– Поэтому и получился похожий вкус.

– А вы тонкий ценитель, – улыбнулся Нагарэ.

– Большое спасибо! – Поклонившись, Сакё двинулся было на запад по Сёмэн-доори, но вдруг снова остановился. – А можно еще один вопрос?

– Слушаю. – Нагарэ сделал шаг вперед.

– На дне миски нарисован иероглиф «счастье». В этом тоже есть какой-то смысл?

– Об этом лучше спросить Росандзина, – хохотнул Нагарэ. – Когда приступаешь к трапезе, иероглифа не видно, но стоит доесть – и вот он, перед глазами. Хороший знак. Ведь то же самое и на сцене? Когда представление заканчивается, чувствуешь себя счастливым. Причем это происходит не только со зрителями, которые встают со своих мест с осознанием того, что увидели нечто прекрасное, но и с самим исполнителем.

Сакё лишь молча выслушал его.

– Удачи вам во всем! – подала голос Коиси. Лишь тогда Сакё, будто очнувшись от оцепенения, расправил плечи и зашагал прочь.

Будто ощутив на себе взгляд хозяина ресторанчика и его дочери, Сакё, пройдя примерно половину улицы, обернулся и еще раз коротко поклонился.

– Пап! – Как только они вернулись в обеденный зал, Коиси схватила отца за плечи.

– Чего это ты? – стряхнув ее ладони, обернулся Нагарэ.

– Кто говорил, что сейчас нам нельзя особенно тратиться?! А сам купил посуду работы Росандзина! – Коиси хмуро посмотрела на отца.

– А глаза тебе зачем? Я-то думал, чтобы видеть все хорошенько. Это же копия! Росандзина постоянно подделывают.

– Копия? Вот, значит, в чем дело? Но ведь тогда получается, что ты обманул господина Сакё!

– Он просил разыскать какэсобу. А посуда – всего лишь приятное дополнение, – Нагарэ поднял миску из-под лапши высоко над головой.

– А я-то решила, что ты приобрел оригинал. Иногда ты совершаешь абсолютно необдуманные покупки!

– Да мне и не нравится керамика Росандзина, если на то пошло, – потупил взгляд Нагарэ.

– Почему это? – поинтересовалась Коиси.

– Вечера нынче холодные. Лучше набэ[35] в такое время ничего не придумать, – перевел тему Нагарэ. – Ну что, устроим пир – у нас и окунь, и черепаха есть. Нечасто они оказываются на нашем столе. Можем и Хиро позвать.

– Правда? Хиро обожает набэ! – Голос Коиси стал выше.

– Как и Кикуко. – Нагарэ взглянул на домашний алтарь.

– Мама наверняка пожурила бы нас за такие излишества. – Коиси присела у алтаря.

– Иногда можно. Правда, Кикуко? – С этими словами Нагарэ Камогава возжег палочку благовоний.

– Значит, до Токио по времени ехать столько же, что и сюда, – пробормотал Нобуо Мацубаяси, выйдя на платформу номер семь на станции Киото и бросив взгляд на станционные часы.

Около десяти он выехал из Канадзавы[36] на экспрессе «Буревестник»[37] и примерно в десять минут первого был уже в Киото. Время в пути – около двух часов пятнадцати минут.

Как раз с полмесяца назад Нобуо ездил в Токио, и путешествие заняло два с половиной часа. Он в очередной раз поразился тому, насколько быстрее движутся поезда «Синкансэн»[38] по сравнению с обычными железнодорожными линиями.

Поднимаясь с платформы по лестнице, Нобуо споткнулся на третьей ступеньке и чуть не упал. В тот момент он явственно ощутил, как сильно постарел.

Выйдя со станции, мужчина двинулся прямо на север по улице Карасума-доори. Он был в легкой одежде, а из вещей взял только черную сумку, которую теперь нес на плече. Мелкими шажками он быстро пересек Ситидзё-доори, а затем свернул на восток и оказался на Сёмэн-доори.

Наконец, отыскав нужное здание, Нобуо замер у входа и недоверчиво покачал головой. В реальности заведение оказалось совсем не таким, как он себе представлял.

– Не подскажете, здесь находится ресторанчик господина Камогавы? – окликнул он проходившего мимо молодого монаха.

– Насчет ресторанчика не знаю, но господин Камогава и правда проживает в этом доме, – сдержанно произнес тот в ответ.

– Спасибо! – Поблагодарив монаха, Нобуо решительно потянул в сторону раздвижную дверь. – Добрый день!

– Добро пожаловать! Мы вас ждали.

Вышедший ему навстречу улыбающийся мужчина с белой шапочкой в руках был, без сомнения, Нагарэ Камогавой.

– Рад встрече! – Нобуо поклонился и переступил порог.

– Вы, наверное, ожидали чего угодно, но не этого, – заметил Нагарэ, окидывая взглядом обеденный зал. Он будто почувствовал сомнение гостя.

– Да. Признаться, я немного удивлен, – кивнул Нобуо и тут же пожалел о своей откровенности.

Лакированные изделия его работы язык бы не повернулся назвать дешевыми. Но те из них, что Нагарэ до сих пор приобретал у него для ресторанчика, относились к категории наиболее дорогих.

– Добро пожаловать! Меня зовут Коиси. – Коиси Камогава поклонилась Нобуо.

– Вы Коиси? Я много слышал о вас от вашего отца. Вы еще красивее, чем я себе представлял, – повернулся к ней Нобуо. Глаза у него засверкали.

– Ох, да вы ей льстите, – усмехнулся Нагарэ.

– И правда. Какая уж из меня красавица, – покраснела его дочь.

Нобуо никогда не отличался мастерством в искусстве делать комплименты. Сказал он ту фразу от чистого сердца – все из-за того, что Коиси показалась ему невероятно похожей на его собственную дочь. И дело было не во внешности. Скорее, Коиси ужасно напоминала его Ёко мимикой и жестами.

– Вы едите все или есть продукты, которые вы не употребляете в пищу? – поинтересовался Нагарэ у Нобуо. Тот все продолжал разглядывать Коиси.

– Не переношу сырую рыбу. Хоть и вырос у моря. Особенно сасими…[39] Все остальное ем. – Нобуо опять почувствовал укол сожаления. Почему он так откровенен с ними?

Он часто просил не приносить сасими, когда понимал, что сейчас подадут что-нибудь из японской кухни. Интересно, насколько сложно собрать сет из японских блюд, если не включать туда сырую рыбу? Кому, как не ему, вот уже полвека занимавшемуся изготовлением традиционной посуды, было это знать?

– Может, это прозвучит невежливо, но, думаю, виной всему возраст. Со временем вкусы меняются. У меня, по правде говоря, то же самое. Когда в каком-нибудь рёкане[40] на берегу моря приносят ассорти из морепродуктов в деревянном кораблике, я наедаюсь до отвала. Но так было далеко не всегда, – пришел на помощь гостю хозяин ресторанчика.

– И у вас такое было, господин Камогава? Да, полностью согласен. В молодости я ровно дышал к сырой рыбе, но с годами она совсем мне разонравилась. Даже маринованную скумбрию не могу есть, – слегка улыбнулся Нобуо.

– Что ж, садитесь, пожалуйста! – Коиси указала ему на алюминиевый стул с красным сиденьем.

– Придется немного подождать, но скоро все будет готово, – пообещал Нагарэ. Водрузив свою белую шапочку обратно на голову, он скрылся на кухне.

– Хотите чего-нибудь выпить? – предложила Коиси, ставя поднос перед мужчиной.

– Ничего, если я выпью своего? – вдруг спросил тот, поднимая на нее взгляд.

– Как вам будет угодно. С чем вы к нам пришли? – Коиси с интересом посмотрела на него.

– Саке из моих запасов. Я подумал, что оно подойдет под блюда вашего отца. – С этими словами он вытащил из сумки бутылку саке объемом в четыре го[41].

– «Горин». Произведено в Исикаве, – прочитала этикетку Коиси.

– Его делают из риса сорта «Исикавамон» на закваске из Канадзавы. Я уверен, оно отлично пойдет с тем, что приготовит господин Камогава!