Бидда тоже наклоняется и видит спящую сестру. И так как люди в её возрасте редко умеют управлять своими эмоциями, она начинает громко кричать, хватает сестру за испачканную шоколадом руку и выволакивает из-под кровати.

– Ах, ты, маленький свинтус! – вопит она истошным голосом.

Фиасоль, проснувшись, обнаруживает, что она летает над полом. Не понимает, что случилось, и думает, что она несётся вниз с грохотом на зелёных санках по шоколадному водопаду с ореховым вкусом, пока её сон не переходит в реальность. И тогда она видит свою сестру с пылающим от гнева лицом.

– Что ты вытворяешь, дитятко? – кричит Бидда. – И давно ты тут лежишь? Ой, да у тебя ещё и мобильник? Ты хотела сделать запись? Что ты успела записать? Что ты слышала? Всё?

– Та ещё приколистка! – возмущается Лолли.

– Ой-ой, – стонет Фиасоль. – Ничего не слышала, ничего не видела! Только спала! Ничего не записала. Я всё прозевала!

– Идиотка, вот ты кто! – рычит Бидда, обхватывает её второй рукой и выталкивает с громкими криками в коридор.

Фиасоль катится кубарем, ничего не соображая. Она даже не пытается понять происходящее. Вдруг дверь приотворяется, у Лолли в руке полпачки шоколадного печенья.

– Возьми. Ты кое-что забыла.

– Спасибо, – бормочет Фиасоль и отправляется на кухню.

– Что случилось? – Входит Пиппа. – Что ты опять натворила?

– Ничего, – отвечает Фиасоль и падает на стул, чтобы хоть как-то перевести дух.

– Ничего? Но мы все что-то слышали.

– Я дала задание моей Скорой помощи. Или, может быть, секретной службе при ней, которую я только что основала, – спокойно говорит Фиасоль. – Но только у нас ничего не получилось.

– Какое ещё задание? – удивлённо спрашивает Пиппа, садится прямо напротив Фиасоль и отпивает сок.

– Я хотела выследить Бидду и Лолли, чтобы узнать, что у них происходит на целовальных уроках.

Пиппа прыскает со смеха, весь сок оказывается на столе.

– Прекрасная идея! – говорит она и делает новый глоток.

– Конечно. Я ждала так долго, что заснула.

Пиппа снова хохочет, сок опять попадает на стол.

– Прекрати, Пиппа. Это совсем не смешно.

– Что именно не смешно? – спрашивает обвешанная пакетами мама, входя в кухню. Она была в магазине.

– То, что Фиасоль забралась под кровать в комнату Бидды, чтобы разузнать всё про Лолли и Бидду.

– Ну, как же тебе не стыдно, Фиасоль! Этого нельзя делать! – говорит мама и укоризненно смотрит на Фиасоль.

– Вовсе нет! Я ничего не сделала. Заснула и всё пропустила.

– А вот это неважно!

Вечером мама велит Фиасоль извиниться перед Биддой.

– Извини меня, Бидда…

– Извинить за что?

– За то, что я заснула у тебя под кроватью.

– Издеваешься? – ещё больше сердится Бидда.

– Фиасоль, – говорит мама. – Извинись, как положено.

– Извини меня, что я хотела выследить тебя, – бормочет Фиасоль, и Бидда говорит, что запомнит эти слова и когда-нибудь в будущем извинит её.

Ну, конечно, в конце концов Бидда её извинила. Девушки часто сердятся, но потом быстро отходят.

Помните, как умерла Хансина? Она была очень старая. Вся семья Фиасоль хоронила её во дворе их дома. А потом умерла и Йенсина. Видимо, пришло её время. Обе ленивые болонки умерли. И это очень печально!

В тот день, когда умерла Йенсина, беспрерывно шёл дождь. Шёл он накануне и много дней после.

– У меня сердце заходится, – всхлипывая, сказала Фиасоль, взяла мамину руку и положила себе на грудь. – Вот здесь, как будто кто-то ударил ножом.

– У меня тоже, – ответила мама, слёзы из её глаз катились на копну неприбранных волос Фиасоль.

– Не представляю себе жизни без неё, – Фиасоль перебирала в руках ошейник Йенсины. – Наверное, надо было давать ей больше лекарств.

– Но она очень ослабла, – сказала Пиппа и прижалась к маминой руке. – Так ослабла, что не могла ходить. И ела с большим трудом, моя дорогая Фиасоль, – сказала Пиппа и вытерла слёзы, которые текли по её щекам.

Они сидели на диване и смотрели в окно. Рядом с холмиком Хансины был насыпан ещё один такой же с лежащими на нём увядшими фиалками, обглоданными косточками и сушёной рыбой – это была могилка Йенсины. Бидда сидела на камне, закрыв лицо руками. Рядом сидел папа. Жёлтый полосатый уличный кот по имени Лев, живший через дорогу в доме Клары, сделал попытку уворовать сушёную рыбу, но папа отогнал его. Лев был старым, худым, шерсть потеряла краски, но у него хватило резвости прыгнуть на могилку Йенсины.

– Уйди, Лев. Скройся, – остановил его папа. – Как тебе не стыдно, – добавил он, но потом отломал кусок рыбы и протянул Льву, который медленно пошёл с добычей к себе домой через улицу.

На улице Грайналюнд горевали все, даже старый Томас, живший в соседнем доме. Хотя раньше он частенько приходил рассерженный в дом Фиасоль и приносил на блестящем совке собачьи отходы, подобранные в его дворе. Обычно его встречала мама, она вежливо благодарила, спускала собранное в унитаз и возвращала лопату. Иногда она ввязывалась в спор со старым Томасом.

– Йенсина ни при чём. Дорогой Томас, посмотри на размер, это почти с саму Йенсину. Здесь была большая собака.

– А мне без разницы, – проворчал Томас. – Лучше следите за своими собаками. Противно натыкаться на собачье дерьмо, когда ходишь по собственному двору. Омерзительно! – прорычал он.

– А как же быть тогда с гусями? – спросила Фиасоль из-за спины мамы.

– С какими гусями? Ты о чём?

– Ну, знаете, иногда во дворе можно обнаружить гусиный помёт. Что делать с ним?

– Успокойся, Фиасоль, – сказала мама и втолкнула её в дом.

– Этот ребёнок надо мной издевается? – сердито спросил Томас.

– Нет, нет, она выдумщица, – извиняющимся тоном ответила мама. – Спасибо, Томас. Я буду смотреть, чтобы такого больше не было.

– Это было бы чудом, – прорычал Томас и отправился домой.

И вот Томас тоже горевал, как другие. Но Фиасоль горевала больше всех.

– Я никогда не покину постели, – плакала она в подушку. – Хочу, чтобы Йенсина вернулась. Немедленно! – Она заплакала ещё больше и закрыла голову одеялом.

Мама печалилась, Бидда и Пиппа тоже. Папа грустил. В их доме на улице Грайналюнд больше не звучали семенящие шаги по полу. Никто не царапал дверь, чтобы выйти из дома. Царила тишина, нестерпимая, невозможная тишина, от которой легко было сойти с ума.

– Йенсина! – звала Фиасоль, прогуливаясь по пустынному дому.

Она остановилась во дворе на том месте, где они похоронили Йенсину и Хансину. Там лежало большое красное деревянное сердце, которое сделал папа. Надпись гласила:

«Хансина и Йенсина, малышки, ставшие нашими большими друзьями»

– Надо кого-то спасать, – прошептала Фиасоль как-то вечером после смерти Йенсины.

– Как это понимать, дорогая? – спросила мама и нежно погладила Фиасоль по голове.

– Давайте найдём собаку, которой мы нужны, как она нам, одинокую и брошенную, такую, которая чувствует себя так, как я сейчас после ухода Йенсины.

Мама нашла в Интернете сайт о животных и обнаружила много собак, искавших новых владельцев. И вот вечером сёстры сели рядом с мамой и стали рассматривать фотографии животных. Но папа не заинтересовался.

– Может быть, нам пожить без собаки? – грустно спросил он, вытирая кухонный стол. – Так будет лучше. Слишком много хлопот с этими собаками. И очень грустно, когда они умирают, – сказал он и стал усиленно соскабливать давно застывшие пятна варенья.