Так вот, Зои теперь тоже в этом списке. Я не знаю, о чем это говорит, но я уже внес ее в него. Все, что я знаю — теперь, когда она в безопасности, я чертовски зол.

— Ты знаешь, сколько пьяных туристов мне приходится вытаскивать из сугробов? — спрашиваю я. С ней могло случиться все, что угодно. Она могла потерять сознание в снегу. До нее мог добраться медведь. Черт возьми, один из быков Корда мог брести мимо. — Если ты собиралась напиться, тебе следовало позвонить мне, — я провожу рукой по волосам. Я бы держался на заднем плане и убедился, что она и ее друзья благополучно добрались до своего жилья.

В идеальном мире женщина могла бы напиться, не задумываясь дважды. Но мы живем не в идеальном мире. Есть много подонков, которые ищут такие возможности. Вот почему женщины вокруг меня знают, что могут позвонить мне в любое время, когда захотят напиться, и я прикрою их спину. Я появлюсь в клубе или баре, выпью свою воду и вмешаюсь, когда какой-нибудь придурок попытается распускать руки.

Она хихикает и хмурится, скрещивая руки на груди. Затем самым глубоким голосом, на который только способна, она говорит:

— Шериф Брок сегодня такой серьезный.

Я не могу удержаться от смеха над ее впечатлением. Что такого есть в этой женщине, что заставляет все казаться лучше? Просто находиться рядом с ней — все равно что выйти на улицу, навстречу солнечному свету.

— Хочешь услышать секрет? — она наклоняется ближе и теряет равновесие, врезаясь в меня. На самом деле она часто теряет равновесие, но алкоголь ситуацию ничуть не улучшает.

Я поддерживаю ее, положив руки ей на бедра:

— Что это?

Ее дыхание овевает мое лицо, когда она говорит. Это запах фруктовых нот вина, которое она пила.

— Я все еще девственница.

Что ж, это было последнее, чего я ожидал, когда она сказала, что у нее есть секрет. Я подумал, может быть, признание в том, насколько она пьяна или как весело ей было сегодня вечером. Не такое откровение, от которого вся моя кровь застыла бы в жилах за один удар сердца.

Есть миллион вещей, которые я хочу ей сказать, начиная с того, что все мужчины вокруг нее слепы. У нее невероятные изгибы, о которых я думал с тех пор, как увидел ее идеальную задницу в лесу.

— Давай заведем тебя внутрь, а?

Она проводит пальцем по моей рубашке, и, несмотря на ткань, разделяющую нашу кожу, ее прикосновение обжигает меня, как раскаленные угли.

— Мне нужно это исправить

— Нет, когда ты пьяна, ты этого не сделаешь, — бормочу я и заключаю в объятия. Я вношу ее в дом в свадебном стиле, отмечая, как она дрожит.

Вуфер подходит к двери и танцует вокруг моих ног по кругу, пока я возвращаю любовь всей его жизни в хижину.

Я помогаю ей снять мокрые ботинки и пальто. Затем настраиваю термостат, устанавливая его на невероятно теплый режим. Я смотрю на камин, но не хочу оставлять его гореть, так как скоро уйду.

Вуфер снова лает и смотрит на дверь.

— Я собираюсь помочь ему выйти, — бросаю я через плечо, но она уже направляется в ванную. Наверное, мне следует проверить, как она, но, учитывая, что Вуфер начал танцевать, ему нужно срочно уходить. Я не могу рисковать несчастным случаем в домике. Грифф, владелец курорта, порядочный парень. Но домашних животных здесь быть не должно.

Пока Вуфер справляет нужду, мой телефон вибрирует от новых текстовых сообщений. Я уже знаю, что это Аманда. Она звонила и писала всю ночь. Я думаю, что через некоторое время мое отсутствие ответа даст ей понять мою позицию. Но я подозреваю, что она думает, что это какая-то игра. Это не так. Есть только одна женщина, которая меня интересует, и в данный момент она пьяна в домике позади меня.

Как только маленький песик закончил, я забираю его обратно в дом. Сейчас Зои в своей спальне. На ней только черная футболка и трусики-танга. Когда она закидывает руки за голову и зевает, я вижу соблазнительный отблеск ее округлого животика.

Если бы она была трезвой, я бы с удовольствием забрался к ней в постель и провел ночь, решая проблему девственности. Но сегодня этого не может быть.

— Давай уложим тебя в постель.

Я осторожно укладываю ее в постель и укрываю одеялом. Меня удивляет, насколько сильно мне нравится заботиться о ней. Я никогда не думал, что у меня действительно хватит на это сил. Я всегда считал, что я больше из тех, кто отвечает за все и всех спасает.

— Спи спокойно.

Она моргает, глядя на меня невинными зелеными глазами. Они наполняются слезами:

— Сейчас я так одинока. Без родителей. Без Наны. И Зола. Зо совсем одна.

Мое сердце болит от ее слов. Я не хочу, чтобы Зои была одна в этом мире. Она заслуживает большего. Она заслуживает того, чтобы ее окружали семья и друзья, которые заботятся о ней, которые понимают, какая она особенная.

Поскольку она под всеми этими толстыми одеялами, я не могу дотянуться до ее руки. Вместо этого я нежно сжимаю ее плечо:

— Утром ты почувствуешь себя лучше.

Она кивает, и ее глаза закрываются. Я могу только молиться, чтобы ей снились сладкие, успокаивающие сны. Чтобы ее не преследовало одиночество во сне.

Вставая, я беру бутылочку с обезболивающими таблетками и воду, ставя их на прикроватный столик. Ее дыхание ровное и размеренное, хотя она еще не совсем заснула. Вероятно, просто засыпает.

Вуфер протискивается в приоткрытую дверь и бросает на меня умоляющий взгляд.

— Ты обычно спишь с ней на кровати? — спрашиваю я, а потом понимаю, что малыш не может мне ответить. — Ну, вот что я тебе скажу. Ты можешь сделать это сегодня ночью.

Взяв его на руки, я осторожно кладу крошечную собачку на кровать. Он мгновенно перебирается на подушки и занимает место рядом с головой Зои. Очевидно, он привык спать с ней. Счастливый пес.

Я почти выхожу за дверь спальни, когда голос Зои останавливает меня. Умоляющим тоном она шепчет:

— Останься на ночь.

Если бы не ее предыдущее признание, я был бы более сильным мужчиной и ушел. Но мысль о том, что Зои в незнакомом месте чувствует себя грустной и одинокой, заставляет мои внутренности сжиматься. Я хочу быть тем мужчиной, который скрасит ее плохие дни, который сделает ее серое небо голубым.

Скидывая туфли, я говорю:

— Хорошо, но тебе лучше не забирать у меня одеяло.

Она торжественно кивает, ее взгляд все еще стеклянный, а щеки раскраснелись:

— Я могу быть хорошей компаньонкой.

Я присоединяюсь к ней на кровати, и, верная своему слову, она отдает мне часть одеяла. Ее соблазнительное тело уже согрело маленькую кровать, и она придвигается ближе, прижимаясь к моей груди.

— Ты приятно пахнешь, — говорит она с тихим вздохом.

Меня переполняет чувство удовлетворения. Я даже не подозревал, что искал покоя. Но, держа ее в своих объятиях, знаю, что нашел его. Я обрел спокойствие, в котором нуждался. Теперь мне просто нужно найти способ убедить ее, что нам суждено быть вместе.

Глава 8

ЗОИ

Когда я просыпаюсь, первое, что я замечаю — это пульсирующую боль в голове, за которой следует ощущение, что мое лицо прижато к твердому камню. Я имею в виду, этот камень отлично пахнет. Как сосна и мужской одеколон и, о, нет.

Я, наконец, замечаю, что мое лицо не прижато к твердому камню. Нет, это твердая грудь Брока, в которую я уткнулась лицом. Что еще хуже, у меня текут слюни. На самом деле, на его футболке огромная лужа слюней, когда я отстраняюсь от него.

— Доброе утро, — бормочет он глубоким и хрипловатым от сна голосом.

— Доброе утро, — писклю я, пытаясь вытереть лицо, не привлекая внимания к тому факту, что чуть не утопила нас обоих. Почему этот мужчина обязан быть таким горячим?

Он принимает сидячее положение и проводит рукой по волосам. По какой-то странной причине мне кажется, что он делал так прошлой ночью. Но что именно произошло?

Я помню, как пила с девочками. Я определенно выпила немного алкоголя, если судить по этой пульсирующей головной боли.

Как будто читая мои мысли, он говорит: