Оказывается, нет, не так. То есть так, но не совсем. Первое – Ватулину, второе, как и планировалось ранее – Семихватову, третье он, Семихватов, подарит Великому князю Алексею Борисовичу, а вот четвёртое уже тот подарит… Ясно! Значит, четвёртое должно на девяносто процентов состоять из понтов типа резьбы и инкрустаций.

Я сообщил полковнику, что заказанные им бинокли добыты в полном объёме, и что я готов получить очередную партию денег на дальнейшее укрепление материально-технической базы полка в лице вверенного мне подразделения.

В ответ я услышал кучу всего-всего. И о том, как всё непросто в вопросах финансирования полка, и о том, что я вместо службы царю-батюшке шляюсь чёрте где, и что за деньгами я должен теперь прийти в среду, а сегодня ещё только пятница, и чтоб я с глаз долой отправлялся к Синюхину, и чтоб он мне-бездельнику нашел, чем заняться. Всё, аудиенция окончена. Собственно, а когда в Красной Армии было по-другому? Сначала похвалят, а потом пистон вставят, чтоб не радовался сильно, и не забывал, кто в доме хозяин.

Что ж, в среду, значит в среду. Пойду и правда, к Спиридонычу.

Ротный попенял мне на небрежный внешний вид моих бойцов. Так они же три дня в поле на манёврах были! А не е… Неважно! Неважно?! Ну, неважно, так неважно. Разрешите исполнять? Исполняйте, но чтоб к обеду всё было готово! Слушаюсь, товарищ капитан!

Я поставил соответствующую задачу Данилычу и отбыл. А как вы хотели?! Я ведь тоже должен себя в порядок привести. А у меня-то всё имущество на квартире. Значит, я свободен до обеда. Как раз схожу на счёт полевой кухни поговорю.

Никитос довёл меня до нужного места и остался ждать за воротами. Я же, войдя во двор, спросил хозяина. Про странного офицера в не менее странной пятнистой одежде тут уже слышали. Это должно помощь.

Хозяин, высокий по местным меркам мужик с русой курчавой бородой, меня явно не ожидал. Да чего, собственно, ему меня ждать? Я же с Тимониным работаю. Вот с этого и начнём:

– Добрый день! Михал Макарыч рекомендовал мне, обратиться к Вам.

Такого здесь от меня ждали ещё меньше.

– Сам он сейчас занят на одном очень важном заказе, а мне бы побыстрее.

– И чего ж такого он сам не могёт изладить, что ажник ко мне прислал?

Я достал картинки и показал Губанову. Кстати, его по-правильному Афанасием Еремеевичем звали. Первый вопрос, который он мне в этой связи задал, звучал так:

– Эт хто ж такту малевать навострился?

Я даже не сразу сообразил, что это он о фотографии так.

– Умеют люди, – уклончиво ответил я. – Сколько времени и денег понадобится, для того чтобы сделать такую же?

Дальше последовали разного рода уточнения конструкции и назначения. Он подозвал человека по имени Фёдор, который оказался… Правильно! Кузнецом! Моя теория про имя, определяющее будущую профессию, находит всё новые и новые подтверждения.

Выслушав техзадание в изложении своего работодателя, Фёдор усмехнувшись спросил:

– Самобеглая печка, как у Емельки?

По-быстрому переварив, я ответил без тени юмора:

– Нет. На конной тяге.

– Эт куды ж такие?

Я не стал раскрывать все карты, и поэтому ответил довольно сдержанно:

– Мне.

– А Вам-то на что?

– Продам.

– Эт кому ж?

– Есть у меня покупатель. Берётесь, или других поискать?

Фёдор поглядел на Афанасия, а тот снова уставился на картинки.

– Сто рублёв дадите, так за месяц спроворим.

– Эк! – как бы возмутился я. – За месяц и сто рублей? Месяц – это долго, а сто рублей – дорого. Неделя и тридцать рублей!

Дальше начался довольно эмоциональный торг. Я упирал на сроки, дескать, Макарыч за месяц и сам справится. Главным аргументом у Губанова служил запредельный, в его понимании, расход железа. Это не было борьбой характеров, скорее, каждый пытался понять, реальные ли цена и сроки.

Фёдор попробовал повлиять на ход переговоров, апеллируя к тому, что для пущей устойчивости к выгоранию, железо должно иметь хорошую выделку (забыл я, как он её назвал) и определённую толщину:

– Така махина выйдет, пудов тридцать, как не сорок! Её ж не одна лошадёнка не своротит. Парой разве что, да кабы не тройкой!

– Это, братец, не твоя забота, – отвечал я, но про себя подумал, что кузнец, в сущности, прав.

Сошлись на двух неделях, шестидесяти рублях цены и пятнадцати аванса. Пойдёт. Две недели – это не так уж и долго, а шестьдесят рублей… да хрен его знает, много это или мало. Пока так, а там поглядим.

Я вручил Губанову предоплату и отбыл.

По дороге в часть меня одолевали смутные сомнения. Главным образом на предмет реальности сроков. Вот что я буду делать, если он не успеет за две недели? Начнём с того, что небо на землю не упадёт. Надо прямо и честно признаться себе, что никакой катастрофы не произойдёт. Но как-то реагировать всё равно придётся.

Наложить штрафные санкции? Или вообще на счётчик поставить?

Такая идея меня не сильно-то вдохновила, сейчас не девяностые.

Просто проигнорировать нельзя – уважать перестанут.

Тогда как?

Скорее всего, моя реакция на подобное должна будет зависеть от степени готовности изделия. А то, может быть вообще мужики и раньше двух недель успеют. Ну, тут как раз всё просто – премия.

Не-е-е, вряд ли. Вряд ли успеют раньше. Но, если успеют – добавлю денег, если затянут – заставлю ещё что-нибудь сделать в качестве контрибуции.

Договорившись сам с собой подобным образом, я вступил на территорию драгунского полка.

Воинство моё выглядело довольно браво. Ещё бы, у каждого солдата имелось по одной, а то и по две подменки. Подменка – это, если кто не знает, сменный комплект формы. Недолго думая, бойцы попросту переоделись и всех делов. Я, в сущности, поступил совершенно аналогичным образом.

Синюхин наскоро осмотрел моё подразделение и отправил всех обедать. Я доложил ему, что после обеда планирую огневую подготовку. Так сказать, пристрелку вновь поступившего вооружения. Со стороны ротного в мой адрес посыпались упрёки по поводу не своевременности уведомления начальства о подобного рода планах. Типа стрельбище-то полковое, а это значит, что там сейчас могут идти занятия у других командиров. Хочешь пострелять? Поставь руководство в известность, тебя за это поставят в план. А так это – бардак и разгильдяйство.

Вот проблему нашёл! Да за возможность пару раз стрельнуть из двустволки, меня сам Дерюгин вперёд пропустил, а особо упёртым можно и пяток патронов пообещать. Да даже и десяток! Ну, а если и это не поможет… да и хрен чай с ними! Была бы честь предложена! Мы, накрайняк, и подождать не обломаемся.

Больше всего на стрельбище мне хотелось попасть из-за только что приобретённой снайперской винтовки. Сначала я думал испытать её на каком-нибудь «секретном» полигоне, но по здравому размышлению пришёл к выводу, что товарища полковника стоит удивить в очередной раз.

Винтовка для этих целей подойдёт как нельзя лучше. Только её нужно побыстрее пристрелять. А то мало ли: вдруг завтра война, а у нас шнурки не глаженые. Нет-нет-нет, такое допускать никак нельзя. Ученья ученьями, но шуралеев никто не отменял. Кстати, а чего это про них не слышно ничего? Кончились?

СОЛЬ!!! Что у нас в полку с запасами голубой соли? Этот вопрос я адресовал Синюхину. Тот к моему великому удивлению пожал плечами, типа не знает. А кто знать должен? Я что ли? Кого если что пошлют на ликвидацию прорыва?

– Так тебя и пошлют, – успокоил меня Спиридоныч. – Никто лучше тебя всё равно не справится, вот ты и поедешь.

Да я просто счастлив!

Понял! Был бы дурак, так ни вжись бы не собразил!

А с пополнением у нас что?

Всё идёт своим чередом: Буродольских ждём со дня на день, марш-бросок в понедельник. Всё готово. Желание изъявили три десятка бойцов.

Сколько?! Три десятка?! Да это же, считай, никого нет! И вот нахрена я выделовался там, на речке почти перед целым батальоном?