– Ну вот, знакомьтесь, – проговорил папа, пропуская Полину вперед. – Это твои бабушка и дедушка.

Полина очень волновалась, но все же сделала шаг вперед и обняла сначала дедушку, он стоял ближе, а потом и бабушку. Она слегка задержалась, обнимая стариков, ожидая ответных объятий, но последовавшие слова бабушки заставили ее резко отстраниться.

– Скажите мне, Ёся, что делает эта девушка, кто ей сказал трогать меня руками? Она что, хочет меня задушить? – услышала Полина бабушкин голос.

– Мама, не волнуйся. Она же из России, там так принято. – успокоил старушку Иосиф.

– Ёся, скажи ей, что так нельзя делать.

– Хорошо, мама, она больше так не будет.

– Пусть проходит, раз приехала. Она взяла с собой тапки?

Полина вспомнила, что сменную обувь взять не догадалась. Никто же не думал, что у бабушки для нее не найдется запасных тапок. Можно было пройти босиком, но пол, похоже, давно не мыли. И не удивительно, старикам уже много лет, и им не под силу лишний раз наклоняться.

Полина растерянно стояла возле дверей, не зная, что делать дальше. Дедушка быстро потерял к ней интерес, взял газету, лежащую на тумбочке возле входа во вторую комнату, и ушел, прикрыв за собой дверь.

– Ну что ты стоишь, проходи. – Порывшись в какой-то коробке, отец выудил видавшие виды тапки и бросил ей под ноги.

– Ёся, что она там стоит? Она что не хочет кушать? – Послышался бабушкин голос из кухни.

– Мама, она уже идет.

Они вошли в маленькую кухню, чтобы никому не мешать, Полина присела на стул, приставленный к стене. Возле стола стояли еще два стула, и девушка догадалась, что на нее здесь не рассчитано, ее здесь не ждали и она не желанная гостья. На столе уже стояли две тарелки для первого, одна большая для Ёси, вторая полу порционная для Полины. Бабушка налила в них куриный суп-лапшу. Сама есть не стала, но за стол села.

– Ёся, это дочка московской голодранки? Зачем она приехала? – спросила бабушка сына на идиш.

Полинина мама была русской, поэтому девушка не считала себя еврейкой. Но все же последние два года изучала идиш и иврит. Это было её маленькой тайной, даже мама не знала об этом увлечении.

– Мама, я тебе говорил, моя бывшая просила, чтобы я позаботился о Полине. Она болеет, кажется, у нее рак. Может, месяц или два протянет, а там квартира двухкомнатная. Ты, знаешь каких она денег стоить? Это же Москва. Полинка пусть пока живет с нами, а там посмотрим, – папа как и бабушка, разговаривал на идиш, но Полина все понимала.

– Зачем ты согласился, кто ее кормить будет? – продолжала пытать папу бабушка.

– Она пойдет работать.

– Кому нужна такая работница? Пусть едет в Москву и там работает. Мы хорошо жили без нее и дальше будем жить.

– Мама, ты, наверное, меня не услышала. В Москве квартира, ее можно хорошо продать и жить лучше, чем мы сейчас живем.

– Она что, не будет возражать, чтобы мы забрали деньги? – Немного подумав, спросила бабушка.

– Кто ее будет спрашивать, мама?

Бабушка на минуту затихла, затем опять продолжила. – Ёся, где она будет спать? Ты что, ее в свою кровать положишь?

– Ну, что ты такое говоришь? У нас есть матрас, постелю на балконе. Сейчас тепло, пусть там спит. Завтра решу куда ее пристроить.

С Полиной никто не разговаривал, ее ни о чем не спрашивали, она была здесь лишней. Полина уже доедала, когда на кухню вошел дедушка. Увидев, что все стулья заняты, он недовольно хмыкнул и обратился к бабушке на русском.

– Меня что, кормить сегодня не будут? И, где я должен сесть, если мой стул занят?

– Сёма, ты что, не потерпишь? Сейчас девочка доест и освободит тебе стул. Не доев свой скудный ужин, Полина вскочила.

– Садитесь, дедушка, я уже поела. – Она, конечно, лгала, одного черпака реденького вермишелевого супа с маленьким кусочком мяса, похожего на куриное, было недостаточно, чтобы насытиться после длительного перелета.

Помыв тарелку, Полина отошла к окну и наблюдала, как бабушка поставила себе и деду такие же, как у папы, суповые тарелки, затем налила в них доверху суп, положив в каждую хороший кусок мяса. Девушка вновь отчетливо осознала, что пришлась не к месту.

Ночью, глядя в нависшее над балконом небо, Полина вспоминала и анализировала все, что произошло за минувший день. Она очень устала, но никак не могла заснуть. Совсем не такого приема ожидала, решившись проделать длинный путь через океан. Мысли возвращались к папиным словам про маму, волновали. Но потом она успокоилась, решив, что это не могло быть правдой, мама никогда не жаловалась на плохое самочувствие. Болела иногда, как все, но не больше. Нужно было позвонить домой и сообщить, что ее встретили. Можно написать смс, но Полине хотелось поговорить с мамой, услышать её голос.

К телефону долго никто не подходил, наконец мама взяла трубку.

– Полечка, доченька, как ты там, папа тебя встретил, как тебя приняли?

– Все хорошо, мама, папа встретил и приняли хорошо.

– Я рада, доченька, посмотри, может тебе понравится, и ты там останешься. Всё-таки это Америка, говорят там жизнь лучше, чем в России и платят больше. Я тебе диплом в чемодан положила, ты пока отдыхай, а потом папа поможет устроиться на хорошую работу, у него есть связи, он обещал.

– Мама, ты что-то не договариваешь, ты больна? – Полина всхлипнула, готовясь расплакаться.

– Ну что ты, родная, что за глупости?

– Я слышала, как папа говорил бабушке.

– Даже не думай об этом, у меня все хорошо. Болею иногда, но это как все, вот сейчас в санаторий собирают на все лето, путевка бесплатная, дали в школе как лучшей учительнице. Если мне не дозвонишься, звони тёте Маше… –

Мама хотела еще что-то сказать, но связь неожиданно прервалась. Полина расстроилась, даже всплакнула, но потом решила, что мама не стала бы ее обманывать, скрывая свою болезнь. Уже засыпая, девушка пришла к выводу что папа, похоже, большой лгун.

Утро принесло новое разочарование. Едва Полина проснулась, как Иосиф появился на балконе и напомнил, что она должна отдать ему деньги.

– Ну, деньги давай, – торопливо проговорил, протягивая к Полине руку.

Немного помедлив, девушка порылась в чемодане, и достав из него аккуратно завернутые в тряпочку двадцать стодолларовых бумажек, отдала отцу. Иосиф плюнул на пальцы и быстро стал считать вслух, посапывая и кивая в такт счёта головой. Пересчитав, удовлетворённо хмыкнул и сунул деньги в карман.

–Ты вот что, Полинка, давай быстро собирайся. Мне нужно по делам в другой город.

Я тебя здесь не оставлю. Полетишь со мной.

– Папа, я хочу снять комнату, помнишь, мы видели женщину, она предлагала за триста долларов, я смогу жить отдельно и никого не стесню, – девушка была уверена, что отец согласится. Но Иосиф неожиданно рассвирепел.

– Ты что, дура, платить чужим людям такие деньги? Тебе здесь плохо? Приняли как королеву, а она еще нос воротит, неблагодарная,– возмущался папа, – Сейчас летим в другой город, там все устроится, скоро будешь жить как у Христа за пазухой. Все, никаких возражений, бери чемодан и пошли.

– Мне нужно умыться и в туалет.

– Давай, только быстро. У меня нет времени тебя дожидаться. Самолёт ждать не будет. Так что шевелись.

Как и вчера они проделали путь в аэропорт Кеннеди на метро, и через полтора часа уже летели в Лас Вегас.

Полина хотела есть и пить, утром папа так торопился, что забыл предложить дочери завтрак или хотя бы чашку кофе. В самолете можно было съест сандвич, но это стоило денег. Полина постеснялась попросить отца, а сам он покормить ее не догадался. В два часа дня по Калифорнийскому времени они подъехали к отелю Дворец Цезаря.

Иосиф Лонг шел так быстро, что Полина едва поспевала за ним. Перед входом она на минуту задержалась, пораженная величием увиденного, но Иосиф окликнул ее, и она побежала вслед, боясь потеряться.

– «Неужели мы здесь будем жить?» – мелькнула мысль, но Иосиф быстро прошел мимо ресепшена, и направился в сторону казино.