– Принесли ваш чемодан, – выдернула меня из дремы Ольга Михайловна. – Вы как, сначала поужинаете или примете ванну?

– Сначала душ, – кивнул я, вставая с кресла.

– Вы можете расположиться здесь, – сказала Телегина. – Диван раскладывается, постельное белье и все необходимое я вам дам. Кстати, вы на сколько дней приехали в Москву?

– Десятого уезжаю.

– Вот и живите до десятого, – неожиданно заявила хозяйка, наверное, хотела держать меня в поле зрения.

Что ж… Я не против, мы же, вроде, по одну строну «баррикад».

– Я вас не стесню? – из вежливости осведомился я.

– Нет. Вы же видите, я живу одна.

– Спасибо!

– Не за что. Вымоетесь, приходите на кухню, будем ужинать.

– Хорошо!

Я притащил из прихожей свой чемодан, вытащил из него свежее белье, треники, футболку и тапки для домашнего ношения. Захватив белье, я направился в ванную.

– Там я повесила синее в белую полоску полотенце, – сообщила хозяйка из кухни.

Я заперся в ванной. В комнатке оказалось окошко, выходящее на кухню. Без занавесок, но почти под самым потолком. Такие окошки часто встречались в советских квартирах. Ходили легенды, что они созданы специально для того, чтобы при взрыве газа стену кухни не вынесло, а лишь выдавило стекло. Бред, конечно, скорее всего, ради экономии света они застройщиком предусмотрены, а не для борьбы с туберкулезной палочкой (тоже городская легенда), которая, якобы, в темной влажной среде себя неплохо чувствовала.

Залез под душ и тщательно с наслаждением вымылся, потом постирал бельишко и носки. Мне еще здесь жить, а запас невелик. Сине-белое полотенце я действительно отыскал. Вытерся. И теперь был готов к ужину в компании сотрудницы КГБ. Впрочем – не привыкать. С некоторых пор я только и делаю, что ем и даже выпиваю с людьми из этого весьма серьезного ведомства. Тем более, что и сам в каком-то смысле имею к нему отношение. Хотя с большим удовольствием занимался бы с пацанами и девчонками в секциях и в школе. Ведь даже поездка в столицу, которая представлялась мне безалаберным времяпровождением, обернулась шпионским детективом.

Войдя на кухню, я обнаружил, что Телегина тоже переоделась. Теперь она была в домашнем халатике, который оказался ей очень к лицу. И вообще, глядя на Ольгу Михайловну трудно было поверить в ее одиночество. Не припрется ли завтра какой-нибудь майор отношения выяснять?

У хозяйки квартиры были темные волосы, сейчас собранные в косичку, карие глаза, немного скуластое лицо, прекрасно оформленный бюст, насколько можно видеть благодаря неплотно запахнутому на груди халату. В ее внешности сквозило нечто восточное, но скорее всего, доставшееся от достаточно далеких предков.

Ужин оказался скромным. Яичница с ломтиками докторской колбасы, бутерброды с маслом и сыром, и чай. Завтра закачусь в какой-нибудь ресторан. Причем – еще до того, как шпионские игры продолжатся. Надеюсь, товарищ Телегина не будет всю дорогу держать меня на поводке разной степени длинны? Иначе поводок придется оборвать…

Хозяйка оказалась дамой проницательной. Основную массу яичницы и большую часть бутеров она подсунула мне. Так что не правдой будет сказать, что я встал из-за стола голодным. А еще за ужином мы мило побеседовали. На отвлеченные темы.

Когда остаешься с красивой женщиной наедине, да еще и в непринужденной обстановке, волей неволей ждешь продолжения. Будь я свободен, начал бы осаду Ольги Михайловны. По всем правилам флирта. Может быть она и ждала этого, но я не начал. Сложится у нас с Илгой дальнейшая совместная жизнь, останусь ей верен. Не сложится – разойдемся, но пока мы вместе, все должно быть максимально честно. Такими размышлениями я себя тешил, когда отправился на боковую. Хозяйка принесла постельные принадлежности, я разложил диван-книжку, постелил и завалился спать.

Проснулся не слишком рано. Несколько минут лежал, прислушиваясь к тишине в квартире. Хозяйка, видать, была уже на службе. Потом естественные потребности погнали меня в удобства. Сделав все потребное, умывшись и почистив зубы, заглянул на кухню. На столе лежала записка. Я взял ее и прочел: «АЛЕКСАНДР. ЗАВТРАК В ХОЛОДИЛЬНИКЕ И НА ПЛИТЕ. ОСТАВЛЯЮ КЛЮЧИ НА ТУМБОЧКЕ В ПРИХОЖЕЙ. ДО ВСТРЕЧИ!». И больше ни слова.

Ну а с другой стороны, чего я хотел? Чтобы она мне оставила пароли и адреса явок?.. Ну или хотя бы проинструктировала о том, как мне вести себя в момент передачи Машей свертка Эсмирке? Надо понимать, что я в этой ситуации просто не должен вести себя как-то по особенному.

Самое главное, делать вид, что знать ничего не знаю и ведать – не ведаю. Я глянул на часы. Уже начало первого, а я еще обещал Вершковой заехать за ней. Надо поторапливаться. Я поднял крышку над сковородкой, что стояла на плите. И обнаружил котлеты. Заглянул в холодильник. Нашел там колбасу и банку с прибалтийскими шпротами. В хлебнице подсыхала половинка батона. Я решил не заморачиваться с разогревом котлет. Тем более, что в отсутствии микроволновки – это не слишком быстрая процедура. Ограничился тем, что поставил на плиту чайник. Пока закипала вода, вскрыл банку со шпротами и нарезал хлеб.

Выложил несколько рыбьих тушек на ломоть и с удовольствием сжевал. Вода закипела. Я налил себе чай, насыпал сахару, размешал его в чашке. Выудил из сковородки пару котлет. В общем, завтрак вышел на славу под звуки симфонического оркестра, доносившиеся из радиоточки над холодильником.

Убрав за собой и вымыв посуду, я вернулся в гостиную, которая временно стала моей комнатой, оделся. В прихожей я действительно нашел ключи. Взял их, сунул в карман дубленки и покинул квартиру.

Вчера, когда мы входили в дом, нас встретил вахтер – пожилой дядька в военной одежде но без знаков различия. Телегину он приветствовал на вытяжку, а на меня посмотрел с профессиональным подозрением.

Сейчас он тоже на меня посмотрел не слишком по-доброму, но промолчал. Наверное, гэбэшница предупредила его, что я останусь у нее на несколько дней. На улице было солнечно и морозно. Я дотопал до ворот, в которые вчера въехала «Волга». Они были заперты, зато имела место небольшая проходная. В ней тоже оказался дядька из вневедомственной охраны. Вохровец ведал железным штырем, который блокировал вертушку, торчащую посередине проходной, так что просто так мимо него пройти было нельзя. Этот от вопросов не удержался.

– Вы у кого были, товарищ? – осведомился он.

– У Ольги Михайловны Телегиной, – ответил я.

– Документики предъявите!

– С какой стати? – удивился я. – Я же выхожу, а не вхожу!

– Мало ли кто тут ходит и выходит, – откликнулся вохровец. – А может, ты через забор сюда сиганул?! А дом у нас режимный. Будешь артачится, приму меры к задержанию.

Я хмыкнул. Мне было интересно посмотреть, как он станет меня задерживать в его-то возрасте, но спорить с этим пенсионным «цербером» я не стал. Мне еще жить в этом доме. Поэтому, я вынул из кармана паспорт и протянул ему. Вохровец открыл краснокожую книжицу и принялся ее изучать, сличая фотографию с моей физиономией. Потом открыл амбарную книгу и начал ползать пальцем по записям в ней, беззвучно шевеля губами и нацепив на нос массивные очки.

– Ну все правильно, – пробурчал он. – Данилов, Александр Сергеевич… Проходи…

«Цербер» вернул мне паспорт и дернул штырь вертушки на себя, освободив проход. Оказавшись «на свободе», я сразу кинулся ловить тачку. Надо было спешить и некогда уже валандаться по метро и автобусам.

Мне повезло. «Волга» с зеленым глазком как раз проезжала мимо. Когда я произнес слово: «Строгино», водила сморщился, словно раскусил ядрышко гнилого ореха, и тогда я добавил: «И обратно, до Третьяковки». Он сразу же оживился, кивнул, мол, садись. Я плюхнулся рядом с ним на сиденье, и такси покатило по шумному полуденному городу.

На улицу Кулакова мы прибыли вовремя. Я рассчитался по счетчику и попросил подождать. Таксист согласно хмыкнул и счетчик не выключил. Я вошел в уже знакомый подъезд, поднялся на третий этаж, нажал кнопку звонка. Дверь сразу же распахнулась. За нею стояла Маша, уже одетая и готовая к выходу. Показала мне сверток, в знак того, что не забыла о своей миссии. Мы спустились на первый этаж, вышли со двора и сели в поджидающее нас такси. Увидев пассажиров, водила с облегчением выдохнул. Ведь счетчик продолжал щелкать и в окошечках по-прежнему выскакивали циферки.