– А дальше, – продолжал вспотевший от возбуждения профессор, – ядра второго уровня становятся четными быстро делящимися, и для расщепления достаточно сколь угодно малой М-энергии. Как можно не знать таких фундаментальных вещей?!? Это же просто неуважение, это дерзость и невежество! – в этот момент у Исаака перед глазами начали плыть корабликами по волнам разные мелкие М-ядра десятых, двадцатых, сотых уровней с различными степенями МЭЭЭ, которые еще и отдавали жалобным блеянием в ушах так, что Исаак с некоторым сожалением вспомнил о его тихих часах в кладовке с приборами, у которых, скорее всего, не было никаких проблем с этими значениями.
– Уйди с глаз моих долой! – рявкнул Исааку вконец раздосадованный профессор Окам. – Я хочу, чтобы вы все уяснили одну простую вещь. Без М-энергии нашу цивилизацию постигнет крах. Она для нас как вода, как воздух, и чем скорее мы все поймем ее, изучим ее, познаем все ее тайны, тем быстрее мы достигнем наивысшего пика развития человечества! Преодолеем грани времени, пространства и выйдем на новый предел! Но если вы будете такими же безответственными, как этот…студент, – он махнул рукой на Исаака, готового буквально испариться сквозь грани пространства, – то вы никогда не сможете нормально взаимодействовать с М-энергией, и это будет полнейшей катастрофой для всех. Наш мир погрузится в пепел, во тьму. Без ее синтеза мы не сможем существовать как вид. Помните об этом! Совет это видел и пережил, и ему лучше всех об этом знать. А в качестве напоминания и предостережения к следующему занятию я дам вам дополнительные задания по расщеплению. Так, а пока – кого мне дальше выберут решать эту задачу?…Прекрасно! Алиса, выходи к доске, уж в тебе я не буду сомневаться…
Естественно, после занятия группа учащихся, неравнодушных за будущее человечества, а также за дополнительные задания, быстро отвела Исаака в сторону мужского туалета и устроила ему взбучку. Сначала Исаак получил резкий и короткий удар в солнечное сплетение, от которого у него тут же перехватило дыхание, и он сжался вдвое. Затем ему подножкой скосили ноги так, что он тут же упал, ударившись затылком об дверцу туалетной кабинки, распахнув ее (благо, там не было справляющего свою нужду профессора). После Исаака выволокли за синие, чуть потрепанные кроссовки и начали методично пинать по бокам.
Исаак не был какой-то там регулярной грушей для битья. Он мог дать и давал отпор в разных ситуациях в разное время: и один на один, и против нескольких, и в коридорах, и в пустых аудиториях. Он понимал свое положение в этом обществе и осознавал, что ни профессорам, ни специалистам, ни уж тем более Совету, кто бы там не состоял, нет ни малейшего дела до разборок студентов, тем более, когда дело казалось таких никчемных учащихся, как Исаак. Для них было главное, чтобы большинство приносило результат, совершались исследования, делались открытия, проводились синтезы и расщепления, и система работала. А она работала. На психологические проблемы и ментальное здоровье мало кто обращал внимание. Тем более, что до действительно фатальных моментов почти никто не доходил. Исаак впоследствии под конец первого курса смутно слышал лишь про один несчастный случай, который Совет быстро замял и принял меры, чтобы такого больше не повторялось.
Свернувшись и абстрагируясь в себя, Исаак стоически сносил боль, терпеливо считая пинки за пинками, давая настояться синякам и шишкам, чтобы потом, после того как группа задир успокоится (Исаак даже не старался запоминать имена своих сокурсников, для него это была мусорная информация), он мог в своем темпе доковылять до университетского лазарета, где за пять минут с помощью М-регенератора ему восстановят его прежнюю повседневную физическую форму. У регенератора был несколько побочных эффектов: после него каменело все тело, ноги наливались несоразмерной тяжестью, на некоторое время парализовались части лица, изо рта начинала течь слюна, а глаза могли начать краснеть и норовить вылезти из орбит. На этот случай следовало переждать в палате до спада эффектов.
«Девять…десять…одиннадцать…» – вспоминал счет Исаак, когда дверь в мужской туалет резко открылась, и в проеме появился коварно улыбающийся светловолосый парень в очках, держа в руках очистительную пушку, которая применялась в лабораториях для смывания остатков от биовеществ и субстанций, используемых для опытов. В самой очистительной пушке размещался баллон вместимостью в несколько литров, в котором был налит безопасный для человека, но опасный для определенных материй раствор. Очень вонючий, если попасть на одежду – липкий, желто-фиолетового цвета.
«Уборка туалетов!» – крикнул парень в очках и направил пушку на группу задир, оторопело смотрящих на него. Мощная струя, вырвавшись из относительно небольшого дула, пронзила пространство и вмиг достигла своей цели: парни тут же позабыли о лежащем в оборонительной позе Исааке и в панике сбились в беспорядочную кучу (в туалете было не так уж много места), закрывая руками желтые лица и распаленные от раствора глаза. Спустя миг они, бранясь и оплевываясь, уже гнались с дикой ненавистью за Петром, который бросил пушку посреди прохода и убежал прочь сквозь ветвистые коридоры института.
Чуть подождав, чтобы дать настояться образовавшейся тишине вокруг себя, Исаак медленно поднялся, стараясь игнорировать весьма ощутимую боль в спине, животе, по бокам и в отбитых при падении плечах. Немного покалывало в районе затылка. Раствор попал в какой-то степени и на него, однако это ни в какое сравнение не шло с полностью испорченной одеждой у его обидчиков. Прихрамывая и аккуратно обходя пушку, Исаак ухмыльнулся – это был один из его немногих первых радостных моментов на первом курсе: «Выкусите…»
Так или иначе, Исаак успешно посетил лазарет, а Петра не менее успешно догнали, избили, сломали ему несколько ребер и выбросили очки в измельчитель отчетов. Уже на следующий день Исаак нашел его, сидящего в дальнем, плохо освещенном углу столовой и пытающегося читать помятую книжку в бурой неприметной обложке. Петр хмурился, часто моргал своими серо-синими глазами, озадаченно почесывал светло-русую голову и потирал переносицу под ободковыми прямоугольными (новыми?) очками, словно полагал, что от этого прочитанное станет хоть немного понятнее.
На нем была клетчатая желто-красная рубашка, выделяющаяся своей яркостью среди более строгих костюмов остальных студентов. Крепкие размашистые плечи; подвернутые небрежно рукава; средней длины волосы, зачесанные назад; широкий лоб вкупе с немного сплющенным носом – все это выдавало в Петре волевого человека, способного за себя постоять. Несмотря на то что в данный момент он был усиленно занят чтением, выражение его лица таило в себе некоторое «озорство», которое только и ждало, чтобы кто-то отвлек Петра от этого дела, и он тут же все бросит и займется более насущными проблемами.
– Ничего не могу разобрать при таком ужасном свете! – сказал он, раздраженно отложив книжку в сторону, и, прищурено взглянув на Исаака, протянул руку. – Я Петр.
– Исаак, – произошел неловкий, но твердый обмен рукопожатиями. – Я хотел поблагодарить тебя за тот меткий выстрел в туалете.
– А, пустяки, – махнул рукой Петр. – Это была не самая моя креативная затея. Поверь мне, я могу лучше. Если сравнивать этот сброд со стадом баранов, то бараны хотя бы имеют мех, а эти могут только сбиваться в кучи и слепо следовать линии людей, которых они даже в глаза никогда не видели. А может, не людей вовсе.
Впервые Исаак так явственно слышал критику Совета института, которого обычно либо хвалили, либо в крайнем случае высказывались равнодушно.
– Но, вообще-то говоря, для них сбродом считаются такие, как я, – ответил уныло Исаак. – Я попал сюда благодаря Фортуне, и не сказать, что поражаю окружающих своими умениями и знаниями. Хотя нет, поражаю…но не с той стороны.
– Об этом вообще не стоит переживать и загоняться. Я тоже с Фортуны, – бодро сказал Петр, – и я тебе скажу, что эта вся система – полная чушь и абсурд. Сам посуди, если изначально было ясно, что многие абитуриенты, отбираемые случайно, не могут потянуть местную программу, которая вообще непонятно как составлена, то какой смысл нас сюда закидывать? Тут вариантов несколько. Возможно, нас сюда послали с определенной целью разрядки для других, более смышленых и, без всяких сомнений, талантливых будущих специалистов, которым надо выплеснуть скопившееся в них напряжение из-за безмерно тяжелой программы. А, как известно, если обычный досуг в виде спорта, прогулок, чтения отвлеченных книг и прочих маленьких жизненных радостей не помогает, то в ход идет достаточно действенное, но не то чтобы полезное средство высвободить пар и стресс – насилие. Так же, если известно, что регенератор все починит, и здоровью учащихся ничего не угрожает (ну, может, ментальному), то почему бы немного не поиздеваться? Мы же не манекены, мы живые существа, и тем это увлекательнее. Соответственно, чтобы доминантной стороне был более интересен процесс, я вношу в него свои коррективы, заставляя сторону преодолевать различного рода препятствия и трудности в достижении своей благородной цели.
