Теперь я понял, что в мои руки попала печка, которая каким-то образом плавила железную руду и выдавала слитки железа в виде небольших кирпичей. Откуда берется у этой маленькой домны энергия, способная за пару секунд из железной руды выплавить чистое железо, мне было совсем непонятно и удивительно. Но я не собирался этого узнать – пока. Надо было пользоваться этой звездной печкой, пока это было возможно.

Я собрал на дне карьера побольше кусков железной руды, и за несколько минут у моих ног выстроился небольшая стопка железных кирпичей. Один я собирался забрать с собой домой, изучить его в мастерской. Потом посмотрел на мощный пласт лимонита в карьере и понял, что могу всю железную руду в карьере этим инопланетным агрегатом переплавить.

Впереди у меня было много работы, а я даже сегодня еще не обедал. Мне следовало пообедать, покурить, обдумать план действий и вечером приняться за дело. Надо было ковать железо, пока горячо. Я отправился домой, не забыв спрятать от посторонних глаз до вечера этот подарок инопланетян – звездную печку.

В детстве по нашему поселку гуляла легенда, что в районе полуострова Гамаюн не то красногвардейцы, а может, белые, оставили целый склад с оружием. Это было, по нашему мнению, было истиной правдой, и нам оставалось лишь найти его и присвоить, чтобы стрелять из него по всему живому, что нам попадется в лесу – по белкам, сорокам, волкам и лисам, а также по нахальным зайцам, которые нам часто попадались в лесу.

Наша компания была предоставлена четырьмя юными участниками – все жили на одном переулке, дружили с детства и летом проводили в лесу и на пруду много времени. У моего закадычного друга Лехи даже сохранилась старая книжка, в которой было масса рисунков револьверов, наганов, и он утверждал, что ее отдал ему дед, старый партизан, участник гражданской войны. Он, правда, не любил разговаривать на эту тему и не оставил любимому внуку никаких сведений о местах боев, и где было спрятано оружие.

Но это нас особенно и не беспокоило – склад существовал, и нам надо было его найти. Иначе ушастые зайцы совсем перестали нас бояться – их уши вырастали за каждым кустом, и они не торопились удирать от нас, когда мы проходили мимо. Гамаюн был нам очень хорошо знаком, и там часто бывали, особенно когда отцветал дикий шиповник, и можно было смело брать удочки, червяков и идти на рыбалку за окунями, или за чебаками. Там, в сосновом бору, было много невысоких горок с гранитными глыбами на вершинах, среди которых было масса расщелин и небольших пещер, в которых мы иногда прятались от дождя. Скорее всего, в них и находилась пещера с оружием времен гражданской войны.

Теперь, когда мы выяснили, что в одной из них спрятано оружие, следовало ее как можно быстрее найти. Мы целыми днями пропадали на Гамаюне и осматривали каждую горку с гранитными валунами, залазили в каждую щель, расселину, но пока нам не везло. Я хорошо помню, как лез по длинной, темной и сырой расселине, которую нашли на склоне одной из таких горок. Она была длинной – метров десять, но я так и не долез до самого ее конца – мне было страшно.

Вскоре жаркое уральское лето закончилось, начались занятия в школе, а после школы была продленка, или надо было делать домашние уроки, и поиском склада с оружием уже некогда было заниматься. А сейчас, когда из всей нашей детской компании в живых остался только я,– некому.

Про так и не найденный в детстве склад с оружием я вспомнил, когда собирал на просеке чернику. Лес на Гамаюне остался таким же, как и был в детстве. Сосны также шумели под ветром, и эти же зайцы выскакивали на каждом шагу, словно время остановилось в этом спокойном, тихом сосновом бору. Я оторвался, наконец, от черники, и посмотрел по сторонам. Где-то рядом в гранитных валунах была расселина, которая уходила глубоко под землю, и по которой я так и не смог в детстве долезть до конца.

Я встал, разогнул спину, и шагнул в лес. Она была на месте, только сильно заросла дикой малиной. Осторожно пробравшись через эти заросли, увидел узкий проход между камнями. Это была та самая пещера, до конца которой я не добрался в детстве. Но сейчас я ничего уже не боялся, и шагнул вперед. У меня была зажигалка, и я ею изредка чиркал, когда протискивался между крупными глыбами гранита. Добрался до конца и посветил ею, – впереди, за небольшой глыбой был провал вниз. Я перелез через глыбу и проскользнул в небольшую пещеру. В ней было темно и душно.

Я посветил зажигалкой, и мерцающий огонек ее помог мне увидеть сваленные в кучу старые винтовки и какие-то деревянные ящики. В одном были винтовочные патроны, в других наганы, маузеры и револьверы. Ящиков там было много, и они были на вид тяжелые и трухлявые, поэтому я не стал смотреть их содержимое, боялся, что от моего прикосновения они могут рассыпаться. За ними были человечьи кости – видимо, это было все, что осталось от часового.

Задерживаться там я не стал – полез к выходу. Когда вылез из этой пещеры с оружием, нашел невдалеке гранитный валун и положил его на вход. Теперь сюда никто и никогда не попадет. Пусть так и остается. Я покурил над найденным, наконец, оружейным складом, и отправился собирать чернику.

Среди камыша и осоки невдалеке от тропинки находилась большая, высокая куча аметистовых друз. Грани кристаллов сверкали на солнце фиолетовым сиянием, искрами и моим глазам было больно смотреть на этот рукотворный костер. Большей красоты в жизни мне не приводилось встречать. Большие, великолепно ограненные сине- фиолетовые кристаллы росли вместе, они были практически одинаковыми и очень крупными – до восьми сантиметров длиной и почти такими же размерами в основаниях кристаллов. Все они были без трещин, с идеальным качеством для огранки, но гранить их было незачем – они и так, без огранки, смотрелись очень эффектно, и каждая из друз представляла собой произведение искусства. Каждая могла стоить целое состояние, – такие большие и красивые аметистовые друзы я видел только в музеях.

Такое богатство попадает в руки только раз в жизни, и мне очень повезло. Унести их домой я не мог – их было очень много, и чтобы они больше никому не попались на глаза, следовало их сначала спрятать получше, а лишь потом начать перетаскивать их домой. Они были не очень тяжелые, килограмма по два, три и размеры их были почти одинаковые: сантиметров двадцать или тридцать в поперечнике.

Я посмотрел по сторонам, оценивая окружающие места и думая лишь о том, где и как их можно спрятать – в укромное место, поближе к этой куче, чтобы недалеко было тащить. Мне надо было оперативно действовать, иначе за этим занятием меня кто-нибудь заметит и тогда все пропало. Место мне было знакомое – тут раньше я был не один раз, и сразу отмел в сторону выходы гранитных глыб на невысокой горке, которая была в ста метрах от меня. В них можно было спрятать все угодно,– в одной такой маленькой пещерке между гранитными глыбами я хранил махровую простынь и всякую мелочь, вроде сапог, в которых переходил болото. Их было неудобно тащить домой, и я прятал их каждый раз, когда уходил.

Вокруг было большое болото, с редкими тропками рыбаков. По одной из них, самой безопасной и мелкой я проходил на небольшой остров, где росли сосны и был пляж, на котором я купался в июле, когда была такая жара, что спастись от нее можно было только в воде. Воды в болоте было много, и болотные сапоги часто заливало, поэтому я раздевался, надевал на ноги туфли или старые кроссовки, а сейчас для этой цели служили старые зимние сапоги – чтобы стерня камышей и осоки не поранила мне ноги. Тропа через болото была метров триста длиной, потом я снимал их и шел на маленький пляж уже босиком. Вечером, после купания, снова их надевал, а потом прятал до следующего раза.

Таких маленьких пещер было на горке много, и в них было спрятать что угодно. Но до них было далеко – метров триста, и мне надо было найти место поближе. В болото прятать я не хотел – их потом самому было не найти, и оставалось только единственное место – в густой траве, у самого подножия горы.