— Понимаю-понимаю, — нервно потер подбородок Иванов. — Они сейчас как раз затеяли учения в таких широтах, куда раньше не рисковали соваться…

— Вот-вот! — обрадовался Митрич, понимая, что его опасения достигли адресата.

— Вы полагаете, что…

— Да! — подхватил невысказанную генералом мысль Виттель. — Удара надо ждать в ближайшие часы.

— И как нам советуете поступить?

— Самое надежное место для наших подопечных находится здесь! — Митрич притопнул по полу здоровой ногой. — Да, здесь нет гостиничных номеров класса «люкс». Вместо этого имеются только служебные помещения, да еще комнатушка для кратковременного отдыха на КП, где имеются как раз, два диванчика. А КНП, как вы все знаете, связано сетью тоннелей с производственными помещениями. Так что нашим ученым друзьям, стоит всего лишь пройти сотню-другую метров по коридорам, не выбираясь при этом на поверхность, и они окажутся в хорошо оборудованном и защищенном, не менее, чем это, помещении.

— А охрана? — спросил Иванов, которому уже пришлось по душе предложение полковника.

— А что с охраной? На КНП полно совершенно пустых помещений, где охрана может расположиться с относительным комфортом. Матрасы только надо принести. Ну, да это мы мигом организуем. Все лучше, чем на морозе в пургу прыгать, да в сугробах лежать, пялясь во все глаза в ПНВ. К тому же вся охрана будет находиться в непосредственной близости к охраняемым объектам, а не дежурить посменно, что усилит надежность.

— Я, в принципе, не возражаю, — вопросительно глянул Иванов на Вострецова.

Вострецов, которому было все равно, где спать, только неопределенно пожал плечами.

— И столовая у нас тут — рядом, — вставил слово майор Гусаров.

— Столовая, говоришь? — обернулся к нему Иванов.

— Ну, да, — кивнул майор. — Она обслуживает сотрудников, работающих по сменам. Чтобы им не подниматься наверх и не тащиться в поселковую столовую, придумали столовую расположить поближе к производству, ради оптимизации.

— Осталось слово за вами, Алексей Сергеич. Вы ведь у нас тут главный распорядитель подземного царства, — обернул свой орлиный взор Иванов на скромно сидящего и молчащего Боголюбова.

— А что я? — он тоже пожал плечами. — Я и так все время почти провожу здесь, особенно после того, как моя Наталья отбыла на материк. Если считаете, что для безопасности будет лучше, то пусть так и будет.

— Ладно. Я то уж не пойду, а вы, Михал Дмитрич, распорядитесь там, чтоб мои чемоданишки сюда принесли, а то сдается мне, что тут и зубной щетки для меня не сыщется, — с усмешкой обратился Вострецов к полковнику.

— Лично прослежу, — клятвенно заверил и приложил ладонь к тому месту, где должно находиться сердце, Митрич. — А вы, Алексей Сергеич, когда будете сейчас перебазироваться на КНП, то не забудьте прихватить с собой и мой подарочек, ради успокоения моей души.

— Товарищ майор, — обратился Иванов к Гусарову, — надеюсь, вы согласуете нахождение нашей охраны в стенах КНП?

— Разумеется, товарищ генерал-лейтенант, — подтвердил Гусаров консенсусное решение по обеспечению охраны. — И сделаю соответствующую запись в журнале о допуске для всех лиц, сопровождающих вас.

— Я тогда тоже сниму охрану с дома Алексея Сергеича и перебазирую их сюда же. Нечего им пустой дом охранять зазря, — произнес Митрич и вопросительно поглядел в сторону майора. Тот, молча кивнул, соглашаясь с комендантом.

Иванов, тем временем, пошарил у себя в нагрудном кармане и достал оттуда мини-рацию:

— Леня, ты меня слышишь? Прием.

— На связи, товарищ генерал.

— Леня, ты уж прости меня, голубчик, что я вас изрядно поморозил. Скажи там ребятам, что расквартировались в общежитии, чтобы они в срочном порядке сворачивали свой лагерь. Пусть все матрасы, которые там находятся, взяли с собой и собрались возле центрального входа на объект. Здесь их встретят товарищи, — он взглянул на майора и тот утвердительно кивнул, — и после оформления допуска проводят сюда к нам. Здесь будем временно квартировать и столоваться. Задача ясна?

— Так точно, товарищ генерал, — ответил неведомый Леня.

— Перед сном не мешало бы подкрепиться, — пытливо взглянул он, прежде всего, на Вострецова, а потом уже и на всех остальных, как бы спрашивая их мнения. — Вы, товарищ Гусаров, сказали, что тут у вас столовая имеется, так не откажите в любезности старикам и проводите нас туда, пожалуйста.

— Конечно, провожу. Идемте за мной, товарищи, — поднялся он с места и бодро пошагал вдаль по коридору. Все дружно потянулись за ним, хотя и сами прекрасно знали туда дорогу.

II.

Там же, 07.09.2020 г., 4.00 по местному времени.

В эту ночь Арнольд даже не ложился, чтобы прикорнуть хоть на малое время. Так и лежал одетый в кровати, почти до означенного времени. Его одолевали тяжкие думы. Сегодня ему предстояло окончательно перейти грань общечеловеческой морали. Раньше ему даже в голову не приходили мысли о чем-то подобном. Предавая Родину путем передачи ее врагам секретной информации об оборонном потенциале, он никогда не утруждал себя размышлениями на эту тему. Ему просто очень хотелось денег. Связавшись с Ингрид, он почувствовал вкус к разгульной жизни. А насмотревшись голливудскую стряпню о роскоши существования (не жизни, потому что она не имеет ничего общего с существованием ради удовлетворения низменных инстинктов) и свободе нравов среди «золотой» молодежи из Залужья, захотелось просто быть одним из таких. Он с детства был неглупым мальчиком, поэтому прекрасно осознавал, что дорога к материальному благополучию, в том смысле, в котором он его понимал, отнюдь не усыпана бесплатными "плюшками», сыплющимися с небес просто так. Она напоминала широко распространенные электронные игры «бродилки», где золотые монеты можно было получить, только после прохождения очередного левела. И с каждым разом задание очередного левела становилось все более и более трудновыполнимым. Так вот произошло и с Арнольдом. Сначала у него попросили сведения оборонного значения, непосредственно связанные с его специальностью, что, в общем-то, не сильно его напрягло, так как особых стараний прилагать не пришлось — всего-то передать тетрадки с конспектами закрытых лекций. Потом задание усложнилось и его кураторы уже не просили, а требовали провести специальную шпионскую акцию по добыче сведений, никак напрямую не связанных с его профессиональной деятельностью. Затем от требований перешли просто к банальным приказам, повелев принять участие в подготовке нападения на базу, в которой он проходил службу. И вот теперь его окончательно решили «повязать кровью», велев уничтожить дежурную смену радиолокатора. И он покорно согласился с этим, одурманенный ложной надеждой на скорое обогащение и приобщение к «цивилизованному миру». Нет, его не мучала совесть за предстоящее очередное преступление. Для этого он был слишком рационален. Его мучал страх, а вернее два страха. Первый страх сводился к отсутствию навыков по убийству людей. Он не то, что никогда и никого не убил в своей жизни (странное дело, но он даже в детстве не издевался над животными, хотя по закону жанра, просто обязан был это делать), он даже не мог представить себя в роли убийцы. Даже на учениях по стрельбе, в которых ему приходилось участвовать, он еще ни разу толком не смог попасть в мишень, так как в последний момент перед выстрелом всегда невольно прикрывал глаза. Инструктор, проводивший занятия с офицерами, давно махнул на него рукой, ставя зачеты лишь потому, что их просто нельзя было не ставить, ибо это легло бы пятном на репутацию всей воинской части. Он очень боялся, что не сможет найти в себе силы, чтобы нажать на спусковой крючок и при этом не зажмуриться по укоренившейся привычке. Второй страх был более глубинным и рациональным. Его терзали смутные подозрения в отношении своих заказчиков. Подкорковым сознанием он понимал, что если кураторы решили использовать его в качестве банального киллера, то это могло означать только одно — его услуги информатора больше им не нужны и от него решили, таким образом, избавиться, использовав, как расходный материал. Эта мысль настолько напугала Шептицкого-младшего, что он всерьез начал было подумывать о возможности бросить все к чертовой матери, забиться где-нибудь в расщелине, переждав авианалет, а после выбраться на белый свет и мотануть назад — в Москву, ведь базу после того, как ее вдоль и поперек перепашут В-52, наверняка будет ликвидирована. А уж в Москве он найдет себе теплое местечко, чтобы дождаться финальной развязки всего этого безумия. И не надо бояться, что его кураторы выдадут властям. Им самим это крайне невыгодно. Сдав его чекистам, они подставят под удар отца, который для них представляет, куда большую ценность, чем он сам. Он уже готов был принять такое решение, но раскинув умом еще раз, понял, что спасая свою шкурку, он ставит жирный крест на своей мечте — попасть в сказочный мир спокойной и сытой жизни на Западе. Мало того, что без денег он будет там, мягко говоря, никому не интересен, так еще и его хозяева, у которых с памятью всегда было благополучно, наверняка напомнят ему невыполнение последнего приказа. И итогом этого напоминания может стать автомобильная катастрофа. Буйное воображение Арнольда уже в красках нарисовало жуткую картину возможного «несчастного случая». Мороз пробежал вдоль всего позвоночника старшего лейтенанта и он, словно подброшенный невидимой катапультой, вскочил с кровати. Нет уж! Только не это! В конце концов, откуда такое подавленное настроение? Он ведь из породы везунчиков по жизни. Ему всегда и все сходило с рук, и из всех передряг он выбирался, даже не замочив пятки. Поэтому есть веские основания считать, что и в этот раз все пройдет наилучшим образом. Надо только перебороть свой страх, а дальше… Дальше его ждет новый мир и новая жизнь, где-нибудь на побережье Флориды, под шезлонгом, с бокалом мохито в руке и в окружении прелестных и безотказных мулаток. Он решительно подошел к полке с книгами и, сунув руку внутрь, достал из глубины завернутый в тряпицу пистолет. Еще раз, проверив его рабочее состояние, сунул в карман шинели. Затем немного подумав, шагнул к прикроватной тумбочке и достал оттуда табельный «макаров» и сунул его в другой карман — на всякий случай. В прихожей присел на минутку на табурет, как заведено перед дальней дорогой, затем окинув взглядом свое жилище, в котором провел почти год, вспоминая, не забыл ли чего. Нет, не забыл. Да, собственно говоря, тут и не было ничего такого, что он хотел бы взять с собой на память. Не было ничего, чем бы он дорожил. В новый для него мир надо было идти необремененным лишним багажом и сентиментальными воспоминаниями, твердо и решительно прикрывая за собой дверь в прошлое. Он хлопнул себя по нагрудному карману, в котором находилась его личная радиометка и покинул помещение, даже не закрыв на ключ. Машинально взглянул на свои наручные часы. Они показывали 4.05. Времени, чтобы дойти до станции, было хоть отбавляй. Она находилась на краю поселка, прямо на берегу залива. Выйдя на улицу, слегка прижмурился: легкий буранчик покалывал острыми снежинками лицо и не давал глазам полностью раскрыться. И тут ему в голову ударила неприятная мысль: «А что, если охранники спросят за какой такой надобностью я поперся ночью на станцию? Что я им скажу?» Он даже замедлил и без того не слишком торопливый шаг, чтобы лихорадочно найти зацепку для оправдания нежданного визита. Решение нашлось довольно быстро. Он вспомнил, что еще месяц назад обещал капитану Долгих зеленые светодиоды для индикации клавиатуры управления. В промышленной комплектации шли только красные, которые за долгую смену операторов очень сильно напрягали зрение, и они постоянно жаловались на такое неудобство. А у него как раз были такие со списанных накануне контрольно-измерительных приборов и он по хомячьей натуре всех северян, надергал их оттуда, думая приспособить в качестве гирлянд для новогодней елки. Эта спасительная находка из глубины памяти, как нельзя, кстати, взбодрила его, и он прибавил шагу. Улица хорошо освещалась фонарями, и это освещение придавало поселку особый лоск, делая из него нечто сравнимое с районным центром в российской глубинке, а не утлое и забытое Богом обиталище где-то на краю земли. Теперь идти было гораздо проще — ветер дул в спину и уже не слепил глаза. Уверенности придавала еще и тяжесть в карманах. Ни попутных, ни встречных прохожих на глаза не попадалось и это тоже вселяло в Арнольда некую уверенность в благополучном исходе намеченной акции. Чем меньше народу увидит его в этот час, тем легче ему будет объяснить свое алиби, в случае, если операция хозяев по каким-то причинам провалится. Улица упиралась в самую пристань, где у пирса коротал остаток своих дней старенький базовый тральщик «Герман Угрюмов», поэтому Шептицкий не доходя до ее конца, свернул на одну неприметную, но тщательно натоптанную тропинку, ведущую к РЛС. Через пять минут он уже подходил к целому лесу из антенн, составлявших основу для загоризонтного радиолокационного поля «Подсолнуха». Здесь блага цивилизации заканчивались, поэтому было довольно темно, хоть Полярная ночь еще и не началась. Но среди мачт антенного поля явственно просматривался модуль управления станцией, чем-то напоминающий древний саркофаг. Сравнение с саркофагом несколько развеселило старшего лейтенанта, уловившего в этом зловещую судьбу для его обитателей. Из состояния злой ироничности его вывел возглас: