– А немцы-то в болотах что? – поинтересовался Олег.

– А чего за них переживать? Хотя, конечно, тоже не все по своей воле пришли. Как и задумано было, сгинули ко всем чертям. Без опытного проводника назад оттуда пути нет.

– Дед никогда об этом не рассказывал.

– Да не сильно сперва приняли-то его наши, – продолжила баба Дуся. – Партизаны-то из лесов тоже так и не вернулись в деревню. Для болот-то что немец, что поляк, что русский, – все на одно лицо. Может, деревенские думали, что Платон как-то к тому причастен. Но не при делах он был. Сам едва выжил. Вот так мы с ним и сдружились. Полагаю, совестно ему было, что с фрицами повоевать так и не довелось. В деревне-то у себя он самый рукастый был, так в колхозе ещё в сорок втором ему бронь председатель выбил. Хоть и артачился Платон, но против председателя не пошёл, потому как сам понимал, что без него с оставшейся техникой лучше никто не справится. Мужики-то, что с войны живыми вернулись, с подозрением к таким, как Платон, относились. Своей фронтовой мерой мерили. Это уж спустя много лет нравы смягчились. Да Платон особо-то в друзья ни к кому и не просился. Гордый был. В город одно время подался, бабу себе нашёл, ребёночка даже успел заделать – мамку твою. А потом расстроилось у них что-то, разошлись они, и он обратно в Чутки вернулся. Но отношений ни с супругой бывшей, ни с дочкой не прерывал. Доброе у него сердце было и справедливое. Ну вот, пришли мы на место.

Они выбрались на небольшой пригорок, верхняя часть которого оказалась ровной и совершенно плоской. Подковой с трёх сторон его опоясывал невысокий кустарник, весь усыпанный шапками белых соцветий. От них шёл терпкий, чуть сладковатый запах, похожий на аромат перебродившего вина.

– Это и есть бугун? – спросил Олег.

– Он самый, – кивнула головой женщина. – Расстилай возле него солому.

Вдвоём они полукругом распределили по земле всю охапку, и баба Дуся её подожгла. Клубы густого дыма стали застилать горизонт. Запах тлеющего бугуна сделался ещё острее и гуще. В голове у Олега слегка помутнело.

– А теперь гляди в оба, – сказала баба Дуся. – За дымом ищи.

– Что искать?

– Как только заметишь две красные точки, то не упускай их из виду. И не бойся. Смотри на них. Они станут приближаться, а ты стой и не двигайся с места.

– Что за точки?

– Змей болотный на запах должен явиться.

– Змей?! – воскликнул Олег. – Какой ещё змей?

– Сам увидишь, – схватив его сзади за плечи, сказала женщина. – Я рядом буду, не бойся. Внимательно смотри. Главное, не отводи глаз.

– Ну ладно, – согласился Олег.

Но голос его прозвучал как-то со стороны, словно говорил вовсе не он, а кто-то у него сбоку. Стена дыма, заслонившая уже солнце, задрожала и стала закручиваться в спирали, и в этих быстро завивающихся спиралях вспыхнули две яркие красные точки. Они стремительно приближались, меняя своё расположение слева направо и сверху вниз. Олег смотрел на них не моргая. И когда огоньки оказались уже совсем рядом, то он увидел и самого́ Змея. Это были его глаза. А само существо предстало перед ним всей громадой своего исполинского тела – зеленовато-коричневое, со светящимися чешуйками вдоль плоской рогатой головы. Змей навис над ним и затем в одно неуловимое мгновенье кольцами охватил Олега поперёк тела. Он завивался вокруг него, то уменьшаясь, то увеличиваясь в размерах, и всё сильнее сжимал, будто в тиски. Стало нестерпимо жарко. Олег не мог больше вздохнуть, в ужасе понимая, что ему пришёл конец. Он пытался повернуть голову, чтобы увидеть стоявшую позади бабу Дусю, но и это стало теперь невозможным. Он хотел закричать от пронзившей его насквозь боли…

И очнулся. Он лежал всё на той же печке в доме у бабы Дуси, с головой укрытый травами и лепестками подсолнуха.

***

И что же это было? Сон? Они и в самом деле ходили на болото? И Змей тоже был настоящий? И стена дыма, скрывшая горизонт?

Олег выбрался из-под трав и слез с печки. Вот Волчок. Вот его одежда на лавке. А сейчас выйдет из соседней комнаты баба Дуся и скажет: «Ну вот и хорошо. Выпьешь чаю, и будем собираться в дорогу». Он оделся и замер, глядя то на занавеску, отделявшую две смежные комнаты, то на уставившегося на него со своей жёрдочки ворона. Но занавеска не шевелилась, а Смольный не издавал никаких звуков. Ну, может, оно так даже и лучше.

Олег облегчённо вздохнул. Вышел в сени, ополоснул холодной водой из рукомойника помятое лицо и вместе с псом спустился с крыльца во двор.

На улице баба Дуся разбрасывала из деревянной котомки корм. Вокруг неё деловито гарцевали курицы в количестве пяти штук.

– Доброе утро, – сказал Олег.

– Доброе, – негромко поприветствовала его женщина.

Олег внимательно на неё посмотрел. И немного опешил. Она изменилась. Лицо её осунулось и стало как-то темнее. Глаза будто выцвели, и взгляд был обращён внутрь. Да и движения её, ещё вчера уверенные, сделались скованными и неровными. Но наблюдения свои Олег не решился озвучить и ничего не спросил.

Баба Дуся слегка улыбнулась и подошла к нему ближе.

– Приключение наше с тобой на том и закончится, – сказала она. – А теперь тебе идти нужно. Гость тебя в доме деда уже заждался.

– Какой гость?

– Вестник, – снова в своём загадочном стиле произнесла баба Дуся. – Поспеши, а то не ровен час уедет. Только вот ещё что… Постой. Я сейчас.

Женщина зашла в дом и через минуту появилась с небольшим бумажным кульком.

– Вот, – протянула его Олегу. – Тра́вы это. Когда в город вернёшься, заваривай и пей вместе с супругой, пока не закончится.

– А я вернусь в город? – удивился Олег.

– Это уже сам решай, – спокойно сказала женщина. – С гостем поговоришь и тогда примешь решение. Только три дня ещё подожди, если уезжать соберёшься. Займись домом, доведи там всё до ума. И кушать не забывай. Чувствуешь-то себя как?

Это он должен был задать бабе Дусе такой вопрос. Олег в смущении опустил глаза и ответил:

– Хорошо.

Прислушался к своему нутру и действительно не обнаружил в себе ни слабости, ни остатков боли, ни тошноты.

– А что с моей болезнью? – спросил словно у самого себя.

Баба Дуся отложила котомку, сняла с головы платок и села на ступеньку крыльца.

– Да что бы я тебе сейчас ни сказала, – ответила она, – ты же всё равно не поверишь. Ты и меня-то ведь поначалу за привидение принял. – Она улыбнулась устало. – Когда на обследование поедешь, сам всё и увидишь. И вот что… Меня эти три дня ты уж, пожалуйста, не тревожь. Попрощаться придёшь, когда Смольный весточку тебе принесёт.

– Ворон?

– Один у меня теперь посыльный. Дождись его, тогда и решение окончательное принимай. Всё теперь только от тебя зависит.

– Ладно, баба Дусь. Спасибо вам за всё. Так и сделаю, как вы говорите.

– Сделай, сынок. Не забудь. А теперь ступайте с богом. И пёсика береги. Славный он. Понимающий.

В глубокой задумчивости они с Волчком добрались до дома. Волчок тоже думал всю дорогу о чём-то своём, собачьем. Почти не заглядывал в лицо Олегу, как делал это обычно, а мотал время от времени головой, словно сокрушался о каких-то известных только ему ошибках.

На ещё сохранившейся лавочке возле дома их действительно ожидал гость. И это была Ольга.

– Господи! – воскликнул Олег. – А ты чего здесь?

Ольга развела руками:

– Тебя ищу.

– Вот уж не ожидал. А как ты дом-то этот нашла?

– Да один он здесь только жилой. И Марина подсказала. Даже карту нарисовала, как до деревни добраться. Правда, заплутала я немного в лесу. Но ничего. Добралась.

– Я же написал, чтобы не искали меня и не волновались. В чём такая необходимость? Стряслось что-то?

– Олеж, – опустила голову Ольга. – Маринка места себе не находит. Извелась вся. Да и я с дури сболтнула тебе лишнего. Теперь вот чувствую себя виноватой.

– А чего ей изводиться-то? – не удержался Олег. – Я же свободу ей дал. Пусть бы доктор её и успокаивал. И ты напраслину на себя не наводи.