«Где ты?» Как странно. У моего инквизитора был английский акцент.

Я огляделась. «Не знаю».

«С тобой всё в порядке? У тебя странный голос».

«Да? Я почти уверена, что именно так я и говорю».

«Ты ранена?» Чем больше я его слушала, тем больше он походил на Клайва, Магистра Сан-Франциско.

«Нет, я… ну, у меня очень болит голова, но в остальном я в порядке. Странный сон».

«Ты не спишь. Где ты, любимая?»

Я почувствовала, как у меня запылали щёки. Клайв назвал меня своей любовью. Ха! Лучший сон на свете.

«Сэм?»

Где был недовольный, раздражённый голос, который я так хорошо знала?

«Э-э, да?»

«Дорогая, мне нужно, чтобы ты открыла глаза и сказала мне, что ты видишь».

Сомневаюсь, что возможно просто взять и открыть глаза во сне

«Сэм!»

Я вздрогнула от рёва в голове. Моргнув, я открыла глаза, посмотрела в проникновенные карие глаза Джейн и провела рукой в перчатке по её ушам, почесала под мордой.

— Это был очень странный сон. Как насчёт тебя, моя новая подружка? Ты хорошо вздремнула?

В голове у меня ужасно стучало.

«Саманта Куинн Фицуильям, ответь мне! Где ты?»

Вздрогнув, я прошептала:

— Ты это слышала?

Я выглянула поверх Джейн в окружающую нас темноту.

«Что-то не так, дорогая. Я чувствую это. Оглянись вокруг, хорошенько подумай о том, что ты видишь».

— Я, наверное, схожу с ума, малышка. Пожалуйста, не запирайте меня на чердаке.

Однако я сделала так, как попросил бестелесный голос Клайва. Я оглядела руины. Небо только начало светлеть. До рассвета, вероятно, оставался ещё час, но между тёмным силуэтом руин и низким облачным ночным небом была какая-то чёткость.

Полагая, что, возможно, я не смогу ему дать самую лёгкую для идентификации перспективу, я вспомнила, как выглядели руины, когда я бежала к ним прошлой ночью. Знаю, это было безумие, но я попыталась послать ему этот образ.

«Риволикс? Какого чёрта ты делаешь в Йорке?»

Я съёжилась от гнева. Я не понимала, что происходит, но я знала, что каким-то образом облажалась.

«Извини. Прости меня. Я уже больше недели схожу с ума от беспокойства. Я не мог тебя найти. Я всегда чувствую тебя. Твоё сердцебиение успокаивает, наполняет тишину внутри меня. Я так настроился на тебя, что могу сидеть дома в своём кабинете, тянуться к звуку твоего сердца и слышать, как оно бьётся за много миль отсюда. Однако последнюю неделю была только тишина, дыра в форме Сэм в моей груди, и это больше, чем я могу вынести».

«Я не понимаю. Что происходит?»

«Мы не знаем…»

«Мы?»

«Рассел и Годфри, мои второй и третий. Мы все вместе приехали в Англию».

«Я в Англии? Я, серьёзно, заблудилась на вересковых пустошах?»

«По-видимому, так. Мы проверили твой телефон. На некоторых фотографиях, которые ты сделала, прогуливаясь по деревне, запечатлены отражения в витринах магазинов. Изображения, казалось, соответствовали двум фигурам на той фейской шахматной доске, которую ты просила меня охранять. Мы понятия не имеем, что это значит. Когда тебя схватили перед собором, мы видели только размытое пятно, но мы все уловили запах фейри».

Я не думала, что когда-либо слышала, чтобы Клайв произносил так много слов одновременно.

«Ты всё это время была в Йорке?»

Всё это не имело смысла, особенно Клайв, любящий меня и отчаянно пытающийся меня найти. Мы едва ли словом обмолвились за все те годы, что он ежемесячно посещал «Убиенную Овечку», где сидел в одиночестве за столом, выпивал и уходил.

«Я не знаю. Последнее, что я помню, это разговор с тобой по телефону сегодня утром. Коко была со мной в Пресидио. Ты рассказал ей, как вытащить меня из видения с крысами. Это ещё один случай, не так ли? Ты уже придумал, как разговаривать со мной, когда я в таком состоянии?»

Мне хотелось кричать. У меня так сильно болела голова. Это всё дело рук монстра из этого видения, не так ли? Жизнь с кем-то, кто любил меня, завлекающе висела передо мной, но когда я просыпалась, она исчезала, заставляя меня оплакивать жизнь, которой никогда не было. Мне всё это было не нужно. Преданный партнёр, который не мог жить без меня? Вот где мой мучитель показал свою руку. Это было уже чересчур. Всё, о чём я когда-либо мечтала, это рука, за которую можно было бы держаться в темноте, когда мне было страшно.

Я свернулась калачиком, снова уткнулась лбом в колени и стала покачиваться. Что я такого сделала, чтобы заслужить такую жестокость? Джейн заскулила и придвинулась ближе. Когда она утешающе положила голову мне на плечо, слёзы, которые я сдерживала, наконец, пролились. Я была потеряна в глуши, замерзала, в то время как кто-то мучил меня проблесками дружеского общения и любви.

«Пожалуйста, не плачь. О, любовь моя, пожалуйста. Думаю, теперь я понимаю, в чём проблема. Дорогая, послушай, я помогу тебе вспомнить. Я поделюсь с тобой своими воспоминаниями».

«Но ты не настоящий. Твои воспоминания это просто то, что вообразил мой грёбаный мозг».

«Ты помнишь это?»

В моей голове заиграл фильм о том, как мы с Клайвом медленно танцуем посреди шумного, пульсирующего ночного клуба.

«Нет».

«Мы встречались с Альфой стаи Бодега-Бей, чтобы расспросить, что он знает о женщинах, на которых напали волки и сбросили в океан рядом с «Убиенной Овечкой». Он знал твоего отца и любил его. Ему не нравился твой дядя. По его мнению, возможно, он убил своего собственного отца, чтобы захватить власть в стае».

Я наблюдала, как изо всех сил пыталась расслабиться, пока мы раскачивались под музыку, которую слышали только мы. Клайв держал меня так, словно я была хрупкой вещью; одно неверное движение, и я улетела бы. Его большой палец прочертил круги на моей спине. В конце концов, его губы коснулись моего виска, и напряжение ослабло, я положила голову ему на плечо, а он напевал мне на ухо романтическую мелодию из своей юности.

«Я был так счастлив держать тебя в руках. Это был первый раз, когда я был по-настоящему счастлив за столько лет, что и не сосчитать. Ты была прекрасным, драгоценным, трепещущим маленьким существом, которое было отдано на моё попечение. Меня не просили разрабатывать стратегию чьего-либо падения или пытать заключенного. Мне было позволено заботиться и защищать».

А потом мы оказались в его машине. Он смотрел на меня, разрываясь в смятении, зная, что не должен, что романтические отношения обречены на плохой конец, но не в силах удержаться от того, чтобы склониться ко мне. Он не поцеловал бы меня, если бы я не захотела, но я чувствовала его потребность. Я была единственной, кто двинулся вперёд, сократив расстояние и поцеловав его. Радость, всепоглощающая радость и страсть окрасили воспоминание. Я смотрела на свою жизнь сквозь призму Клайва.

Пока он делился воспоминанием за воспоминанием, взошло солнце, и мой разум начал заполнять пробелы. Сначала это был неуверенный ручеёк, но вскоре мои собственные воспоминания нахлынули. Стечение обстоятельств: я ударилась головой о камень, проходя сквозь разрыв в королевствах, и король, крадущий воспоминания, скрыла меня от самой себя. Теперь я полностью вернулась в свою собственную шкуру и дышала легче.

Джейн побежала облегчиться, прихватив с собой мой источник тепла.

«Тебе давно пора спать. Теперь я вспомнила. Я в порядке».

«Я знаю». Я почувствовала, как он улыбнулся. «Некоторое время назад ты стала участником воспоминаний. Однако я слишком наслаждался собой, чтобы остановиться. Эта последняя неделя стала сплошным адом от незнания, где ты была, кто тебя забрал. То, что ты в целости и сохранности в моих мыслях, возвращенная в дыру в форме Сэм в моём сердце, уступает лишь только тому, как ты была в моих объятиях. Как только сядет солнце, мы отправимся к тебе».