— Напрямую через шельфовый ледник Росса! — твёрдо ответил Андрэ.
— Но ведь это же очень рискованно! У тебя что есть маршрутные карты?
— Извини, мне некогда!
И Андрэ быстро удалился прочь, не желая тратить время на бесполезные объяснения.
— Елена Маратовна, мы должны поехать за ним! — встревожено продолжил Джонс.
— Вовсе не должны! — строго ответила она, — к тому же в вашем случае ответственность будет прямо висеть на мне, вы это понимаете?! Я не собираюсь ни под трибунал, ни в тюрьму и физически не способна оплатить текущие расходы за сорванный турнир.
— Но, послушайте, ведь речь идёт о жизни людей, а он, то есть Андрэ… Вы разве не понимаете? Он действует сейчас фатально на исключительных факторах безысходности положения из-за своей любимой женщины, вот и всё! Вы знаете, что такое шельфовый ледник?! Это чёрт знает что впереди, это слой неизвестного льда над океаном, там расщелины шириной по сто метров, а внизу дно, глубиной до тысячи. Если он там провалится куда-нибудь, это всё равно что поехать наугад и погибнуть по дороге в любом случае. Туда нужно выдвигаться группой, чтобы было как можно больше запасных вариантов. А он… он просто сумасшедший, который решил поиграть с судьбой. Практически он поставил сейчас свою жизнь на кон с очень большой долей вероятности проиграть. Тем более маршрутных карт на этот ледник нет ни у кого, там никто никогда не ездил, во всяком случае официально. И поэтому лететь туда со скоростью двести узлов, как он собирается, это всё равно, что побежать в сосновый лес с завязанными глазами в надежде на то, что тебе повезёт не столкнутся ни с одним стволом дерева!
— Вы хоть понимаете, что вы сейчас мне говорите?! — нервно начала Сударева свои контраргументы, — сейчас идёт речь о миллиардах долларов и вы предлагаете мне, чтобы я взяла на себя ответственность и сорвала этот финансовый транш лично отпустив всю вашу группу, то есть шесть основных пилотов Программы! Из-за одного пилота ничего не произойдёт. Его накажут, а французская сторона возможно даже и не ответит за этот проступок, так как есть серьёзные причины, позволяющие без предупреждения выйти из турнира до его начала, но причём здесь вы?! Как можно оправдать ваши действия в этом случае?! Что вы, как истинные альтруисты — гуманисты так вот по-пионерски взяли и решили помочь? Вас никто не спрашивал, вы это понимаете? Вы здесь приказам подчиняетесь вообще-то! То есть в принципе вас сюда и вызвали по контракту вовсе не геройствовать, а заниматься совершенно другими вещами! Вот и занимайтесь ими!
— Ну а если вы сейчас понимаете, что кроме него никто им помочь уже не сможет, а в одиночку без подстраховки он практически наверняка провалит свою миссию, то тогда какой смысл был вообще посылать туда команду спасения, отпускать его одного и разбираться с американцами? Трупы там сами французы уберут после того, как прекратится шторм. А его вообще искать будет бесполезно, если он утонет где-нибудь в расщелине.
— Ну и что вы предлагаете, капитан? Я же уже вам сказала, что участвовать в этом не собираюсь!
— А собственно то же самое, что предлагал и он!
— В смысле?! — опешила Сударева.
— Ну, никто же не знает о нашем с вами разговоре. По камере видно, что мы о чём-то говорили. Потом вы просто ушли докладывать своим партнёрам об изменениях в ситуации на Амундсен-Скотт. А мы просто переоделись, спокойно сели в свои сновигаторы и уехали за ним, никого не спросив. Вы даже приблизительно об этом не могли подумать. Вот и всё! Здесь все офицеры и даю вам слово, что ни на одном допросе, ни один из нас даже вскользь не упомянет ваше имя! Мы все, как один будем твердить только то, что этот побег был исключительно нашей собственной инициативой. У нас есть шанс спасти жизни людей и помочь нашему другу. Согласитесь, что это гораздо важнее денег, над которыми бесконечно чахнут, как кощеи, члены правления в «Big Father House».
— Что ж, тогда этого разговора не было, — спокойно с разочарованным равнодушием произнесла Сударева, затем также спокойно без всяких эмоций поднялась с места и ушла, оставив команду пилотов с недосказанной пустотой в абсолютной свободе личных действий.
— Ну что, господа, я думаю все здесь не против поучаствовать в настоящем боевом походе, — твёрдо сказал Джонс.
На лицах пилотов группы не проскочило ни одной эмоции в ожидании продолжения флагманских напутствий. Джонс это сразу осознал и тут же продолжил:
— Тогда спокойно переодеваемся, ничего не забываем, затем как ни в чём не бывало спускаемся в машзал, если что — мы на внеплановую групповую тренировку. Вопросы есть?
Все начали расходиться по своим комнатам. Ещё через двадцать минут из стартовых модулей начали выезжать сновигаторы российской группы и удаляться в сторону Трансатлантического хребта по Восточной равнине.
ГЛАВА VI. САБОТАЖ
Когда последний сновигатор российской команды удалялся от станции на расстоянии в пол мили, группа американских пилотов подъезжала к полигону под небольшим углом практически им навстречу.
— Интересно, куда это они все? — послышался в эфире голос Джокера.
— Не знаю — не знаю! — с любопытством продолжил Снеговик.
— Колди, вы там со своим бойфрендом ничего не обсуждали по поводу внеплановых вояжей? Куда-то они уж больно шустро все намылились, — продолжил Джокер.
— Нет, мне он ничего не говорил, — немного подозрительным тоном ответила Little Coldy.
— Слушайте, я тоже хочу! — в форме заинтересованного каприза сказал Джокер.
— Давай, брат! Встретимся на Рождество у твоей тётушки Клэр в Новом Орлеане! — саркастично подыграл ему Снеговик.
— Малыш Хью, а ты что молчишь? — продолжил он.
— Я думаю, может у них на станции есть Бабл Гам?
— Не удивлюсь, если ты задумался об этом ещё на старте?
— Очень смешно, ха-ха-ха!
— Короче, давайте швартоваться, мне уже не терпится узнать, что они тут такого без нас придумали! — произнёс Джокер.
Американская команда парковала свои машины и встречалась на станции у центрального входа с менеджерами сопровождающей группы, а в это время наверху в Центральной диспетчерской подполковник Сударева вела довольно провокационный диалог с начальником Офиса Системного Контроля Биллом Фишером:
— Ситуация несколько прояснилась, вы оказались правы по поводу французского пилота и его невесты, — начала Сударева свою реплику.
— Настолько, что теперь главный «мушкетёр» сорвался к ней на помощь, а остальные вслед за ним?! — в интонации Билла Фишера сразу чувствовалось личное равнодушие, серьёзная психологическая атака на подавление статуса оппонента и форма пренебрежения, когда из тебя пытаются сделать дурака, которым ты явно не являешься, — я надеюсь, вы понимаете, что делаете?!
— Я ничего не знаю об этом! Я только что пришла на пост, и в первую очередь моей задачей являлось донести до вас оперативную информацию, касающуюся общей безопасности!
Сударева достаточно профессионально уходила от обвинений в каком-либо соучастии, её тон был невозмутимым.
— Кто-то недавно поднимал планку до вероятности физического устранения, и я вооружила своих людей, прошу заметить, хотя вообще-то в моих директивах нет команд отправлять гражданских спасателей на войну с мутантами.
— Так, ну допустим, и что там прояснилось? — продолжил Билл.
— Речь идёт о вероятном применении чрезвычайно ядовитого токсина, которым уничтожается потенциальная опасность вирусного заражения. Сигнал «SOS» подаётся из какого-то изолированного помещения внутри лаборатории, предусмотренного именно для таких случаев. При этом главным фактором в данном случае является временной регламент жизнеспособности этого помещения. И вот здесь наступает самая серьёзная проблема! Если люди действительно находятся там и не могут выбраться наружу, то у них максимум двенадцать часов с учётом температуры наружного воздуха, но возможно и меньше. То есть через двадцать шесть часов, когда группа ваших спасателей достигнет Конкордии, они однозначно обнаружат там холодильник с трупами! Ну и что вы мне скажете теперь по поводу «мушкетёров»?!
