда ты осознаешь свою настоящую природу, высвобождая себя, показывая, чего ты стоишь, а чего не стоишь. Видела ли я Хозяина? Можешь даже не спрашивать – это пустое. Не известно, насколько ты здесь задержишься до наступления конца твоего пребывания в этом месте. Я достаточно долго тут и успела многое понять и многое услышать. Но многое здесь и для меня остается загадкой.

П. был в полном замешательстве. К вороху его прошлых вопросов добавилась целая горсть новых. Он совсем перестал что-либо понимать, и к тому же накатывала усталость: ноги отяжелели, в глазах начала пропадать четкость зрения, и вместо того, чтобы потребовать хоть часть ответов на свое недопонимание, П. задал только один вопрос:

– Тебе не кажется, что мы уже очень долго идем по этому коридору, а он все никак не заканчивается?

– Есть еще третий путь, – пропустив вопрос мимо ушей, сказала А., – путь Тени, однако никто ничего не знает про него: лишь слухи и легенды. Но не упомянуть его нельзя, иначе теряется весь смысл.

– Да я тут и так не вижу никакого смысла! – вспылил П., освободив руку А. и раздраженно посмотрев на нее. Он всем своим видом требовал объяснений.

– Отлично, мы дошли до стойки регистрации! – воскликнула А., довольно хлопая в ладоши. – Тут я тебя покину, мне нужно еще встретить И., а ты пока что побеседуй с управляющим.

Не успел П., хоть как-то среагировать на такое пренебрежительное к нему отношение и резкую смену темы, как А. быстрыми шажками скрылась за непонятно откуда появившемся углом, и ему ничего не оставалось, как с обреченным видом подойти к стойке управляющего в слабой надежде на прояснение своей ситуации…

**

– Достаточно, – раздался глухой голос позади Исаака. – Я услышал достаточно. А теперь повернись.

На несколько секунд Исаак задумался о бегстве, однако очередная резкая боль начала прожигать его изнутри – «ПОВЕРНИСЬ!». Вздохнув и смирившись с неизбежным, он медленно обернулся, стараясь не делать лишних движений, чтобы встретиться со своей судьбой.

На расстоянии нескольких широких шагов во мгле стояло смотрящее на Исаака Существо. Сначала не было понятно, видел ли Исаак человека, или перед ним предстали очертания демона из неизвестных ему легенд, либо же его собственное зрение стало обманывать и подсовывать образ непонятной химеры. Лица Существа не было видно в тумане, как и весь его переменный облик. На Исаака нахлынул очередной панический ужас при виде одних лишь очертаний этой сущности. Как будто одно создание слепили из нескольких поменьше, которые еще отчаянно сопротивляются и пытаются выбраться из этой ужасной оболочки. Но даже если туман спасал Исаака от полного лицезрения Существа, ведь иначе он, по-видимому, точно сошел бы с ума от настигнувшего его кошмара, исходящего из облика демона, то было то, чего мгла не могла скрыть. Это глаза. Огромные, кроваво-красные, не мигающие глаза, наполненные гневом, зрачки которых непрестанно сверлили Исаака, пронзали плотный туман, словно отравленные стрелы, которые вот-вот достигнут его сердца и наконец положат конец всем мучениям.

– Теперь ответь мне, – чуть ли не шепотом произнесло Существо. – Сможет ли черный кролик увидеть солнце?

– Что? – тупо произнес Исаак, на секунду выйдя из-под власти сверлящего его взгляда. – Извините…я не понимаю…

– ОТВЕЧАЙ! – раздался громоподобный рев. Снова зазвучала противная симфония скрежета. Задрожали колонны – несколько рядом обвалились, и грязные обломки посыпались на Исаака. Зрачки чудовища раздирали его на части, из ушей потекла кровь, глаза застилала кровавая пелена.

– Я не знаю! – закричал Исаак в истерике. – Что за кролик?!?! Какое солнце?!? Что это?!?! Что?!?!

С ревом чудовище приближалось: его лик стал выступать из мглы, очертания начали принимать более конкретные формы, но Исаак уже не мог осознать их. Он сходил с ума: тело окончательно перестало подчиняться и, казалось, больше не принадлежало ему. Последнее, что Исаак увидел – это огромные окровавленные клыки, скрежещущие друг о друга и багровые, налитые кровью глаза, которые поглотили его окончательно.

«Сможешь ли ты увидеть свет?»

Исаак резко вскочил с кровати и начал в страхе озираться вокруг: «Что за…?» Его всего покрывал холодный липкий пот, и мучила одышка: будто только что пролили на голову ведро с ледяной водой и заставили усиленно бежать без остановки. Спустя несколько секунд он начал приходить в себя и узнавать свою комнату. «Это всего лишь сон. Тупой кошмар. Бессмыслица», – стал успокаивать себя Исаак, откинувшись на подушку и машинально уставившись на потолок, в углу которого маленький паук начал потихоньку плести свою серебристую паутину.

«Но каким же этот сон был ярким…болезненно ярким. Пожалуй, не следовало зачитываться допоздна». В полуметре от кровати, прямо на полу валялась небольшая мятая книжка (видимо, перечитываемая помногу раз) в коричневой обложке с надписью на ней: «Получение М-энергии. Пособие для начинающих». Чуть потянувшись, Исаак достал ее с пола и начал лениво перелистывать. На пожелтевших, в некоторых местах истертых страницах было нанесено множество пометок карандашом: где-то перечеркнуты определения, где-то дополнены целые предложения, где-то и вовсе нарисованы свои схемы и обозначения, как будто автор пометок не сказать что бы полностью был согласен с создателями пособия.

За окном с проблесками рассвета пронесся мелодичный звук трубы. Начиналось утро. Исаак подложил книжку под подушку, поднялся и наскоро заправил постель. Взлохматив волосы, он надел на себя серые, явно поношенные штаны с заштопанной зеленой футболкой. Затем после широкого зевка прошел пару шагов, одернул плотную темную штору и открыл окно.

Свежий бодрящий воздух легкой поступью проник в комнату. Прохладный бриз безмятежно щекотал лицо, успокаивая нервы после тяжелого сна, а открывшийся умиротворенный вид на Тихое море давал кратковременную надежду на светлое будущее. Солнце едва начало подниматься за горизонтом, чтобы вскоре ознаменовать собой новый день. Облокотившись на подоконник (балкона у него не было), Исаак с третьего этажа наблюдал за тем, как темно-синие волны не спеша кружат по своим делам, колеблются друг за другом и, наконец, подходят к берегу, чтобы разочарованно убедиться в его серости и посредственности и отступить обратно – к себе, домой, в спокойствие.

Никто никогда не купался в этом море. Не потому, что оно было очень холодным, если не сказать – ледяным в любое время года, нет. Просто это было не принято. Не понятно, к каким берегам оно тебя принесет и на какие глубины опустит. Никаких морских обитателей там отродясь не было, птицы над ним не летали, судна не бороздили холодную синюю гладь. Ровный плоский берег был засыпан мелкой серой галькой. Перед зданием, между морем и дорогой были поставлены куцые деревянные лавочки на расстоянии друг от друга в метрах десяти, как будто было чем любоваться, сидя на них холодным осенним утром. Но Исааку нравилось там сидеть. Отчасти из-за того, что на них редко кто сидел, и никто ему не мешал, проходя мимо – отчасти, потому что вид Тихого моря вблизи действительно оказывал умиротворяющий эффект, прогонял дурные мысли, освобождал разум от тревог и волнений.